– И что?
– Я и не думала, что вы раскусите ситуацию с первых трех нот, – Анна изобразила подобие улыбки на своем лице, – но тут реально все просто. Аноним говорит о любовнике Веры, некий Валера, а на фото его машина. Пробью номер, узнаю владельца, активы, найду адрес дома – надеюсь, он записан на него, иначе будет сложнее, но выполнимо. Так что через час у меня будет адрес, а у тебя повод в третий раз зайти в гости к Анониму.
– Круто!
Лестрейд с несвойственным ему энтузиазмом развернулся и почти бегом устремился в управление.
Анна, не теряя времени, последовала за ним.
Противный голос Анонима доставлял уже физическую боль. Словно запущенное дупло в зубе, реагирующее на холодное или горячее. Анна даже сморщилась, как только Аноним, увидев их на пороге своей квартиры, с самодовольной улыбкой сказал первую же фразу:
– О! Как мило, что вы заглянули! Видимо, пришли извиниться? Что же, это похвально. Я в таком случае даже и жаловаться на вас не буду. Все мы люди, каждый может ошибиться, не правда ли?
Целая тирада и на одном дыхании, без шансов вставить хотя бы одно слово. Аноним получал истинное наслаждение от своей речи. Это было видно невооруженным взглядом. Анне даже показалось, что он намеренно акцентировал их внимание на том, как ему хорошо в этот момент. Что же, пришла пора его разочаровать.
Они прошли в комнату.
– Извиняться будете вы! И не здесь, а в суде. Гражданин Волкович, вы задержаны за лжесвидетельство, за оставление в опасности потерпевшего и по подозрению в совершении тяжкого преступления, – на ходу отчеканила Анна.
Лицо Анонима вытянулось в безграничном изумлении. Он так растерялся, что не смог проронить ни слова несколько секунд – вечность для такого человека.
Когда же способность говорить к нему все-таки вернулась, Аноним ею тут же воспользовался:
– Но простите! По какому такому праву…
– По уголовному, Владлен Эдуардович. Леонид, зачитайте задержанному его права. Он, видимо, американских боевиков насмотрелся с их правилами, так пусть послушает наши!
– С удовольствием! Гражданин Волкович! Вы имеете право, вернее, имели. Теперь право будет иметь вас! – на лице Лестрейда появилась нехорошая ухмылка, хищная и пугающая.
– Но позвольте…
– Не позволю! – прервал его Лестрейд.
Он подошел к Анониму вплотную, положил ему руку на плечо и резко надавил на него. Не ожидавший этого Аноним послушно уселся в кресло.
Лестрейд наклонился к раскрасневшемуся уху Эдуарда Владленовича и громким, но отчетливым и пугающим шепотом добавил:
– И не зли меня! А то до суда ты не дотянешь, мразь!
– Леонид! – Анна немного укоризненно, но весьма наигранно осадила напарника.
Лестрейд выпрямился, улыбнулся Анониму, широко и дружелюбно, похлопал того по плечу.
– Вы не волнуйтесь, следствие во всем разберется, и если вы ни в чем не виноваты, то очень скоро вновь почувствуете вкус свободы.
Лестрейд отошел от Анонима. Видно было, как ему тошно находиться с этим человеком в одной комнате.
Аноним оставался сидеть в кресле в неудобной позе, растерянно хлопая глазами.
Анна тем временем огляделась по сторонам. Все тот же беспорядок, оставленный после обыска, и все та же полка, куда Аноним убрал фотоаппарат в их первый визит.
Анна нашла его на прежнем месте. При обыске никто и подумать не мог о фотоаппарате, потому что искали блокноты. Теперь пришло время проверить его.
Анна взяла фотоаппарат в руки и включила его. В этот момент Аноним проворно вскочил с кресла и бросился к Анне.
– Оставьте! Вы не имеете права! Это вмешательство в личную жизнь!
Добежать до Анны, а уж тем более выхватить у нее фотоаппарат Анониму помешала мебель. Низкий журнальный столик ловко подсек хозяину ноги, и тот рухнул на пол с гулким грохотом, разнеся виновника своего падения в щепки собственным весом. Встать ему помогли уже полицейские, крепко взявшие того под руки.
Анну, казалось, не интересовало происходящее в комнате. Она листала фотографии в цифровом фотоаппарате, быстро, не останавливая взгляда ни на одной, пока не наткнулась на снимок, на котором сквозь плотное облако пыли угадывалась машина Артема, уходящая вдаль по опушке леса.
С этой фотографии Анна листала медленнее. Несколько следующих снимков: селфи Анонима с платком у носа, капли крови на земле, дом, стоящие у входа машины, одна из которых принадлежала Артему, а другая, судя по номеру, – любовнику его жены.
Далее Анна листала фотографии медленно. Ее лицо менялось по мере просмотра. От удивления до отвращения.
Фотографии подтверждали то, что описывал в своей книге Аноним. Но одно дело – читать, другое – смотреть на это. Кровь, стены, трупы. Особенно поразила Анну фотография мертвой девочки. На фото она выглядела так, словно безмятежно спала.
Все фотографии были сделаны с толком и расстановкой, видно, что фотограф выбирал наилучшие ракурсы и думал о композиции кадра.
Анне стало мерзко. Хотелось тут же пойти и вымыть руки.
