Я думал, что Алтынай будет удивлена Волькиными аниматинами. Думал, она ждала пейзажей, с качающимися от ветра деревьями или живыми блёстками на водной глади. Но она с пониманием кивала и отмечала особо удачные, по её мнению, композиционные решения или оригинальные находки в анимации и морфинге объектов.
Волька впервые убрал свой насмешливый тон:
— А вы, девушка, разбираетесь в искусстве.
— Я тоже немного мастерю. В Колледже нас обучали.
— Ты же на ткачиху училась? — вставил я.
Алтынай твёрдо поправила:
— Текстильный Колледж, отделение «Дизайн Одежды».
Волька с уважением добавил:
— Другими словами, мастер по костюму. Коллега! Интересно взглянуть на твои работы.
Алтынай немного застенчиво ответила:
— Есть пара вопросов к такому профессионалу, как ты. По анимации и морфингу.
— В любое время, Картинка.
— Меня Алтынай зовут.
8
Алтынай взглянула на свои часики
— Пора домой.
Я с готовностью проследовал с нею до двери.
— Ну, ё-моё, Девочка-Картинка, нельзя же бросать меня на первом свидании, — смеялся Волька.
Я посылал на него грозные взгляды, мол, не лезь на мою территорию. Но он не понимал. Пьяно ухмылялся, подмигивал мне, и делал вид, что жаль расставаться.
В дверях затеял последнюю попытку задержать нас:
— Приглашаю вас на вечеринку в дом моего работодателя, владельца анимастеринг-студии. Возле дома бассейн. Музыка, фейерверк, шампанское по триста баксов за бутылку. Реально, высшее общество соберётся. Тебе, Картинка Девочки, полезно пообщаться с известными модельерами. Надо же о карьере думать.
— Папа ждёт к ужину. Он строгий. Если опоздаю, он тебя найдёт и убьёт, не задавая вопросов.
— Строгий, так строгий, — вздохнул Волька.
Крепко обнял меня:
— Брателло, ты не пропадай! Заходи в любое время. Одному жить не так уж весело, как ты думаешь.
Прощался я с Волькой с большей радостью, чем встретил. Волька стиснул крепче:
— Кстати, не думай, что я забыл. У тебя восьмого сентября днюха. Что планируешь?
Я высвободился из пьяных объятий:
— Негде справлять.
— Ё-маё, брателло, у меня будем справлять. Заткнись, не хочу слышать отказа. Восьмого все у меня. Зови друзей и подруг. Должен же кто-то выпить ящик коллекционного вина. Картинка, предупреди своего строгого папу-убийцу. Ну, всё, валите, пока я не расплакался.
Я и Алтынай спустились по лестнице, Волька крикнул:
— Осторожнее на Вокзале. Не пропадите, как поезд!
Мы вышли из подъезда и молча пошли к остановке трамвая.
Я больше не мог прочесть настроение Алтынай. То есть никак не мог придумать её мыслей. Показалось, что чем-то обидел её:
— Может, в кафе сходим?
— Нет.
— А давай, на велосипедах покатаемся? Я знаю въезд на рампу на Шестую Стену. Там такой вид! Ух! Да и по самой рампе когда поднимаешься видно, что Абрикосовый Сад уже не тот маленький дворик, что раньше.
— Слушай, Лех, у меня после вчерашней работы ноги болят. Не хочу крутить педали.
— На лавочке посидим.
— Мне, правда, пора. Пока.
Алтынай махнула ручкой и запрыгнула в раскрывшиеся двери трамвая.
Глава 7. Больше чем правда
1
Моя ненаглядная любовь уехала к строгому папе, а я, злобно пиная камушки, отправился на Центральную Площадь, размышляя, что же сделал не так?
Своим появлением Волька спугнул то чувство, с каким я и Алтынай держались за руки в музее, собираясь поцеловаться.
Или вопрос был слишком сложен или портвейн крепок, но путь проделал как во сне. На нашем обычном месте, на постаменте у «комка» с музыкой, сидел Лебедев и слушал плеер.
Обходчика всегда узнаешь по привычке носить плеер. Мы так к нему привыкли, что без наушников чувствовали себя как после ампутации.
Поэтому в качестве приветствия обходчики говорили:
— Что слушаешь?
— Чёрный Обелиск «Я остаюсь», — ответил Лебедев.
Я сел рядом. Лебедев принюхался:
— Бухал?
— Немного.
Лебедев достал кассету с моим Pearl Jam:
— Всё, я их фанат. Купил все альбомы.
— Мне кассеты не на чем слушать. — Я показал компакт-диск-плеер: — С Алтынай поменялись на время.
— Видел её утром на вокзальной площади. Платье Маргарите передавала. Где подруга сейчас?
— Домой уехала.
Ответил таким убитым тоном, что Лебедев не расспрашивал дальше. Оглянулся и пониженным голосом сообщил:
— На Вокзале листовку нашёл. От взломщиков.
Протянул сложенный вдвое лист. Я развернул и прочитал:
ШОКИРУЮЩАЯ ПРАВДА ОБ ИСЧЕЗНОВЕНИИ!
Что скрывают власти? Правду или что-то большее?
Узнай по адресу
Информбюро://Объявления/Частные объявления/Хобби, отдых и спорт/Шахматы/Стенд_00285/Доска%015
Мы, взлом-группа, «Армида» объявляем, что любая правительственная ложь и манипуляция будут разоблачены.
