– Так и сказал?
– Да… Знаешь, я думаю, что время там течет по-иному. У меня в книге время в комнате просто останавливалось, замирало, но тут, в этой, чтоб ее, реальности, все наоборот – оно мчится вперед. Я прикинул: должно быть, каждая минута там – это час в нашем мире. Я пробыл во сне или где-то там, в комнате, около полутора часов, как мне показалось. Вот и набежало трое с половиной суток.
– Да, похоже на то… – Джереми одним глотком допил коньяк и встал с дивана. – Но ты все равно лечись. Пей таблетки. Мне Варя сказала, тебе антидепрессанты выписали. Думаю, скоро твой мозг научится опять расслабляться и все вернется на круги своя.
Кирилл печально улыбнулся.
– Ты мне не веришь, так ведь?
– Да не то чтобы… Но… Извини меня. Я хочу верить. Честно – хочу! Я тебя давно знаю, такие розыгрыши не в твоем стиле. Но как-то все не укладывается у меня в голове. Понимаешь?
– Понимаю! – Кирилл встал с дивана, подхватив свой стакан с коньяком. – Не бери в голову. Ты прав, скоро все наладится.
Джереми ловко, молниеносным движением перехватил стакан, который Кирилл поднес к губам, и залпом осушил до дна.
– Ты таблетки пьешь! Забыл? – объяснил Джереми удивленному Кириллу и кинул взгляд в окно, где из припаркованной машины выходили Варя и Даша. – Ладно! Мне в издательство надо! Держись, друг!
Внезапно засуетившийся Джереми похлопал Кирилла по плечу и быстро вышел из гостиной. Кирилл посмотрел на пустой стакан у себя в руках, хмыкнул, подошел к бару и налил себе ровно столько, сколько там было до отчаянного спасения Джереми.
– Ваше здоровье! – Кирилл поднял стакан в направлении ушедшего друга и в несколько глотков выпил янтарную жидкость.
Он подошел к окну. Сквозь полупрозрачную занавеску Кирилл видел, как Джереми помог вытащить из машины пакеты с продуктами и торт, затем поцеловал Варю в щеку и ушел. Даша в предвкушении встречи с папой бегала с веселым смехом вокруг машины. Варя счастливо улыбалась.
Она проводила взглядом Джереми, а затем, поудобней перехватив пакеты и торт, зашла с дочкой в дом.
– Милый! Мы дома! Смотри, кто приехал! – голос Вари разливался по комнатам, заполняя собой все их пространство.
Кирилл вышел навстречу жене и дочке. Даша, едва увидев отца, быстро подбежала к нему и через секунду уже была в нежных объятиях Кирилла.
– Соскучились по тебе, – шепнула Варя, на ходу целуя его в губы. – Пойдемте пить чай! Надо счастливое возвращение мужа и отца отпраздновать.
Анна поднялась на площадку квартиры Артема. Она еще раз, впрочем не особо надеясь на успех, позвонила ему в дверь. Все тот же залихватский соловей, и больше ничего. Зато дверь соседки приоткрылась, и оттуда осторожно, стараясь не шуметь, вышел Лестрейд.
Анна удивленно приподняла брови. Если бы кто-то ей описал картину, которую она могла сейчас наблюдать, то никогда бы не поверила. А тут… Сложно не верить собственным глазам.
Лестрейд в расстегнутой рубашке и белых плавках, как заправский шпион, медленно выходил из квартиры соседки и пристально, видимо опасаясь преследования, вглядывался в ее коридор. При этом под мышкой он зажимал брюки, а в руке нес за шнурки ботинки.
Двигаясь осторожно, стараясь не издавать ни звука, Лестрейд пытался застегнуть пуговицы на рубашке. Этому мешали ботинки, крепко зажатые белыми то ли от напряжения, то ли от страха пальцами. Оказавшись на лестничной площадке, Лестрейд медленно и очень осторожно прикрыл за собой дверь.
Увидев Анну, он прижал палец к губам и кивнул в сторону лестницы вниз. Анна едва сдерживалась, чтобы не засмеяться. Она понимала, что если даст волю этой слабости, то у нее начнется истерика. Лестрейд же в это время, не дожидаясь Анны, уже спускался по лестнице, пытаясь на ходу надеть брюки.
На улицу они вышли вместе, причем Лестрейд, и надо отдать ему должное, оделся быстро и ловко, несмотря на стесняющие его обстоятельства в виде обуви в руках. У подъезда он заправил рубашку в брюки и кинул суровый взгляд на готовую взорваться смехом Анну.
– Только ничего не говори, поняла? Никаких комментариев!
Анна кивнула, но поняла, что больше не может, и сдалась.
Усевшись на скамейку у двери в подъезд, Анна во весь голос рассмеялась. Лестрейд взволнованно поднимал голову и смотрел вверх, при этом еще старался успокоить Анну.
– Тише… Ну пожалуйста, а то она услышит!
Такие попытки успокоить лишь больше заводили Анну. Она смеялась так, что воздуха в груди не хватало на полноценный вдох.
С трудом Анна смогла взять себя в руки. Она сидела на скамейке и вытирала слезы ладонью, все еще иногда вздрагивая от остаточной волны смеха.
– Ну и смейся! – усевшись рядом, обиженно сказал Лестрейд, что едва вновь не вызвало приступ смеха.
– Не буду… – Анна никогда не видела Лестрейда таким измученным, запуганным, покрытым пунцовой краской стыда. – Даже спрашивать не буду, что там у вас произошло. Скажите мне только одно. Про семью узнали?
