Кэтрин мысленно встряхнула себя. Нельзя демонстрировать слабость на глазах у слуг.
— Все прекрасно, — с улыбкой сказала она.
Джона Кэтрин не видела почти до самых Йолетид. Между тем в своих письмах он обнадеживал ее: кажется, появилась надежда, что все уладится, и пусть она не переживает. Кэтрин, конечно, переживала.
Он приехал домой в тот момент, когда слуги и дети украшали холл зелеными ветвями, а по замку разливались ароматы рождественских пряностей, жареного мяса и фруктовых пудингов.
— Папа! — крикнула Маргарет, подбежала к нему, раскинув руки, и обняла.
— Джон! — Кэтрин бросила плести венок и тоже поспешила навстречу мужу. — Скажите мне, все хорошо?
Тот улыбнулся ей:
— Король согласился на наши условия!
— О Боже мой… — У нее не было слов. Такого она ожидала меньше всего. — Расскажите мне.
Кэтрин оторвала Маргарет от Джона, и они с мужем ушли в кабинет, где он занимался делами поместья, подальше от царившего в холле гомона.
— Ну? — спросила Кэтрин, которой не терпелось услышать новости. — О, простите меня, я должна была послать за каким-нибудь угощением для вас.
— Это подождет. — Он положил ладонь на ее руки. — Когда мы встретились в Понтефракте, мастер Аск предложил нам составить список того, чем мы недовольны. Туда попало все, как вы понимаете: необходимость возвращения к Риму, сохранение монастырей, объявление законной наследницей леди Марии, освобождение духовенства от непосильных налогов, увольнение и наказание Кромвеля и его сообщников, которые попрали законы королевства и поддерживали еретиков. И еще мы попросили, чтобы парламент заседал в Йорке и королеву короновали там же. Я высказал мнение, что ни одно из этих требований не обрадует короля и он разгневается, однако Аск все равно отправил список герцогу Норфолку. Мне казалось, что мы играем в кости с судьбой, а потому я хотел узнать, как могут расценить наши действия в моральном отношении и с точки зрения закона. Мне было известно, что архиепископ Ли в Йорке, а он абсолютно преданный королю человек. Мы пригласили его на свое совещание, но он не приехал. Я предложил спросить у него, существуют ли условия, при которых подданные могут законно восставать против своего короля, и мастер Аск сказал, чтобы я ехал к нему в церковь на следующее утро и задал этот вопрос. Я и поехал.
— О Джон! — выдохнула Кэтрин. — Неужели?
— Мне хотелось получить ответ, — честно ответил он.
— Но вас могли обвинить в подстрекательстве к измене!
— Это теперь дело прошлое, любимая. Когда я приехал, архиепископ не стал разговаривать со мной, и я оставил ему записку с объяснением, зачем приезжал. Но, читая проповедь с кафедры, он заявил, что никакой верный подданный не возьмет в руки оружия без позволения короля. Некоторые паломники, находившиеся в церкви вместе со мной, закричали на него, так что другие священники поскорее увели архиепископа в ризницу и заперли дверь.
Кэтрин ужаснулась. Когда новость об этом дойдет до короля…
Джон погладил ее по щеке:
— Не нужно так беспокоиться, любимая, еще рано. На этой неделе герцог Норфолк вызвал нас в Донкастер и сказал, что король поручил ему издать новое прощение и сообщить нам, что парламент будет заседать в Йорке, где рассмотрит наши требования, и коронация королевы пройдет там же на Троицу. Я ездил с мастером Аском получать общее прощение от герцога, и мы выразили ему благодарность от лица всех паломников. Потом Норфолк велел нам разъезжаться по домам, а мастера Аска попросил отправиться на юг, в Лондон, так как король пригласил его провести Рождество при дворе в качестве гостя.
Кэтрин старалась выглядеть довольной, но на сердце у нее было неспокойно. Король вовсе не согласился выполнить просьбы паломников, он сказал только, что их рассмотрит парламент. Изобразив, будто дает оппонентам то, о чем они просили, король хитро вынудил мятежников распустить свое войско. «Ох, как же доверчив мой Джон!» — вздохнула про себя Кэтрин.
— Опасность миновала, — сказал он, — и мы можем спокойно жить дальше. Время, проведенное с паломниками, было очень тяжелым и опасным, но оно осталось в прошлом, и я благодарю за это Бога.
Кэтрин хотелось бы в это верить. Джон всех их поставил на грань катастрофы, когда поехал бросать вызов архиепископу. Оставив мужа переодеваться из дорожного костюма в домашнее платье, Кэтрин пошла распорядиться насчет еды. Она пыталась подавить внутреннюю тревогу, велела себе собраться и ради детей не подавать виду, ведь их ждало Рождество.
В продолжение праздников, которые они отмечали очень бурно, так как Джон сказал, что у них есть повод хорошенько повеселиться, Кэтрин не оставляли мрачные мысли. Она не могла отделаться от страхов и избавиться от стоявших перед глазами картин того, как Джона разделывают на эшафоте или ее саму, убитую горем, вместе с детьми вышвыривают из Снейпа, а на их будущее ложится пятно вечного позора из-за проступка ее мужа.