Вы можете врать, искажать правду, но нас не остановить.
«Армида» — больше, чем правда.
Я вернул бумажку:
— И чем это отличается от других незаконных объявлений? Выбрось лучше, пока менты не замели.
Лебедев послушно скомкал лист и отправил в урну:
— Я переписал адрес в блокнот. Пошли?
— Эх, Лебедев, в жизни дела поважнее есть, чем искать придуманную взломщиками правду.
— Эти взломщики не врут.
— Да ладно, не эти ли мошенники шлют мне фальшивые письма о девочке в платьице белом?
— «Армида» настоящие взломщики, а не вымогатели. Настоящие взломщики, творцы, а не разрушители. Они взламывают ложь, чтоб люди знали правду. «Армида» за свободу доступа к информации. Если для этого нужно взламывать секретные правительственные инфосейфы в Информбюро, они взламывают. Не ради себя, а ради человечества.
— Ладно, ладно, пошли. Мне всё равно надо в Информбюро выйти, чтоб снять объявление о поиске Алтынай, а то задолбали те мошенники, что не прониклись идеями «Армиды».
— Ты, Лех, многое не знаешь. Хочешь, дам прочитать «Манифест взломщика»?
— На хер не надо. Лучше новую «Баффи» дай.
Лебедев странным образом огорчился, будто не ждал отказа:
— Эх, Лех. В мире такое намечается, а ты отсиживаешься в утробе массовой культуры, не желая выйти наружу.
2
Стенды Информбюро давно не подвергались такой нагрузке. Десятки тысяч освобождённых от работы железнодорожников ринулись на самую доступную из потех — чтение инфодосок.
Большая давка образовалась возле «Книгосериалов», «Новостей» и «Музыки». Люди стояли в очереди, чтоб получить свою порцию развлечений.
Вспотевшие модераторы разделов бегали от стенда к стенду. Срочно сколачивали и ставили на колёса новые доски, чтоб оттянуть на них часть слишком большой толпы. Отовсюду доносился стук молотков и брань нетерпеливых посетителей.
Поисковики выглядели ещё хуже: карманы были доверху забиты справками, извещениями и поисковыми квитанциями. Посетители хватали их за руки, тянули к себе, орали запросы, требуя непременно найти, то рецепт домашнего кваса, то способ отремонтировать велосипедную педаль, не снимая с корпуса, то какие-то несуразные запросы, типа «пеликозавр оранжевый в горшке!»
Поисковики кивали и извинялись:
— У нас ещё сотня вопросов в очереди! — трясли они бумажками, вываливающимися изо всех карманов. — Ждите или покупайте подписку на индивидуальное обслуживание.
При таком наплыве посетителей активизировались рекламные агенты и социомаркетологи. Выкупили каждый свободный участок на инфостендах и заклеили подвижной рекламой. Было уже не разобрать, где новость о пропавшем поезде, а где призыв к действию: попробовать новый шампунь или подписаться на бюллетень эротической выставки анимастеров-передвижников.
Продавцы толкали свои тележки, добавляя в общий хор:
— Холодный пиво-лимонад берём! Самса, чебуреки горячие, берём!
Пожалел, что не притронулся к пицце у Вольки в гостях. Пришлось потратиться на сосиску в тесте и лимонад. Хмель портвейна испарился, оставив после себя жажду.
Сверяясь с блокнотом, Лебедев вёл меня между досок.
Пиковая нагрузка заставила Модератора сильно изменить конфигурацию. Менее посещаемые отделы задвинул подальше.
Обычно главная доска инфостенда «Частные объявление» стояла на виду, рядом с «Новостями» и «Культурой», теперь же её переместили, судя по указателям, ближе к доскам любителей математики, и пыльным полупустым пространствам фанатов бейсбола.
Многие доски в этом районе Информбюро были заброшены. На них слоилась реклама с порноматинами или препаратами улучшающими потенцию.
3
Наконец, вышли на «Шахматы». Несколько старичков, переписывали ходы оппонентов в блокноты. Кто-то кряхтел, взбираясь на лесенку, чтоб прилепить на стенд объявление с вызовом противнику.
Модератор шахматного раздела был таким же подслеповатым старичком, судя по развратной рекламатине с Джессикой Линс, которая была наклеена посреди большой шахматной доски с анимацией матча Каспарова против электромеханической счётной машины Дип Блю.
Белый конь шёл bd2 и пропадал где-то между ног Джессики. Противник тоже отвечал ходом коня. Каспаров перемещал пешку на е3, присоединяя её к исчезнувшему коню. Красавица подмигивала и приподнимала край юбки, как бы приглашая остальные фигуры.
Джессика Линс — та самая порнозвезда, что я уже видел в другом разделе несколько дней назад. Белые кудряшки, знакомые округлости.
— Популярная тёлка, — бросил Лебедев, проходя мимо.
— Ты Лебедев, уму непостижимо, какой эрудит. Даже рейтинги порнозвёзд знаешь.
— Это входит в сферу моих наблюдений за Информбюро.
— Ну-ну.
— Не тот «ну-ну», о котором ты подумал. Чтоб отвлечь внимание граждан от социальных проблем, правящие элиты наполнили Информбюро новостями спорта, гороскопами, слухами, бессмысленными книгосериалами про вампиров или настоящих детективов. И порнографией. Именно она включает реликтовые человеческие инстинкты.