– Ну привет, коридорный, – хрипло сказал он. – Ты украл то, что принадлежит нам.
Прищурившись, громила глянул на шар в руке Томаса, и тот спрятал его за спину, а затем попятился. Он понял, кто перед ним – один из братьев Догвилль! Они как-то прознали, что он украл шар! Но как?!
Догвилль будто прочитал его мысли и сказал:
– Кузен Билли заприметил, что по пустырю у нашего домика ошивается мальчишка-очкарик в шапочке гостиничного коридорного. Шапочка тебя выдала, парень. Мой тебе совет: когда идешь на дело, меняй костюмчик. Хотя что это я? Мой совет тебе не пригодится. Зря ты сунулся к Догвиллям, парень.
– Не подходите! – воскликнул Томас. – Не подходите ко мне!
Громила Догвилль рассмеялся, а затем протяжно свистнул.
Томас развернулся и бросился к двери гостиницы, но перед ней вдруг возник еще один тип в котелке – столь же непритязательной наружности. Он сплюнул в снег и покачал головой.
Томас застыл. Он уловил движение слева и повернул голову. Там был еще один Догвилль. Справа тоже хрустнул снег – парочка громил заходила и оттуда.
С отчаянием оглядываясь кругом, Томас крепко сжал в руке снежный шар.
– Вы не получите его! – воскликнул он. – Я вам его не отдам! Отец! Оте-е-ец!
– Папочка не поможет, парень, – прозвучало за спиной, и в следующий миг на Томаса, как сачок на мотылька, надели мешок.
Коридорный закричал и забарахтался, но тут земля ушла у него из-под ног, и он рухнул в снег. Мешок схватили, завязали, и кто-то взгромоздил его себе на плечо.
– Нет! – вопил Томас. – Помогите! Спасите!
– Никто не поможет тебе, парень, – прозвучало совсем рядом. – И не надейся на эту дрянную Зубную Фею – она сейчас слишком занята, чтобы тебя спасать. Ловит злодейку, которая появилась в Саквояжне, – ей нет дела до каких-то очкастых коридорных…
Следом раздался дружный хохот Догвиллей…
…Двор гостиницы был пуст. Лишь снег валил, заметая следы того, что здесь произошло. Выл ветер, и, кроме него, сейчас здесь не раздавалось ни звука.
– Томас?! – позвал мистер Ворончик, прислушиваясь.
Ответа не последовало, но пленник в угольном ящике и не надеялся его получить. Он прекрасно слышал все, о чем говорил этот злыдень, слышал крики Томаса.
Мистер Ворончик был зол. Нет, он был в ярости. Они схватили Томаса! Ну что ж, они поплатятся! Не нужно было им злить мистера Ворончика, потому что теперь его ничто не останавливало. Он и правда не хотел делать то, что собирался, но они его вынудили!
Угольный ящик вздрогнул…
…Старый пассаж на Чемоданной площади был давно заброшен. Располагался он рядом с шумным вокзалом, в шаге от него кипела и бурлила жизнь, но сам пассаж представлял собой островок мертвенной тишины, о котором все будто бы забыли.
На его дверях висели замки, окна были заколочены, устроенные внутри лавчонки много лет пустовали, а в стеклянной крыше зияли проломы, через которые в пассаж проникал снег. На мраморных полах, на лестницах и галереях громоздились сугробы.
Старый пассаж был местом, в котором частенько творились различные темные и мрачные дела. И именно сейчас, незадолго перед Новым годом, такие дела здесь и происходили.
Мешок с дергающимся внутри Томасом шлепнули на пол, и коридорный вскрикнул.
Кто-то развязал мешок, и в него забралась чья-то рука. Нашарив там Томаса, она схватила его за шиворот и вытащила наружу.
Томас ничего не видел – очки слетели с его носа и остались где-то в мешке. И все равно он почти сразу понял, где оказался, и содрогнулся – никто не услышит его криков и призывов о помощи. Со всех сторон стояли темные фигуры – они были размыты и напоминали здоровенные пятна. Шесть «пятен» с очень дурными намереньями и явно не в настроении.
Один из Догвиллей отобрал у Томаса снежный шар.
– Мы вернули свое, – сказал он хрипло, – а теперь настало время преподать тебе урок, коридорный.
Томас дернулся, но его тут же встряхнули, да с такой силой, что клацнули зубы.
– Куда собрался? – хохотнули в самое ухо Томасу, а потом его толкнули.
Коридорный запутался в ногах и едва не упал, но подхвативший его под руки Догвилль толкнул его, «передавая» одному из братьев. Схватив Томаса, тот швырнул его другому.
– Мне! Мне! Давай мне! – голосили остальные.
Окружившие коридорного плотным кольцом громилы переталкивали его друг другу, как мячик. Голова кружилась, перед глазами все прыгало и плыло, бедный Томас вопил, а это лишь сильнее веселило братьев Догвилль. Раз за разом грубые руки хватали его, разворачивали и толкали…
И тут жестокую забаву бандитов неожиданно прервали.
От главных дверей пассажа прозвучало громогласное:
– Именем полиции Габена! Никому не двигаться!
Догвилли переполошились. Головы в котелках повернулись на голос. Томас щурился и моргал, пытаясь различить его обладателя, но увидел лишь силуэт в синей форме и высоком шлеме и рыжее пятно света от фонаря, который держал в руке констебль.
– Это же Хоппер, флик с вокзала! – воскликнул кто-то из Догвиллей.
– Старина Хоппер! – добавил другой.
– Что, воришки на платформе «Корябб» перевелись?! – вставил третий.