Джону нужно как-то отмежеваться от мятежников, иначе люди начнут думать, будто он действовал с ними заодно, не по принуждению. Может, дядю Уильяма или Уилла, который ходил против бунтовщиков с армией, удастся убедить, чтобы они выгородили Джона перед королем? У его милости нет причин сомневаться в их преданности. Оба всем сердцем приняли недавние реформы, дяде Уильяму даже поручили надзор за роспуском монастырей в Нортгемптоншире. Но, вероятно, лучше всего будет, если Джон обратится к королю лично. Крайне важно дать понять его величеству, что он действовал не по собственной прихоти.
В Двенадцатую ночь, когда Джон размяк от вина и они наконец улеглись в постель, Кэтрин повернулась к нему, и вдруг из ее глаз хлынули слезы. Все скопившиеся в душе страхи изливались наружу вместе с ними.
Джон не рассердился.
— Я понимаю, Кейт, — сказал он, обнимая ее. — Вы говорите разумно. Я отправлюсь в Лондон и помирюсь с королем.
Он уехал в январе. Кэтрин много дней в тревоге ждала вестей.
Через две недели она получила письмо. Джон находится в Стамфорде, возвращаясь в Йоркшир, и заедет по делам в Малтон, прежде чем появится дома. Скоро он будет с ней.
«Быстро же он обернулся», — подумала Кэтрин, садясь в холле на скамью с высокой спинкой, чтобы прочесть остальное.
С королем Джон не виделся. Он добрался до Хартфордшира, где его нашел королевский вестник и передал, что ему приказано ехать на север и послужить его величеству в Шотландских марках[8], так как имелись опасения, что шотландцы извлекут для себя пользу из недавней смуты в королевстве и вторгнутся в Англию. Он обязан сделать доклад лорду-смотрителю марок как можно скорее.
Это хорошая новость. Значит, его милость все еще доверяет мне. Когда я остановился на постоялом дворе в Стамфорде, то получил письмо от сэра Уильяма Фицуильяма. Он поговорил обо мне с королем и убедил его, что я примкнул к паломникам не по своей воле.
«Да благословит Господь сэра Уильяма Фицуильяма!» — подумала Кэтрин, вставая, чтобы снова взяться за дневную работу. Может быть, на этом их злоключения, связанные с мятежом, закончатся?
Глава 101537 год
Обед завершился, и дети скрылись в своих комнатах. Кэтрин взяла в руки книгу и уютно устроилась в кресле, намереваясь урвать сладкое мгновение покоя и насладиться чтением. На улице завывал ветер, и сидеть в теплой гостиной рядом с потрескивавшим в очаге огнем было очень приятно.
Она не провела так и десяти минут, когда услышала на дворе крики. Вскочив и выглянув в окно, Кэтрин задержала дыхание, увидев толпу человек в двадцать, которая собралась у замка. Судя по виду этих людей, они были сильно раздражены.
— Выходи, предатель! — кричали они. — Изменник! Продажная шкура! Покажись! — Некоторые при этом потрясали кулаками, другие размахивали оружием, вилами или косами.
Задрожав от страха, Кэтрин спустилась в холл, где увидела Джека и Маргарет: они уже сбежали вниз по лестнице.
— Возвращайтесь наверх и оставайтесь там! — велела детям Кэтрин самым строгим тоном, какой ей удалось придать своему голосу.
— Мачеха, в отсутствие отца хозяин здесь я. Я с ними разберусь, — сказал Джек, однако, несмотря на внешнюю браваду, голос у него дрожал.
— Твой отец никогда не простит мне, если я допущу это, — сказала Кэтрин, но Джек не сдвинулся с места, а шум за дверью все усиливался.
Слуги столпились в холле; одни храбрились, другие явно были напуганы, и все они смотрели на нее в ожидании приказаний. Кэтрин охватил такой ужас, что она едва могла говорить, но Господь, сотворив чудо, придал ей смелости.
— Откройте дверь! — велела она Уолтеру, и тот уставился на нее. — Откройте, пожалуйста, — повторила Кэтрин.
— Да, делайте, как говорит миледи! — приказал Джек.
Заскрипел засов, и Кэтрин оказалась лицом к лицу с разъяренной, бурлящей толпой. Она с ужасом поняла, что знает некоторых людей — встречалась с ними на рынке или они прислуживали ей в соседских домах.
— Почему вы нападаете на женщин и детей? — крикнула Кэтрин, перекрывая голосом гомон стоявших за дверью людей.
— Нам нужны не вы, леди, а лорд Латимер, предатель! — прорычал крупный мужчина с копной рыжих волос.
— Его здесь нет. И почему вы называете его предателем?
— Мы паломники. Он предал нас.
— Да! — крикнул другой мужчина. — Мы знаем, что он ездил в Лондон с поджатым хвостом, хотел подмазаться к королю.
— У лорда Латимера были важные дела в Лондоне, — громко заявила Кэтрин. — Король исполнил ваши требования. Как мог милорд предать вас?
Все заговорили разом на повышенных тонах. Кто-то сказал им, что Джон очень хотел вернуть себе милость короля.
— Прошу вас, уходите, — обратилась к ним Кэтрин. — Его здесь нет. Я не знаю, где он. Когда милорд вернется, я передам ему, что вас тревожит, и, уверена, он разрешит ваши сомнения.
— Да, уходите! — поддержал ее Джек. — Не к лицу вам являться сюда и пугать всех.