4
Я не удержался и поскрёб пальцем поверхность стекла. Ожидал, что почувствую тонкую плёнку, а под ней — привычное движение механизмов аниматины. Но стекло было гладким, толстым, прочным. От прикосновения к нему, я почувствовал уколы статического электричества.
— Что это? — не удержался от вопроса. — Почему аниматина не закольцована? И главное — такая длинная?
Судитрон ожил, шевельнув телом:
— Это не аниматина. Это видео.
— Как работает ви-де-о? Неужели можно достичь такой миниатюризации деталей анимации?
— Лех, я не буду объяснять принцип работы видео. Саморегуляция общественного развития, которую я осуществляю, касается не только политики и социума, но и технического прогресса.
— То есть?
— Всякий раз, когда кто-то догадается, что движущиеся картинки можно производить иным способом, этот изобретатель подвергается… (усиленный стрекот в бревенчатом домике), как бы это сказать, идеологической стерилизации.
— Но ведь это ви-де-о во сто крат круче простых аниматин. Такое плавное, такое реалистичное, как настоящая жизнь. Все мечтают об этом.
— Любое явление, способное заменить настоящую жизнь и о котором все мечтают, должно корректироваться. Это часть программы саморегулирующегося разумного человечества. Это то, благодаря чему мы не деградировали в потребителей того, что заменяет настоящую жизнь.
— Но как же прогресс?
— Прогресс не всегда ведёт к качественному развитию. Иногда он начинает служить улучшению потребительских качеств товара, превращаясь из прогресса в регресс.
— Не понимаю.
Судитрон шевельнулся так, что можно было бы принять за нетерпение:
— Лех, что такое Информбюро?
— Ну, все знают. Там всё хранится…
— Информбюро главное достижение нашей эпохи, после плазменного инжектора. Информбюро — полное собрание всех человеческих знаний. Библиотечная сеть хранения и обмена данными, с открытым доступом к ним, а так же быстрый поиск с помощью специалистов по поиску информации.
— Я это и сказал, просто не могу точно формулировать.
— Как происходит доступ к информации в Информбюро?
— Когда человеку что-то надо узнать, он идёт в Информбюро.
— Представь, Лех, что не ты идёшь к информации, а она к тебе?
Я засмеялся:
— Ну, это сказки. Как информация может двигаться? Ведь она на физическом носителе. Почтой разве что? Но это дольше, пока пришлют, то сё…
— Поверь, сможет, если избавить информацию от физического существования. Поэтому возможность изобретения такого способа обмена информацией скорректирована до нулевой вероятности.
— Но зачем? Ведь это классно, когда любые знания будут появляться без приложения усилий, как сейчас, когда нужно куда-то идти, блуждать среди инфодосок, общаться с тупыми Модераторами и Поисковиками.
— Затем, Лех, что даже в нашем Информбюро большая часть данных, это подвижные изображения Джессики Линс и её коллег. Это миллионы томов увлекательных сериалов про супергероев, вампиров или торговцев наркотиками. Это миллиард юмористических аниматин. Скажи мне, Лех, когда ты в последний раз в Информбюро, искал что-то по своей профессии?
— Ну…
— Вот и все так. Чем труднее доступ к знаниям, тем больше ценишь время на их получение. Тем меньше охота тратить его на Баффи и Джессику Линс. Но при этом излишне трудный способ получения информации приводит к тому, что ею перестают интересоваться. Устройство Информбюро оптимально в соотношении трудности-лёгкости доступа.
5
Судитрон дёрнулся и наклонился вперёд.
Быстро набирая скорость, промчался по рельсовому кружеву под потолком и исчез в туннеле. Если бы он не был деревянной фигурой, а живым, то его внезапные уходы были бы невежливостью. Но я понимал, что его движение зависит от расписания выходов к Соискателям и раздачи просьб.
Воспользовавшись передышкой, я попил воды и постарался высморкаться. Началась головная боль, чувствовал, что поднялась температура. Я то дрожал от озноба, то потел.
Нет, конечно, с одной стороны это круто — оказаться за кулисами управления миром, видеть ежедневный процесс работы верховного правителя. Лицезреть всё то, что нам рассказывали на скучных уроках истории.
С другой стороны — мне страшно.
Ведь я ничего этого не хотел. Мне плевать, как устроена работа Судитронов, или механизм принятия решений, или сбор информации о Соискателях для выдачи просьб. Всю жизнь обходил эти вопросы стороной. Нам, простым людям, до таких вещей, как говорил отец, «до лампочки».
Вместо меня здесь должен был стоять Лебедев или пытливые умы из «Армиды». Даже Фрунзик более подходил на роль того человека, который узнал бы всю правду. Или больше чем правду. Мне же хотелось одного — поскорее обнять Алтынай. Ну, и выздороветь для начала.
Больше ничего не хотелось.
Фрунзик продолжал сидеть, закрыв лицо фуражкой. Даже не знаю, слышал ли он откровения об устройстве и саморегуляции нашей цивилизации. Даже фантастический короб с аниматинами не заинтересовал.