Томас не спешил радоваться – вокзальный констебль слыл злыднем, с которым связываться было не менее опасно, чем с бандитами из темных закоулков Саквояжного района.
Громилы между тем подоставали ножи и короткие дубинки.
– Братцы, да он здесь один!
– Кажется, наш старина Хоппер решил сыграть в добряка перед Новым годом!
– Или выслужиться перед начальством. Глупый-преглупый флик! Думаешь, тебе выдадут премию, если схватишь братьев Догвилль?!
Констебль подошел ближе. В его руке была служебная дубинка, которая намекала, что шутить он не намерен.
– Мне нет до вас дела! – ответил констебль. – Мне нужен мой снежный шар! Отдайте его – и разойдемся по-хорошему.
– Это наш шар, флик! – рявкнул один из Догвиллей.
– Вы забрали его у мастера из «Замочнингс», у которого я его оставил!
– Верно. Поэтому теперь это наш шар.
Томас решил встрять:
– Это шар мистера Тёрнхилла!
Державший коридорного за шиворот Догвилль снова встряхнул его.
– А ты помалкивай. Разберемся с фликом – и тобой займемся…
Констебль сделал еще шаг.
– Последнее предупреждение! Отдавайте шар, и вернетесь к своей Мамаше целыми и невредимыми!
Ответом ему был дружный хохот.
– Мы знали, что ты туповат, Хоппер, но ты еще и считать, видимо, не умеешь. Ты один, а нас шестеро!
Констебль заскрипел зубами.
– Ну, значит, я сломаю сегодня шесть носов.
– Поглядим, кто кому что сломает, – с вызовом бросил один из братьев. – Ну давай! Попробуй забрать наш снежный шар!
Констебль Хоппер уже собирался ответить что-то едкое, но тут откуда-то сверху раздался глубокий бархатистый голос:
– Это не ваш шар. Вам же сказали, что это шар мистера Тёрнхилла.
Все присутствующие задрали головы.
– Кто это сказал?! – крикнул кто-то из Догвиллей.
– Это сказал я, – ответили ему. – Ваш худший ночной кошмар!
– Покажись! Вы видите его?!
Догвилли вертели головами, пытаясь разглядеть говорившего, но в пассаже были лишь темнота да снег…
А затем будто бы темнота и снег расхохотались. Смех раздавался, казалось, одновременно и с лестницы, и с галереи, и от двери, и прямо из-под крыши.
Фонарь в руке констебля погас. С одного из громил слетел котелок. Догвилль обернулся и в следующий миг рухнул на пол. Следом закричал другой Догвилль, но ему в рот неожиданно набился снег, а потом он сам взмыл в воздух. Бандит дергал руками и ногами, нож выпал из разжавшихся пальцев, после чего его обладатель последовал за ним.
– Я вижу его! Он там, на лестнице! – крикнул один из братьев.
– Протри глаза! Вон же он, у колонны! – завопил другой.
– Нет, – ответил обладатель бархатистого голоса. – Я здесь.
Догвилли повернули головы. Томас увидел высокую тень в цилиндре… нет, не тень! Это был шевелящийся клок мрака!
И этот мрак схватил двоих Догвиллей за воротники пальто. Столкнув громил лбами, он отшвырнул их от себя прочь.
Пассаж наполнился криками и ругательствами, но все их заглушал смех таинственного незнакомца.
– Именем полиции! – ревел сбитый с толку констебль. – Прекратить безобразие! Я приказываю…
Кто-то щелкнул его по шлему, и от подобной наглости Хоппер даже потерял дар речи. Впрочем, он тут же отреагировал ровно так же, как реагировал всегда в любой хоть сколько-то двусмысленной ситуации, – замахнулся дубинкой, пытаясь огреть ею наглеца.
Дубинка выпорхнула из его руки, а дальше началось настоящее безобразие. Дубинка заплясала в воздухе и принялась лупить своего хозяина. Ударила в плечо, по спине, замолотила по шлему, как по барабану: тум, тум, тум, тум!
Томас ничего этого не видел. Воспользовавшись тем, что на него никто не обращает внимания, он нашел под ногами мешок и принялся шарить в нем в поисках очков. Наконец он нашел их – хвала всем добрым новогодним духам, очки были целы!
Надев их, он огляделся кругом.
Старый пассаж явно давненько не видывал подобных страстей. В снегу на полу тут и там лежали братья Догвилли. Их лица сейчас напоминали пеструю коллекцию ушибов: у одного был расквашен нос, у другого во всей своей красе расплылся под глазом синяк, третий нащупывал оставшиеся зубы… Пытаясь пересчитать шишки, выскочившие на их лбах, Томас быстро сбился со счета. Со всех сторон звучали стоны, скулеж и сбивчивая ругань.
Констебль Хоппер сидел на полу чуть в стороне и, вжимая голову в плечи, обеими руками держался за шлем; рядом валялся его фонарь.
Кто же все это устроил?
Ответ не заставил себя ждать. На глазах у потрясенного коридорного будто бы прямо из падающего через пролом в крыше снега вышел высокий статный господин в длинном, до пола, плаще с пелериной и в цилиндре. Это был джентльмен, которого Томас иначе, как великолепным, назвать не мог: чуть бледное лицо, прямой нос, точеные скулы, волевой подбородок и пронзительный взгляд черных глаз – все черты, от которых дамы обычно падали в восторженные обмороки, были на месте. Этот джентльмен выглядел настолько важным и величественным, что само его присутствие в заброшенном пассаже в Саквояжном районе казалось неуместным.