– Кого? – растерялся Лестрейд.
– Анонима… Его уже отпустили?
– Да, ушел минут тридцать назад. Ровно в девять часов, шеф распорядился. А что случилось? – Лестрейд уселся рядом и прикурил.
Анна забрала у него сигарету прямо изо рта и глубоко затянулась. Лестрейд хмыкнул и прикурил себе новую.
– Он нас обманул. Провел. Кусок говна…
– Ого! Анна! Ты ли это? – изумился Лестрейд несвойственному для Анны речевому обороту.
– Кусок! Я с этой мразью и рядом стоять не хочу, не то что руку ему жать. Мы его в задницу поцеловали и отпустили. И кто мы после этого? Чем лучше него?
Лестрейд счел своим долгом не отвечать на это высказывание. По всему было видно, что Анна чем-то очень расстроена. Выяснять подробности он не стал, резонно предположив, что вскоре все прояснится.
– Вот, – Анна протянула книгу, – прочтите.
Лестрейд взял в руки книгу и открыл ее с самого начала.
– Нет, не тут… – Анна глубоко затянулась, по-прежнему не отрывая взгляда от урны. – Самый конец. Страница триста первая.
Лестрейд нашел нужную страницу и углубился в чтение.
– Вслух! – голос Анны по-прежнему казался нездоровым.
– Что вслух? Читать?
Анна кивнула.
– Ты издеваешься?
– Нет, прошу!
Лестрейд с сомнением посмотрел на Анну, но спорить не стал.
– Хорошо!
«Я стоял на дороге и смотрел вслед уходящему на большой скорости автомобилю Артема. Столб пыли тяжело и несколько лениво поднимался вслед за все ускоряющейся машиной – маленьким красным „Опелем”. Из моего разбитого носа соленой струйкой текла кровь. Она падала каплями на пыльную землю.
Удивительно, но сколько же странной, немного пугающей красоты было скрыто в замысловатых узорах, которые сплели упавшие в пыль и разбившиеся при ударе капельки крови. Но в тот момент я не думал о высоком. Просто зажал разбитый нос рукой и устало смотрел вслед Артему.
Я не бросился за ним. Не было у меня желания доказывать почитаемому мною писателю Лаврову свое искреннее стремление сделать его еще более знаменитым и представить в разных качествах, обрисовав, как хороший художник, все противоречивые черты характера, сделать их выпуклыми.
Куда же так спешил Артем? Как оказалось, он стремился к своему закату, даже не предполагая об этом.
Дело в том, что Артем ударил меня, прежде чем уехать. Причиной этой агрессии явилось то, что я знал, где прячется его жена с любовником.
О Вере я уже написал много и, видит бог, только хорошего. Я ее, если честно, понимаю: трудно жить с человеком, постоянно отдающим всего себя творчеству. Ведь каждая женщина имеет право на свое личное счастье. Поэтому я не хотел говорить Артему, где его жена, но аргумент в виде кулака, прилетающего прямо в нос, переубедит кого угодно.
Адрес я сказал. Именно туда, как я полагал, направлялся Артем. И в тот момент я понял, что должен последовать за ним…
…Когда я остановил машину, чуть в стороне от дома, так, чтобы ее не было видно ни из окон, ни с дороги, в доме, казалось, стояла мертвая тишина. Если бы перед входом на большой лужайке не стоял „Опель” Артема, а с ним рядом джип любовника Веры, можно было бы подумать, что в доме пусто.
Тишина мне не понравилась. Вместо криков и споров, что было ожидаемо в такой ситуации, я слышал лишь тишину. Я уже хотел было войти в дом, как дверь распахнулась.
На пороге прямо передо мной стоял Артем. Все его тело было в крови. Из многочисленных ран на лице, шее и руках сочилась кровь. Вся одежда была изрезана и тоже насквозь пропитана кровью.
Я отшатнулся от него, как от ночного кошмара. Однако он своими остекленевшими глазами словно и не видел меня. Дышал Артем медленно и спокойно и так же двигался. Словно во сне, как сомнамбула.
Именно так Артем прошел к своему автомобилю, сел в него и уехал. При этом он сбил несколько ящиков, выставленных на лужайке, и задел ворота, которые со скрежетом наклонились. Но, как мне думается, Артем этого даже не заметил.
Не сбавляя скорости, он скрылся в неизвестном мне направлении. Я и тут не стал его преследовать. Тяжелое предчувствие охватило меня. Опасаясь увидеть то, о чем мой мозг уже успел многократно подумать, я вошел в дом…
…В прихожей ничего необычного не было. Чисто и опрятно. Вешалка, шкаф для обуви, тумбочка с телефоном и небрежно брошенными кем-то ключами. На светло-бежевых стенах, идеально ровных и чистых, висело большое зеркало. Капельки крови на полу дорожкой уходили за угол.
Ведомый ими, я вошел в комнату. То, что я увидел, потрясло меня. Я и сейчас пишу эти строки с дрожью в руках. Не знаю, что произошло тут до моего прибытия, – пусть это выясняют те, кому положено. Все, что я могу сделать, – описать ощущения и то, во что отказывались верить мои глаза.
