– Понимаете, Юлия Андреевна, у вас потрясающе гостеприимный народ, хотя традиция наносить вред своему здоровью – ужасна. Но главное, что вы уникальны в принятии чужаков. Знаете, что мне сказали? Нас… мм, наплевать, что ты менталист, главное, что человек хороший. И вот за это мы сейчас с тобой и выпьем.
– Выпили? – рассмеялась Юля. Приключения менталиста в России впору было отдельной книжкой издавать. Натерпелся он, конечно, зато какой опыт приобрел.
– Честно, это последнее, что я помню, – признался Кайлес и попросил: – Только брату не говорите, он уверен, что, выпив, я разболтаю все государственные секреты.
– Кому вы нужны, – махнула рукой девушка, – даже если разболтаете, максимум окажетесь в одной палате с товарищем с альфы Центавра, Лениным и Наполеоном. До каких только фантазий наши граждане не допиваются!
– Знаю, – очень серьезно поведал Кайлес, – я сначала сильно переживал: почему мой друг видит зеленых человечков, а я нет. Думал, проблемы со зрением, потом оказалось, что с выпивкой – мало пью. Но больше пить не смог, ушел. Я как раз с Настенькой познакомился, чудеснейшая женщина… – И взгляд Кайлеса затуманился приятными воспоминаниями.
Вот так, смеясь, они вошли в квартиру. Юля забрала пакеты и унесла их в спальню. Совенок еще спал, а хмурый Фильярг сидел на кухне. Третьего в квартире не было.
Юле достался изучающий взгляд, кузену – раздраженный. И было понятно, что шопинг они устроили зря и вкусняшек тоже купили напрасно. Недовольного их опозданием товарища не соблазнили ни пармезан с бри, ни фаршированный маринованный перчик, да он даже на одуряющий запах хамона не повелся. Непробиваемый! – плюнула в сердцах Юля. Подумаешь, проснулась спящая красавица в одиночестве и решила, что ее бросили.
– Успешно? – поинтересовался Фильярг, даже не посмотрев на еду.
– Вполне. – Юля с гордостью помахала голубой книжицей. Можно сказать, из пасти Каа вырвала.
– Позвольте. – Кайлес убрал трудовую в карман пиджака, заверив: – Оформим в лучшем виде, хотя у вас сейчас все… как это… электронно! Бумажки потом заполните, мне обещали прислать образец.
– Раз все в порядке, предлагаю вернуться, – холодом окатил их высочество.
Юля замерла, бросила умоляющий взгляд на Кайлеса. Тот кашлянул.
– Фильярг, можно тебя на пару слов? – И мотнул головой в сторону спальни.
Мужчины уединились, а Юля, нервничая, принялась мерить шагами кухню. А если откажет? Она даже с мамой повидаться не успела. Вот же… высокородная зараза. Только о себе и думает! Еще и завесу поставили – из-за двери не доносилось ни звука, как она ни прислушивалась, прокравшись по коридору.
Братья вышли минут через десять, когда девушка уже извелась от ожидания. Кайлес бледный, но вдохновленный, а вот Фильярга точно целиком в лед погрузили, и взгляд у него был, как у чудовища, которому она обещала вернуть Аленький цветочек, а теперь просит отсрочку.
– Три дня, – выдавил из себя Филь, развернулся и вышел, хлопнув входной дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка.
Кажется, настолько грубо с почтенной сталинкой еще никто не обращался. Юля даже проверила, не появилось ли трещины на стене над дверью.
– Простите его, Юлия Андреевна.
А вот Кайлес ничем не мучился и потому активно поглощал купленные разносолы, соорудив себе бутерброд сразу из двух видов сыра и ветчины.
– По закону вы принадлежите Шестому…
Юля приподняла брови – ничего себе заявление. В коридоре промелькнула сонная физиономия Совенка, хлопнула дверь ванной, и Кайлес поторопился закончить не предназначенную для ушей ребенка тему:
– …но как несовершеннолетний он принадлежит вам – вот такой парадокс. Четвертый же взял вас под опеку по личной инициативе и теперь бесится, что вас могут передать кому-то еще.
– Кому? – испугалась Юля. Четвертый хоть и был сволочью, но вроде как сволочью знакомой, и менять его на кого-то еще не хотелось. – И не надо меня никому передавать. Я как-нибудь сама.
– Ох, Юлия Андреевна, – Кайлес отложил в сторону недоеденный бутерброд, – этого разговора я и боялся. В нашем мире женщина не может быть «сама», – передразнил он ее и пояснил: – Женщина слабее мужчины, ее магия менее стабильна, подвержена лунным циклам, и потому без поддержки семьи и рода ей не выжить. У нас каждая женщина принадлежит либо мужу, либо отцу, либо старшему родственнику. Взрослый сын тоже может взять опеку над матерью.
– Япона мать, – с чувством выругалась Юля, впервые начиная осознавать глубину ямы, в которую ее заманил Кролик. Угораздило же попасть в мир махрового патриархата. Она не сможет быть «женщина, твое место вон там, стоять и рта не открывать». Хотя на приеме в честь Шестого женщины вели себя вполне привольно. Никто им рты не затыкал, место не указывал, может, эта принадлежность – чистая формальность? Как было в Европе, когда женщины не могли голосовать или распоряжаться имуществом и получать образование?
– Я не справлюсь, – покачала головой Юля. Начнет качать права и закончит где-нибудь в камере.