Мне его не жалко. Какие бы не были у тебя свободолюбивые помыслы, но если при их реализации умирает хотя бы один человек — они ничего не стоят. Даже если этот человек ты.
Фрунзик убил Лебедева, у которого и девушки-то не было. Лебедев даже не начал жить, занимаясь организацией взлом-группы. А его лучший друг оказался самовлюблённым дураком.
Из туннеля вылетела очередная фигура Судитрона и подкатила ко мне. Это были всё разные куклы, похожие друг на друга. Отличались расположением трещин или пятнами пожухшей краски. На корпусе этого Судитрона были свежие дыры от пуль.
6
— Всё равно не понимаю, раз кто-то знает, что ты сам программируешь своё уничтожение, то не делает ли это тебя уязвимым? — спросил я.
— Да, Судитрон беззащитен. Ибо зачем создавать такие условия жизни людей, от которых создатель условий должен предохраняться?
Фрунзик вскочил на ноги. Бросил фуражку, раздавил её ногой, потом поднял, обтряхнул и надел:
— Это ты беззащитный? — погрозил он кулаком. — Ты самый бронированный негодяй во Вселенной.
Описывая Судитрона странно применять слова типа «невозмутимо». Тем не менее, аппарат невозмутимо продолжал:
— Отношения общества и власти не должны сводиться к отношениям заключённых и надзирателей. Разумная организация этих отношений и служит моей защитой. Судитроны гарант того, что всё будет продолжаться так, как запланировано. А чтобы люди подчинялись гаранту, даже если он кукла на релейный переключателях, они должны быть уверены, что способны его уничтожить. Для равновесия системы необходимо планировать и собственное уничтожение, и одновременную невозможность уничтожения.
Фрунзик натужено засмеялся:
— Заключённые должны знать, что хоть надзиратель и гремит ключами по ту сторону клетки, им гарантированна возможность свернуть ему шею. Вот в чём релейный чурбан хочет нас убедить, Лех.
Судитрон повернулся к менту:
— Такие как ты всё время хотят меня свергнуть, не понимая, что в отличие от вас я не претендую на власть. Ты до сих пор считаешь меня личностью, тогда как я слепок представления об идеальном правителе.
До этого момента речь из динамика звучала сбивчиво, словно склеенная из разных источников. Следующее произнёс без запинки, чётким ровным тоном:
— Судитроны — продукт общественного договора. Судитроны — набор правил, автоматизированные обучающиеся системы. Судитроны — это пакет прикладных программ, работающий на заранее описанных алгоритмах (недетерминированных), которые корректируются по данным самообучающейся системы.
И снова переключился на неровную речь:
— Пока все в мире не захотят отключить наши реле, выдернуть шнуры, выкорчевать рельсы — ничего поменять нельзя.
Фрунзик достал пистолет и приставил к виску. Сквозь скрежет и треск релейных переключателей были слышны щелчки несостоявшихся выстрелов. Забросил пистолет за бревенчатый короб, куда-то в гущу переплетённых кабелей, вызвав сноп искр.
После этого Фрунзик как-то забавно взвыл (хотя мне было ни капли не смешно) и выбежал в дверь. Слышал его быстрые шаги по железной лестнице, удар кулака по кнопке и гудение мотора лифта.
— Оставь его, — сказал Судитрон.
— Но ведь он убил Лебедева? Неужели он не будет наказан?
— Куда ему деваться? Пойдёт с повинной в ближайший участок. Расскажет подробно про заговор, выдаст имена настоящих преступников. И никто, конечно, не поверит, что бунт против Судитронов запрограммировал сам Судитрон.
— А мне что делать?
— У меня просьб пока что нет.
— Но ты же подтвердил, что я здесь для того, чтоб получить просьбу?
— Просьба была прийти сюда и получить знания. Возможно, ты понадобишься лет через десять-пятнадцать, в одном из вариантов корректировки.
— Прости, но мне кажется, что все тайны, что окрылись мне, не имеют смысла.
— Это не тайны, а знания.
— Что мне делать с этим знанием?
— Открывались знания не для того, чтоб ты что-либо делал сейчас. Повторяю, они нужны на тот случай, который, возможно, и не произойдёт.
— Но у меня есть ощущение, что должен как-то использовать, кому-то рассказать.
— Рассказывай сколько влезет. Используй, если придумаешь как. На равновесие системы это не повлияет. К тому же способ моего существования не является тайной. Тысячи людей во всём мире знают больше чем ты.
— Больше чем правду?
— До свидания, Лех, молодец, что спас пассажиров поезда. Были случаи, когда идейные маньяки уничтожали целые составы, выискивая свободу для себя.
Судитрон совершил свои запутанные манёвры и укатился в туннель.
Аппарат в бревенчатом домике ещё немного проработал на холостом ходу и затих.
Глава 22. Бинарная логика
1
Я одиноко стоял в помещении полном звуков: щелчки, электрические хлопки, клацанье переключаемых стрелок.