С брезгливостью, к которой примешивалось отвращение, Анна положила фотоаппарат в пакет и передала его Лестрейду. Затем медленно подошла к Анониму и влепила ему удар правой в челюсть.
От неожиданности полицейские отпустили Анонима, и он упал как подкошенный. Анна ловко прыгнула на него и пару раз успела зарядить по лицу.
Лестрейд перехватил очередной удар Анны и оттащил ее в сторону.
– Ты мразь! Псих конченый! Как ты мог снимать… и?.. Почему не вызвал «Скорую»? Их, наверное, можно было спасти!!!
Анна вырывалась из рук Лестрейда, но он держал ее крепко и профессионально. Раскрасневшееся лицо Анны пылало гневом. В этот момент она себя почти не контролировала, поэтому Лестрейд делал это за нее. Испуганный Аноним забился под стол и скулил, как щенок, держась за разбитый и, по всему видно, сломанный нос.
Когда Анна успокоилась и обмякла в руках Лестрейда, тот отпустил ее, бережно усадив на диван. Анна сидела разбитая и взлохмаченная, возвращаясь к своему прежнему, обычному состоянию. Лестрейд кивнул полицейским.
– Уведите задержанного!
Полицейские вытащили из-под стола Анонима и повели его к выходу.
– Стойте!
Анна говорила спокойно и холодно. Она вновь была прежней, и ее разум не ослеплял гнев. Она подошла к Анониму вплотную, так что тот вжал голову в плечи, отводя взгляд.
– Я лично прослежу, обещаю вам, чтобы вы получили срок, а не отделались штрафами. Даже несколько месяцев тюрьмы покажутся вам адом, я это обещаю, где бы вы ни были!
Полицейские вывели Анонима. Лестрейд в это время быстро просмотрел несколько фотографий и нахмурился.
– Вот же гад!
Других слов он не нашел.
– Поехали в тот дом. У меня есть адрес… – устало проговорила Анна и вышла из комнаты.
Лестрейд последовал за ней, на ходу пряча фотоаппарат за пазуху.
Анна сидела на пороге открытой двери своей машины и смотрела куда-то вдаль. Туда, где усталое солнце щекотало верхушки деревьев, готовясь пойти на заслуженный отдых. У ее ног, прямо на траве, лежала стопка бумаг – рукопись Анонима. Ветерок шелестел белыми листками, постоянно грозясь сорвать их и разнести по округе. Но сумка Анны, небрежно брошенная сверху рукописи, не давала ветру сделать это.
Анна шептала вслух слова из рукописи Анонима, к своему удивлению, запомнив их с первого прочтения.
«Артем физически не являл собой геркулесовых пропорций и с виду не походил на Шварценеггера, но по всему было понятно, что испытывать судьбу и задирать его – себе дороже. Это позволяло Артему спокойно гулять по самым темным улочкам города без страха. Его предпочитали обходить стороной. Ха! Знали бы те, кто переходил на другую сторону, увидев его, выходящего на свет из ночной пустоты города, что этот человек – безобиден и ласков, как щенок».
Анна замерла… Она находилась по ту сторону реальности, отключившись, отгородившись стеной от всего, что навалилось на нее за последнее время, а особенно за один, сегодняшний, нескончаемо длинный день.
Звуки в ее сознании померкли, краски же, наоборот, стали ярче, даже чересчур. Все контуры предметов, рельефа, деревьев – все вокруг сияло неярким, но пронзительным свечением. Сами предметы казались расплывчатыми и гипертрофированными.
За ее спиной в это же время бушевала реальность. Лужайка перед домом была заполнена спецтранспортом: полицейскими машинами и каретами «Скорой помощи». Люди в форме, кто маленькими группами, а кто и поодиночке, занимались каждый своим делом. Люди в белых халатах руководили погрузкой трупов в машины: три завернутых в черные мешки тела распределяли по трем каретам «Скорой помощи».
Лестрейд подошел к Анне, устало опустился прямо на землю.
Они посидели молча некоторое время. Если бы Анна присутствовала сейчас в реальности, ее бы, несомненно, удивил сам факт того, что Лестрейд смотрит куда-то вдаль, а уж тем более на закат. Кто знает, может, это первый случай в личной истории семьи Шустровых, чей славный род пытался, правда, пока безуспешно, продолжать Лестрейд.
Анна вздрогнула, вырвавшись из красивой, но чуждой ей нереальности.
Заметив рядом с собой напарника, Анна коротко кивнула ему.
– Закончили?
– Да, сейчас загружают тела. Криминалисты забирают их к себе. Ну… то есть в морг… Анна, ты меня слышишь?
– Да… – в голосе звучала отстраненность. – Значит, все так, как описано в книге и на фотографиях?
– Именно.
Чувствовалось, что Лестрейду тоже нелегко говорить.
Они еще немного помолчали.
– Анна, я сказать тебе должен… одну вещь… – неуверенно начал Лестрейд.
– Говорите.
– Тут криминалисты наши экспресс-анализ сделали… отпечатки там и прочее. В общем… Все указывает на то, что это Лавров убил их… всех троих.
Последние слова Лестрейд произнес с трудом. Он опасливо посмотрел на Анну, но, вопреки его ожиданиям, ничего не произошло.