– Узнал, – устало отозвался Лестрейд, – и в таких подробностях, которых хватило бы на роман.
– Нам роман не писать, так что вы постарайтесь изложить кратко.
– Можно и кратко! – Лестрейд еще раз с опаской глянул вверх. – Слушай, может, в машине у тебя поговорим, а то… – он кивнул в сторону окна на третьем этаже…
…В машине Лестрейд почувствовал себя увереннее, а потому быстро превратился в самого себя, нагловатого и недалекого парня.
– Значит так! В квартире проживала семья Лавровых: Артем, писатель, по словам соседки, «самодовольный и эгоистичный индюк», его жена – Вера, милая и добрая женщина, и их пятилетняя дочь – Саша. Жили они нелюдимо, варились в собственном соку.
– Ого! В собственном соку? Ваша фраза или новая подруга одолжила? – Анна не смогла отказать себе в удовольствии кольнуть Лестрейда.
– Анна!
– Все, молчу! Конечно, ваша! Продолжайте! Хотя стоп! Что значит проживала?
– Наверное, то, что она там жила, – растерялся Лестрейд.
– Да нет, я спрашиваю, почему в прошедшем времени?
– А! Понятно! Месяц назад его жена и дочь куда-то уехали. Лара, – Лестрейд осекся, кинул быстрый взгляд на Анну, которая уже готова была это прокомментировать, и быстро продолжил: – Я имею в виду Лариса, соседка, встретила их в тот день на площадке. Вера уезжала с несколькими большими сумками. Но Артем не уехал. Лариса видела его после этого несколько раз – он продолжал жить один. Правда, в тот же вечер, когда уехали жена и дочь, Артем приходил к Ларисе и спрашивал про свою семью. Соседка охотно рассказала все, что знает. Услышав, что они уехали, Артем объяснил, что забыл о том, что Вера собиралась погостить у мамы, но…
– Но Лара в это не поверила? – ехидно уточнила Анна.
– Вот именно, Лариса, – Лестрейд нарочито выделил полное имя соседки, – в это не поверила. Она считает, что они уехали на море, куда-нибудь на Мальдивы, а скрывают, чтобы соседи не завидовали.
– Такая любопытная особа не могла упустить возможности проследить Веру до машины.
– Почему до машины?
– Сыщик! Включайте, наконец, дедукцию! Далеко бы они ушли с большими сумками?
– Логично! – голос Лестрейда оставался невозмутим.
– Так ее кто-нибудь встречал? Такси? Номер?
– К сожалению, Лариса задержалась у входа, разбирая покупки, – примеряла новые туфли. Когда она додумалась выглянуть в окно, там уже никого не было.
– Представляю, как Лариса мучилась от этого губительного для нее неведенья! – Анна улыбнулась, увидев, как Лестрейд пожал плечами на ее реплику, – удивляться тому, что он напрочь не понимает иронию, она перестала уже давно.
– Так вот. Артем жил с тех пор один, наверное, недели две. Ничего необычного не происходило. Все как всегда.
– Ясно! Спасибо, Леонид, ваша жертва была не напрасной, – Анна открыла дверь и вышла из машины. – Телефон свой дала?
– Анна! Ну хватит! Я еле спасся от нее, а ты… телефон!
– Хорошо! Амурные дела напарника меня не интересуют. Дуйте в отдел, берите ордер на обыск – и назад сюда. Криминалистов захватите с собой. – Ключи от машины, ловко брошенные Анной, ударились о грудь Лестрейда и очутились в его руках. – А я пока ваш тыл прикрою, вдруг Лара преследовать будет?
Лестрейд недовольно фыркнул и пересел на водительское место.
– А обыск у кого будем делать? У Артема? – выкрикнул из машины Лестрейд.
– Нет, у Лары! – полным сарказма голосом ответила Анна.
Лестрейд вновь пожал плечами и уехал.
– Надеюсь, он меня понял правильно!
Анна проводила Лестрейда взглядом и уселась на скамейку у подъезда.
Анна устало откинулась на спинку кресла. Вся квартира Лаврова уже была ею осмотрена, но криминалисты продолжали работать.
Сквозь большое окно за ее спиной в комнату проникали ярко-оранжевые лучи заходящего солнца, раскрашивая все убранство в необычные цвета. Хотя разнообразием мебели квартира не блистала. То небольшое ее количество, которое имелось, исполняло сугубо декоративную роль. Функциональностью тут и не пахло. Если стол, то как на нем есть, сразу и не сообразишь; если стул, то с первого раза его не оседлаешь. Все нежное и теплое, с любовью по вкусу подобранное и расставленное. Мешки вместо стульев, шкаф, утопленный в стене и открывающийся скрытой кнопкой на полу, на которую необходимо нажать ногой. И в том же духе во всех комнатах, особенно в детской.
На стенах – картины, выполненные разными стилями, но с одним общим элементом: все они написаны теплыми красками, и главный герой не человек – дух, зверь, нечто пугающее и непонятное.
Картины привлекли внимание Анны в первую очередь. Если бы они писались холодными цветами, то могли бы наводить ужас. Теплые же оттенки делали их менее пугающими, но при этом еще более загадочными.
Между тем криминалисты, двое серьезных, пожилых мужчин, сантиметр за сантиметром, ловко и умело осматривали все скрытые от любопытных глаз места. Перед Анной на полностью прозра