Тамми непроизвольно обернулась и увидела Флетчера, отчего ее пульс забился как бешеный, а внутри все запело от радости. Он поймал ее взгляд. С этого расстояния Тамми не могла видеть выражения его глаз, но всем своим существом чувствовала — он словно бы пытается получить от нее ответ. Да, да, да, пела ее душа. Она хотела улыбнуться, подать своеобразный сигнал, но Селин подтолкнула ее, и ей пришлось вернуться к роли подружки невесты.
Эта церемония далась Тамми нелегко. Ей все время казалась, она вот-вот совершит что-то скандальное — закружится на месте или громко запоет от восторга. Но она могла себе позволить лишь радостно улыбаться.
Тамми продолжала улыбаться, когда гости окружили невесту с женихом для поздравлений, а Флетчер наконец-то приблизился к ней.
— Тамалин…
Ей понравилось, как звучало его имя в его устах, он будто пробовал его на вкус и наслаждался результатом. Его темные глаза проникали в самое сердце и вызывали в нем трепет. Тамми вцепилась в букет, словно за единственную соломинку, позволяющую ей не упасть.
— Привет, — тепло откликнулась она. — Оказывается, ты любишь посещать свадьбы, Флетчер, что ты здесь делаешь?
— Причуда судьбы: Кирсти выходит замуж на брата Макса, — улыбнулся мужчина, забыв упомянуть, как он не преминул воспользоваться таким совпадением. — Позволь мне заметить, что я рад быть здесь и снова видеть тебя.
— Я могу считать это комплиментом? — беззаботно, спросила Тамми, с удивлением осознавая — она действительно верит, что увидеться с ней — единственная причина его визита.
— Я абсолютно искренен, — проникновенно подтвердил он низким, волнующим голосом, — При первой же нашей встрече твоя красота поразила меня, как удар молнии.
Услышав такое, Тамми внутренне напряглась. Красота может привлечь, но не удержать. Жизнь ее матери — живое тому подтверждение. А ведь оба раза Флетчер видел ее в искусственной нарядной упаковке. Привлекла бы она его внимание в своем естественном виде?
— Хм, но ведь ты жив, а значит, это был не удар, а всего лишь осечка, — иронично заметила Тамми.
— Но у меня остались воспоминания… и шрамы, — с притворной грустью пожаловался Флетчер.
— Шрамы, значит.
— Боевые раны, — усмехнулся он. — В прошлый раз я проиграл битву с тобой.
Тамми с подозрением оглядела его. Неужели все это результат раненого эго?
— И сегодня ты собираешься взять реванш?
— А у меня есть шансы?
— Зависит от того, насколько сильно ты сможешь меня обидеть.
— Я усвоил урок, — с насмешливой мрачностью склонил он голову. — Никаких комментариев по поводу замужества твоих подруг.
— Ну, хорошие вещи ты можешь говорить.
— Лучше я сосредоточусь на тебе, — его взгляд впился в ее глаза. — У тебя есть кто-то, Тамалин?
Тамми не собиралась упустить шанс прояснить ситуацию полностью:
— Нет. А у тебя?
Он улыбнулся с явным облегчением:
— Я приехал один. Надеялся насладиться твоим обществом сегодня.
Насладиться моим обществом… Забрезжившая надежда придала ей смелости, и она решилась его поддразнить:
— Насладиться, Флетчер? Ты, должно быть, мазохист, ведь с прошлой стычки у тебя остались шрамы.
— Мне нравятся наши битвы. Я нахожу их занятными. Буду с нетерпением ждать, когда ты закончишь с обязанностями подружки невесты.
— Соскучился по моему острому язычку?
— У него очаровательный вкус, — проникновенно прошептал Флетчер, не отрывая глаз от ее рта, в его голосе прозвучало обещание чего-то притягательного.
Он намерен поцеловать ее сегодня. Никаких сомнений. И она хотела того же — так сильно, что тело подавало однозначные сигналы: ее грудь напряглась, сердце бешено колотилось, внутренности скрутило в один напряженный узел.
Дженнифер помогла ей выйти из неловкой ситуации:
— Тамми, фотограф!
— Мне нужно идти, — напряженным голосом объяснила она.
— Буду с нетерпением ждать, когда ты освободишься, — повторил Флетчер.
Тамми развернулась и на ватных ногах пошла к подругам. А в сердце у нее горело желание, чтобы этот вечер с ней стал для Флетчера незабываемым.
Чтобы я стала для него единственной женщиной на свете.
Глава четвертая
Как только фотосессия закончилась, Флетчер возник рядом с Тамми как из-под земли и протянул ей бокал шампанского:
— Может, найдем уютный уголок… полюбоваться видами?
Долг подружки невесты пока ничего от Тамми не требовал, к тому же ей самой не терпелось побыть с Флетчером наедине.
— С удовольствием, — ответила она.
Обняв Тамми за талию, Флетчер отвел ее на дальнюю террасу, с которой открывался потрясающий вид на бухту. Несмотря на чудесные виды, Флетчер предпочел усесться к ним спиной и разглядывать Тамми.
— Ты наверняка много путешествуешь, Флетчер. Разве в мире много мест, где встречается подобная красота? — Девушке очень хотелось, чтобы он почувствовал ностальгию по дому, чтобы ему хотелось как можно чаще приезжать сюда, возможно, даже обосноваться тут…
Возможно, даже с ней.