– Справитесь. – Кайлес успокаивающе похлопал ее по руке. – Ради Альгара вы изменитесь. Только, умоляю, никаких феминистских революций. Его величество крайне нервно относится к новшествам из другого мира. И, боюсь, в этом случае даже бегство домой вас не спасет.
Юля побледнела.
– Найдут, – подтвердил ее опасения Кайлес. – Вы даже не представляете… хотя нет, вспомните вашу новогоднюю елку. Вспомнили? Вот сейчас вы увешаны заклинаниями, как эта самая ель. Даже если захотите – снять не получится. Фильярг у нас мастер, а Харт, честно вам признаюсь, параноик.
После слов Кайлеса Юля некоторое время переживала, вглядывалась в отражение в зеркале, пытаясь найти следы заклинаний, но зрение упорно отказывалось демонстрировать иномирные технологии слежки. Юля попереживала, потом махнула рукой и… смирилась. Зато маньяков теперь можно не бояться. Девушку с такой защитой им лучше обходить стороной.
К Татьяне Федоровне они отправились втроем. Купили торт, конфет, набрали сыра, фруктов, сока. От покупки алкоголя Юля отказалась – ей нельзя, маме тоже, Кайлес за рулем.
Отец был на работе, Татьяна Федоровна сама открыла дверь. Обилие гостей ее удивило, Юля начала было заготовленную речь, но Совенок вмешался.
– Собака! – радостно воскликнул он и ринулся прямо в обуви, но бдительная Юля перехватила детя за шиворот.
Аль за секунду избавился от кроссовок и помчался тискать любимца семьи – английского кокер-спаниеля по кличке Чарльз.
– Привет, мам. – Юля проследила, как поладившая друг с другом парочка скрылась в большой комнате. – Ничего, что я не одна? Это…
– Татьяна Федоровна, – склонился в поклоне Кайлес, приложился к ручке смутившейся женщины, – разрешите представиться, Александр, друг вашей дочери. – И через многозначительную паузу, за которую Юля готова была его прибить, а ошарашенная мама впечатлилась еще больше, добавил: – Очень хороший друг. А вот этот любитель собак – мой племянник Альберт, но все мы зовем его Аль. Видите ли, – мужчина сделал скорбное лицо, – его мать умерла, и мы нянчимся с ним по очереди.
Сердце Татьяны Федоровны было покорено и галантным мужчиной, и сиротой-ребенком.
– Что же мы стоим? Проходите, – засуетилась женщина, приглашая гостей в большую комнату, где вовсю шла активная возня.
Совенок был счастлив, Чарльз тоже, и Юля с огорчением подумала о том, что, если им разрешат привести собаку во дворец, забрать ее в академию точно не получится. Или все же спросить у Фильярга?
Когда они расположились за наскоро накрытым столом и Татьяна Федоровна закончила расспросы о новой работе и переезде, а Юля – объяснять, как пользоваться планшетом, который привезла из дома, Кайлес словно невзначай завел разговор о себе. Юля слушала и поражалась. С его слов, менталист был молодым, прогрессивным врачом, который практиковал нетрадиционные методы лечения в рамках традиционной медицины. И даже мог произвести точную диагностику по одному лишь пульсу, без всяких анализов. Сложное название болезни Татьяны Федоровны он ухитрился произнести без запинки. Та была впечатлена. Юля тоже и украдкой показала большой палец «доктору».
– Татьяна Федоровна, я был бы очень признателен, если бы вы стали моей пациенткой. Понимаете, ваш случай – первый в моей практике. И если я добьюсь успеха, то смогу закончить докторскую диссертацию.
Дальше шли имена светил медицины, которые помогали в работе, сложные исследования, названия журналов, где якобы ждут не дождутся его статей, а он – какая досада – никак не может определиться с главным направлением. И вот она – его подарок судьбы со сложным диагнозом. Словом, то, что требуется молодому, амбициозному доктору, чтобы добиться Нобелевской премии.
– Вы ведь поможете мне? – спросил Кайлес, проникновенно глядя в глаза.
Татьяна Федоровна смущенно кивнула.
«И зачем только ему внушение, – думала Юля, внимательно следя за менталистом, но глаза у того ни разу не полыхнули золотом, – если он словами настолько качественно пудрит мозги, что согласишься на все: отдать квартиру, выйти замуж и пойти лечиться в качестве подопытного кролика».
– Людочка, что у меня со временем?
У молодого доктора был не только замах на Нобелевку, но и личный ассистент.
– Завтра. Совещание, потом встреча с коллегами из Германии?
«Ему бы Хлестакова играть, – Юля залюбовалась вдохновленным лицом Кайлеса, – такой актерский талант пропадает. Полные залы бы собирал».
– Перенесите встречу и освободите время с двух до трех часов дня. Благодарю, вы – чудо, Людочка.
Существовала ли Людочка на самом деле, Юля выяснять не стала. Главное, чтобы был толк. Но Кайлес обещал, если не справится сам, пригласить друга. Тот был настоящим целителем и точно сможет помочь.
У Юли же на завтра были выстроены другие планы. Совенка хотелось побаловать в лучших кондитерских города, выгулять по всем паркам, укатать на каруселях, сводить в самые интересные музеи. Магазины, правда, тоже придется включить в программу, а еще обязательно составить список покупок. Что-то можно будет заказать с доставкой на дом, но не все. С ума сойти – полгода невыездная… Она не на работу собирается, а точно в кругосветку, когда корабль шесть месяцев не будет приставать к берегу.