лева по имени Мария.
— Король Генрих торжествует, — вступил в разговор Уилл. — Теперь шотландцы не представляют угрозы для Англии. Их аристократы будут заняты борьбой за власть, им не до войны с нами. Королеве-регенту придется потрудиться, чтобы держать их в узде.
— Я бы тоже сражался при Солуэй-Мосс, если бы находился в марках, — сказал Джон.
— Слава Богу, обошлись без вас! — отозвалась Кэтрин.
— Но было бы хорошо оказаться там в момент победы.
— Что ж, теперь нам нескоро придется повоевать, если только мы не навалимся на французов, — сказал дядя Уильям.
Целую ночь кашель Джона не давал Кэтрин уснуть, а утром она увидела на его подушке кровь. Всего несколько капель, но этого хватило, чтобы она встревожилась и настояла на новом визите врача.
Когда доктор осмотрел Джона, лицо его стало мрачным.
— Боюсь, это чахотка.
— Она меня прикончит, — пробормотал Джон.
Кэтрин взяла руку мужа и пожала ее. Она дрожала, сознавая значение только что сказанного. Джон умирал. Никакое лечение не спасет его.
— Вам нужен покой, милорд, — сказал врач. — Берегите силы. Хорошо питайтесь.
— Он почти ничего не ест, — пожаловалась Кэтрин.
— Тогда ему нужно обильное питье. Находитесь в тепле, сэр, и делайте упражнения, какие можете. Ходите по комнате, но на улицу — ни-ни, пока там холодно.
— Сколько мне осталось? — спросил Джон.
Наступила жуткая тишина.
— Недолго, — ответил врач. — Мне очень жаль.
Кэтрин поборола слезы и, подойдя к Джону, обняла его, стараясь утешить.
— Мадам, я бы посоветовал вам не приближаться к своему супругу, — предупредил ее доктор. — Эта болезнь заразна. Вам лучше находиться в другой комнате.
— Нет! — крикнула она.
Какая жестокость — лишать их близости, в которой оба они сейчас так нуждались!
— Ради вашего же блага, — не отступался врач.
— Да, Кейт, — сказал Джон неожиданно сильным голосом. — Нужно, чтобы вы остались здесь, когда я уйду.
Что на это ответишь?
— Я хотела утешить вас, — сказала Кэтрин.
— Меня больше утешит сознание, что о Маргарет будет кому позаботиться.
Кэтрин огорчала необходимость держать дистанцию. Если она или Маргарет садились почитать Джону, то располагались в нескольких футах от него. Прачке приходилось кипятить постельное белье, а тряпицы, которые муж использовал в качестве носовых платков, Кэтрин сама бросала в огонь.
Рождество прошло мрачно. Кэтрин отправилась в церковь, но не могла молиться: ум ее был слишком растревожен. Джек держался отстраненно; она не могла понять, онемел он от горя или сознательно отгораживается от нее. Маргарет, предполагавшая худшее, ходила по дому бледная и с красными глазами.
Дядя Уильям и Уилл пришли к ним на рождественский обед. Кэтрин с Маргарет насобирали, сколько смогли, зеленых ветвей для украшения дома, хотя в Лондоне их почти невозможно было найти, но они постарались, понимая, что это будет последнее Рождество Джона. На столе появились большой кусок мяса и рождественский пирог. Хозяин дома, пересилив себя, сел во главе стола, поодаль от всех, и попросил Джека нарезать мясо, но задержаться с гостями надолго не смог — поел совсем немного и ушел отдыхать.
Дядя Уильям покачал седой головой. За последние месяцы он тоже заметно сдал.
— Вам нужно приготовиться. Ему осталось недолго.
Маргарет едва не расплакалась. Дядя Уильям заметил это и сменил тему:
— На днях я видел принца. Ему уже пять, он милый мальчик с прекрасными манерами. Его научили хорошо вести себя.
— Он светловолосый, как мать, но чертами похож на отца и очень развит для своих лет, — добавил Уилл. — Король хочет женить его на королеве шотландцев и объединить оба королевства под началом Англии.
— Шотландцам это придется не по нутру, — заметил Джек, накалывая на нож кусок мяса.
Дядя Уильям поднес салфетку к губам.
— А что им остается, когда его величество заключил новый союз с императором и планирует вторгнуться во Францию, а она в альянсе с Шотландией. Французы будут вынуждены бросить все ресурсы на то, чтобы противостоять объединенным силам Англии и Империи. Они не смогут прийти на помощь шотландцам.
Разговор гостей не проникал в сознание Кэтрин. Наконец она встала и пошла проверить, как там Джон. Он спал, лоб его покрылся каплями пота. На подушке появились новые пятна крови. Она долго смотрела на мужа, впитывая в себя милый образ, так как понимала — скоро ей уже не придется видеть его лицо, — и чувствовала себя совершенно беспомощной. Неужели никто не может ничего сделать? Неужели Господь и правда решил разлучить их? Как она будет жить без своего Джона?
Глава 141543 год
На третьей неделе января Уилл упросил Кэтрин навестить его при дворе. Ее первым побуждением было сказать, что она не может оставить Джона, но тот сам настоял, чтобы Кэтрин поехала.
— Не лишайте себя радостей жизни, любимая, вы этого не заслужили, — сказал он. Теперь Джон все дни проводил, сидя у очага, закутанный в меха. Посещать заседания парламента, возобновившиеся неделю назад, он был не в состоянии, а ел совсем мало: на таком рационе могла бы продержаться разве что пташка Божья. — Поезжайте. Со мною все будет хорошо. Маргарет не даст мне скучать.