Большой, просторный зал и кухня-столовая были похожи на поле сражения. Перевернутый стол, разбросанные вещи, разбитая посуда. Повсюду виднелись следы безжалостной и беспощадной борьбы. Все сияющие белизной стены были забрызганы кровью. Рядом с поверженным на лопатки столом лежал любовник Веры, крупный, накачанный и, надо добавить, красивый мужчина. Но все эти эпитеты можно было смело поставить в прошедшем времени. Он был таковым, потому что сейчас он не выглядел сильным и уверенным в себе: изорванная рубаха, синяки на теле, ссадины. Но самое главное – то, что в его груди торчала рукоятка ножа, а под телом растекалась огромная лужа вязкой крови.
Любовник жены моего героя был мертв, а мой кумир с тяжелым грохотом упал в моих глазах с высот обожания до самой низкой, презираемой мною отметки.
Я осторожно, стараясь не нарушать тишину громким биением своего сердца, прошел дальше и замер в оцепенении.
На полу, у ножки кухонного стола, на спине лежала Вера, жена Артема. Ее бледное лицо застыло с выражением удивления. Открытые глаза безжизненно смотрели вверх, на потолок. А из виска медленно сочилась кровь.
Но самое страшное я увидел в нескольких метрах от Веры. У окна, одетая вся в белое, как ангел, лежала пятилетняя дочка Артема – Саша. Бледное спокойное лицо и лужа крови под ней не вызывали сомнений в том, что и Саша была мертва.
Я выбежал из этого дома и устремился к своей машине. Больше я не мог ни здраво рассуждать, ни выглядеть сильным, ни терпеть этот жуткий запах крови и смерти. Я уехал…
Полиция выяснит, кто виноват и что именно случилось в доме. Я же не сомневаюсь, что разум покинул подающего надежды и ставшего давно успешным писателя Артема Лаврова. Он уже не принадлежит себе. И его жизнь, как уходящее солнце, зайдет за горизонт так же скоро, как стремительно угаснет и популярность, и успех, и талант писателя. Но одно останется точно – его будут еще долго помнить, судачить и спорить о нем.
Артем Лавров был и остается многогранным. Вот только некоторые из его граней смертельно опасны.
КОНЕЦ»
Лестрейд замолчал и несколько секунд смотрел на надпись «КОНЕЦ» с совершенно отсутствующим видом.
Он не двигался. Казалось, и дышал через раз.
Анна забрала у него книгу.
– Теперь вы понимаете, о чем я? – голос ее становился прежним; в нем опять чувствовалась сила и твердость. – Каков подлец!
– Он все это время знал, где жена и ребенок Лаврова и что с ними случилось, и молчал? Но почему?
– Видимо, готовил книгу к печати. Хотя звучит как бред!
– Анна, ты что? Как он мог это…
Анна встала, резко и стремительно.
– Напечатать? Согласна… Каким же надо быть больным человеком, чтобы сделать это?
– Он точно псих! – резюмировал Лестрейд.
– Или ищет путь к славе, идет по головам и очень хочет стать известным, причем любым способом.
– Что же, у него это получилось! – Лестрейд на секунду замолчал. – И что теперь?
– Что теперь? – Анна выкинула в урну уже давно потухшую сигарету. – Как скоро вы сможете организовать ордер на арест и повторный обыск у Анонима?
– Ты что задумала?
– Так как скоро?
– Думаю, – Лестрейд скривился, употребив крылатое выражение Анонима, – тьфу ты! Час – не больше.
– Отлично! Тогда встречаемся через час в квартире Анонима.
– Постой! А обыск зачем? Ведь делали уже, ничего не нашли!
– Просто мы не то искали! На этот раз найдем. У меня появилась догадка.
– А ты что будешь делать?
– А я узнаю пока, где находится этот дом!
– В книге есть адрес? – удивился Лестрейд.
– Нет, конечно! Уж до этого и такой сумасшедший, как Аноним, не додумался бы, но зато в книге есть вот что…
Анна открыла книгу ближе к концу, быстро пролистала ее и ткнула пальцем в одну из фотографий.
На ней было отчетливо видно, как Вера целуется со своим любовником. Они целовались у припаркованной машины. Багажник был открыт, в нем виднелись сумки.
– И что это?
– Прочтите…
Лестрейд кинул недовольный взгляд на Анну, но говорить в ответ не рискнул.
– «Мне кажется, Артем даже не понял, почему от него ушла Вера. Он оказался не в силах увидеть очевидное, так как был всецело занят книгой. И я его понимаю и поддерживаю! Работа важнее, чем сентиментальные нежности. Но как бы то ни было, однажды Вера ушла к человеку по имени Валера».
– Тут Лестрейд замолчал и вопросительно приподнял правую бровь.
Анна нетерпеливо отмахнулась рукою, мол, читай дальше!
– «Где и как она с ним познакомилась, мне выяснить не удалось. Эта история покрыта мраком и тайной. Возможно, они сделали это через интернет. О справедливости этой версии говорит излишняя публичность Веры и ее домашний уклад жизни. Как бы там ни было, у Веры появился другой мужчина. Любила ли она Артема? Думаю, да! Продолжала любить, когда ушла от него? Тоже да! Но она устала от одиночества…»
Лестрейд закрыл книгу и вопросительно посмотрел на Анну.