— Подобная? Нет. У многих мест есть своя красота. Невозможно сравнивать одно с другим, ведь они насколько разные, и у каждого свое очарование. Лично я предпочитаю первобытные ландшафты, вдалеке от городской суеты. Ледники на Аляске, залив Халонг во Вьетнаме, парк Серенгети в Кении… Ты выезжала куда-нибудь за пределы Австралии, Тамми?
— Я еще не заработала на такие поездки, — покачала она головой.
— Сиделки — мало оплачиваемая профессия, — посочувствовал он. — Ты уже сдала экзамены на акушерку?
— Почти, — улыбнулась Тамми, радуясь тому, что он не забыл их разговор на свадьбе Селин. — Ты помнишь такие детали?
— Тамалин с буйными черными волосами и фиолетовыми глазами, острым, как молния, язычком, врожденным ритмом чувственной сирены, сердцем земли-матушки… Я все помню о тебе.
Искушающая лесть.
Тамми едва смогла найти слова от удивления и удовольствия:
— Я даже не была с тобой мила.
— Мила… — Флетчер рассмеялся. — Милые женщины постоянно попадаются мне по жизни, но я предпочитаю пикантных. Расскажи… вся эта возня с младенцами до сих пор тебе нравится?
— Да, конечно. Хотя… очень трудно, когда… — Тамми надеялась, что справилась с собой и может говорить спокойно об этой трагедии, но слезы в очередной раз навернулись на глаза. — Мы потеряли ребенка на этой неделе. Мальчика. Родители очень хотели его. Родительское горе… — она покачала головой и не смогла закончить. — Было очень тяжело.
— Потеряли… Надеюсь, не по твоей вине? — участливо спросил он.
— Нет. У бедняжки не было шансов.
— Уверен, ты сделала для него все, что могла, Тамалин.
— Да. Но иногда этого недостаточно. И очень больно осознавать собственное бессилие. Не знаю, зачем я тебе рассказываю… Вряд ли ты в настроении выслушивать мои грустные истории.
Никаких острот, никакой пикантности, абсолютно не сексуальна, подумала Тамми. Но в его взгляде не было никакого разочарования:
— Жизнь и смерть… ты так тесно связана с ними изо дня вдень, а я, — он скривился, — работаю с цифрами, в которых нет ни капли человечности. — Он поднял руку и нежно погладил девушку по щеке. — Ты ранила мою гордость, Тамалин.
— Прости, я не хотела. Но ведь тебе нужно гордиться тем, чего ты достиг, Флетчер. Мало кто может похвастаться подобными успехами, и…
Его пальцы быстро переместились к ее рту и нежно остановили поток слов.
— Это мне нужно извиняться, — приглушенно произнес он. — Не стоило мне так легкомысленно отзываться о твоей работе. Я даже не задумывался, что в ней есть не только приятные моменты. В прошлый раз ты говорила с таким воодушевлением, с такой радостью.
— По большей части это действительно приносит радость.
— Отлично!
Мимо них прошел Макс Гетевей, остановившись лишь на минуту, чтобы поздороваться. Он с любопытством осмотрел Тамми и обратился к Флетчеру:
— Теперь я понимаю, почему ты напросился на приглашение.
— Спасибо тебе за него.
— К твоим услугам, — Макс кивнул им обоим и ушел.
Ни слова не сказав о делах или назначенной на следующей день встрече.
Так значит, это правда. Он действительно прилетел ради меня.
Но надолго ли?
— Когда ты улетаешь? — Тамми решила немедленно прояснить этот вопрос.
— Завтра днем, — вздохнул мужчина. — Мне нужно быть в Вашингтоне на следующей неделе.
Значит, у нас лишь один вечер.
— Мысли о тебе привели меня сюда, — Флетчер не отрывал от нее глаз. Явное, ничем не прикрытое желание.
— И что теперь будет, Флетчер?
— Будет лишь то, что будет.
Он не давал обещаний, но оставлял надежду. Учитывая обстоятельства, вполне справедливо.
— Тогда я намерена воспользоваться твоими талантами танцора, если ты в состоянии мне их продемонстрировать.
— С превеликим удовольствием.
Ди-джей уже вовсю руководил на танцполе, включая популярную рок-музыку, под которую все могли потанцевать. Места было не так уж много, зато теснота располагала к «грязным танцам», против которых Тамми не стала возражать, тем более что Флетчер был воистину великолепен — чувственные движения, руки, скользящие по ее телу, мускулистые бедра, прижимающиеся к ее ногам, и явное доказательство его влечения, которое она не могла не почувствовать.
Тамми ощущала себя по-новому: уверенной в своей красоте и привлекательности, опасно сексуальной, дикой. Каждая женская клеточка в ее теле кричала: «Это мой мужчина!» Инстинкт настаивал, чтобы она вцепилась в него, попыталась возжечь в его сердце такую тягу к себе, чтобы ее не смогла вытеснить ни одна другая женщина.
Музыка затихла, и ди-джей объявил, что пришло время поздравительных и напутственных речей. Тамми не слышала ни одного слова. Она сосредоточилась на ощущениях, которые вызывала у нее рука Флетчера, ласкающая ее обнаженную спину. Она почувствовала его дыхание на своей шее:
— Мы можем уехать? — прошептал он.
— Уехать куда?
— Я остановился в отеле «Дабл бэй», мой автомобиль припаркован здесь.