Она перечитала отцу уже почти все книги, какие были в доме.
— По пути домой я куплю вам еще каких-нибудь книг, — пообещала Кэтрин.
Ей было стыдно, что она радуется передышке и с нетерпением ждет поездки ко двору. Уже много недель Кэтрин провела в заточении в этом печальном доме. Небольшой перерыв пойдет ей на пользу. Это ведь не проявление эгоизма с ее стороны, верно?
Сидя в лодке, направлявшейся в Уайтхолл, Кэтрин ощутила, что свыклась с мыслью о скорой кончине Джона. Она постоянно молилась за него: да облегчатся его страдания и пусть уход в мир иной будет для него легким!
Ее беспокоило собственное будущее. Ей тридцать лет — еще полна жизни. Можно, конечно, переехать в одно из поместий, полученных в приданое, но она там будет чужой. В том, что доходы позволят ей снять дом в Лондоне, Кэтрин сомневалась. И надо еще подумать о Маргарет…
Лодка приближалась к Гринвичу. Вот он — вытянулся вдоль берега на фоне покатых холмов охотничьего парка. Она сошла на пристань у лестницы, расплатилась с лодочником и сказала караульным у гейтхауса, что приехала к лорду Парру.
Окна комнаты Уилла выходили на мощеный двор, который, как обычно, был заполнен людьми. Брат открыл дверь, и Кэтрин сразу заметила, что он не один. Двое мужчин, сидевшие у маленького очага, встали, чтобы приветствовать ее. Одного она узнала: это был мрачный, всегда одетый в черное Эдвард Сеймур, граф Хартфорд, брат покойной королевы Джейн и дядя принца. Он слегка поклонился:
— К вашим услугам, мадам.
Кэтрин повернулась ко второму мужчине и едва не ахнула, потому что тот был поразительно красив — высокий, статный, мускулистый, с тяжелыми веками, блестящими глазами, коротко подстриженными рыжими волосами и пышной бородой.
— Кейт, позволь представить тебе брата лорда Хартфорда, сэра Томаса Сеймура, — сказал Уилл. — Он недавно вернулся из посольства в Нюрнберг.
Кэтрин почувствовала, что заливается краской, как неопытная девушка.
— Очень приятно познакомиться с вами, сэр Томас.
— Я тоже чрезвычайно рад, — сказал тот, поднося к губам и целуя ее руку.
Когда он делал это, глаза их встретились, и они как будто признали друг друга. У Кэтрин перехватило дыхание, она не могла отвести глаз от сэра Томаса.
Он был придворным до кончиков ногтей и в желто-алом наряде резко контрастировал с братом.
— Как Джон? — поинтересовался Уилл. — Супруг леди Латимер очень болен, — объяснил он братьям Сеймур.
— Слабеет с каждым днем, — ответила Кэтрин.
— Я буду молиться за него, — сухо проговорил Хартфорд.
— Могу я чем-то помочь? — спросил сэр Томас.
Глаза его излучали тепло, и Кэтрин немного разволновалась.
— Нет, но спасибо вам за предложение. — Она почувствовала, что должна добавить что-нибудь еще, дабы описать тяжесть болезни Джона, но в присутствии этого очаровательного мужчины ей вдруг стало трудно подбирать слова.
К разочарованию Кэтрин, братья Сеймур вскоре распрощались и ушли, чтобы она могла поговорить с Уиллом наедине. Брат и сестра устроились у очага. Уилл протянул ей стакан теплого ягодного эля, заранее принесенного с дворцовой кухни. Она сообщила ему, что силы покидают Джона, а он сказал, как ему горько слышать это.
— Я скучаю по Анне, — добавила Кэтрин. — Она сейчас была бы для меня хорошей опорой. Джек бесполезен. Он самоустраняется, и мне самой приходится управляться с домом и врачами. Маргарет хорошо заботится о Джоне, но то и дело плачет. Боюсь, мне просто необходим этот короткий отдых.
— Тебе здесь всегда рады, — заверил ее Уилл.
— Мне понравился сэр Томас Сеймур, — сказала Кэтрин.
— Сэр Томас нравится всем женщинам! А самому сэру Томасу нравится только сэр Томас. Он очень себялюбив.
— Со мной он, кажется, был весьма обходителен.
— Кейт, ты общалась с ним всего пять минут! Я же почти каждый день служу вместе с ним в личных покоях. Он может быть очаровательным и именно поэтому так популярен. Король тоже его любит. Но будь осторожна. Он дерзок, умен и либерален во взглядах, но при этом горяч и немного пустоват. Часто действует не размышляя и сгорает от жгучей зависти к брату. Между ними нет любви. Тома гнетет, что он четвертый сын своего отца, а не первый.
— Он женат?
Уилл пристально взглянул на сестру:
— Нет. Ему тридцать пять, и пока ни одна женщина не сумела заманить его в силок. Поговаривали о его браке с дочерью Норфолка, герцогиней Ричмонд, но из этого ничего не вышло. Я слышал, однажды он завел себе любовницу и разрушил ее репутацию, но это было давно. Он амбициозен и будет искать себе невесту на самом верху.
На мгновение Кэтрин задумалась о том времени, когда станет вдовой, которая может кое-что предложить в материальном смысле, и изумилась самой себе. Как может она размышлять о новом браке, когда ее дорогой Джон еще жив?