— Я не могу сказать вам, я должен показать. Подойдите и встаньте там, у входа в этот темный проулок.
— Не, мужик, я и думать не собираюсь идти с тобой в никакие переулки, ты что, совсем за дуру меня считаешь?
— Я считаю вас очень красивой женщиной, пусть даже на вашем подбородке чернеет клочок бороды, похожий на кусок подгоревшего сухаря или еще что, очень даже к лицу. А эта отметина на лбу, похожая на мертвое насекомое, придает вам определенную…
— Кончай травить баланду, папашка, и покажи, что у тебя там. Прямо здесь. А не хочешь, я пошла.
— Нет, эта вещь слишком ценная и необычная для яркого дневного света, нам необходима тень, эта вещь слишком…
— Если скажется, что это самый обычный…
— Нет, нет, нет, ничего подобного. Вы хотите сказать, вы думаете, я могу оказаться этим, как их там называют, одним из этих парней, которые…
— Ваши речи, сэр, дают серьезнейшие основания для такого предположения.
— А как ваше имя?
— Молл. Бешеная Молл. Известна также как Бедняжка Молл.
— Прекрасное имя. А вы не могли бы назвать мне имя своей матери или любимой тети?
Молл подытожила его ударом в яйца.
Господи Иисусе, все эти ублюдки, ну что ты будешь с ними делать?
Она заходит в магазин и покупает банку полировальной пасты.
Отполирую свой изумруд до такой на хрен яркости, что все вы на хрен ослепнете.
Сидит на улице с корзинкой грязных продажных морд. Грязные морды всех расцветок, белые черные желтые коричневые розовато-красные.
— Купите грязную морду! Украсьте ею свою жену! Купите грязную морду! Усложните себе жизнь.
Но никто не покупает.
Парень толкает по улице сломанный велосипед.
— Эй леди что это за штуки они вроде как лица.
— Они самые и есть, лица.
— Леди, до Хэллоуина еще целых…
— Ладно, парень, двигай дальше, не хочешь покупать лицо, так двигай дальше.
— Так это же настоящие лица, леди. Господи, я хотел сказать, они же самые настоящие, эти лица…
— Четырнадцать девяносто пять парень у тебя есть при себе деньги?
— Да я и трогать их не хочу, выглядят словно их сняли с мертвых людей.
— Тебе будет легче, если я скажу, что они пластиковые?
— Да я все-таки надеюсь, что они не..
— О'кей, они пластиковые. Что это с твоим великом?
— Цепь порвалась.
— Дай-ка ее сюда.
Парень протягивает ей велосипедную цепь.
Молл засунула концы цепи в рот, немного пожевала.
— Вот и все дела.
Парень берет цепь в руки, сильно дергает. Она в полном порядке.
— Ну вообще. Как вы это делаете, леди?
Молл сплевывает и вытирает губы рукавом.
— А теперь мальчонка двигай дальше кончай трепотню я от тебя устала.
— Так вы что, леди, волшебница?
— В слишком малой степени.
Вернувшись домой, Молл играет на гобое.
— Я люблю гобой. Тембр гобоя.
— Благородный, благородный гобой!
— Конечно же, это не на всякий вкус. Не всякий торчит на гобое.
— Ух! Проклятый гобой опять согласился взять эту ноту.
— Не самый, пожалуй, популярный инструмент нашего времени. А какой же самый? Матюгальник, это уж точно.
— Чего он полез ко мне? Чего?
— Может быть, всему виной это самое одиночество богов. О ты, великий и могучий, обожаемый мною безмерно, о ты, ублюдок, иже плодишь ублюдков…
— Засунутые в пыльную кладовку боги, о которых никто больше не вспоминает. А ведь какие были прежде живчики.
— Отполирую свой изумруд до такой на хрен яркости, что все вы на хрен ослепнете.
— Что это, Боже милостивый?
— Вандермастер задействовал Ступню!
— Боже мой, вы только посмотрите на эту дыру!
— Чудовищно и ужасно!
— Да что же это, Матерь Божья?
— Вандермастер задействовал Ступню!
— Это сделала Ступня? Не верю и не поверю.
— Ты не веришь? Как тебя звать?
— Меня зовут Нюня. Я не верю, что Ступня могла сделать такое. Не верю на все сто процентов.
— Веришь не веришь, а вот оно, перед глазами. Как ты думаешь, они уцелели? Молл и изумруд.
— Структурно дом вроде бы и ничего. Подзакоптился, а так ничего.
— Что сталось с Пустобрехом?
— Ты имеешь в виду Пустобреха, который стоял перед домом, ежесекундно готовый дать промеж глаз любому сучьему сыну, который…
— Его нет в дыре!
— Дай-ка взглянуть. Как тебя звать?
— Меня зовут Смутьян. Нет, в дыре его нет. Ни хоть малого клочка.
— Бедный, верный Пустобрех!
— Думаешь, Молл еще там, внутри? Да и вообще, откуда мы знаем, что это верное место?
— По радио говорили. А как тебя, к слову, звать?
— Меня зовут Хо-хо. Смотри, как дымится земля!
— Эта чудовищная история лишний раз демонстрирует ужасающую мощь Ступни.
— Да, и я не могу унять дрожь ужаса. Бедный Пустобрех!
— Верный, благородный Пустобрех!
— Мистер Вандермастер.
— Мадам.
— Садитесь, пожалуйста.
— Спасибо.
— В красное кресло.
— Большое спасибо.
— Вы позволите предложить вам выпить?
— Да, спасибо, я не отказался бы от глотка чего - нибудь.
— Виски, если я не ошибаюсь?
— Да, виски.
— Пожалуй, я последую вашему примеру, эта неделя была крайне утомительна.
— Чистка и уход, как я понимаю.
— Да, чистка и уход, а в довершение всего сюда заявилась некая особа из средств массовой информации.
— Как же это докучно.
— Да, это было в высшей степени докучно, настырность этой женщины в исполнении своего крайне странного профессионального долга не поддается описанию.
— И конечно же она расспрашивала вас про изумруд.
— Она очень интересовалась изумрудом.
— И ничему не верила.
— Да, не верила, но, возможно, это присуще избранной ею профессии?
— Есть и такое мнение. Она его видела?
— Нет, он спал, и мне не хотелось…
— Естественно. Но откуда эта особа узнала, что вы превратились в предмет интереса для широкой публики?
— Полагаю, всему виной бестактность повивальной ведьмы. Некоторые личности лишены самого элементарного такта.
— Да, это едва ли не главная проблема с некоторыми личностями. Их такт постоянно находится в отлучке.
— К примеру, некоторые личности имеют привычку чесать языком обо всем без разбора.
— Разбалтывать все подряд каждому встречному и поперечному.
— Да уж.
— Да уж. Так, может быть, мы поговорим о деле?
— Если это необходимо.
— У меня есть Ступня.
— Правильно.
— У вас есть изумруд.
— Верно.
— Ступня обладает некоторыми свойствами, далеко не безразличными для колдунов и ведьм.
— Я об этом наслышана.
— Вы себе не представляете, какой осадок остается на душе, когда волей обстоятельств приходится прибегать к крайним мерам.
— Ужасное переживание, могу вам только посочувствовать. Да, между прочим, а где мой Пустобрех?
— Головорез, стороживший вашу дверь?
— Да, Пустобрех.
— По всей видимости, сейчас он воссоединился с базисной субстанцией Вселенной. Увлекательное, надо думать, переживание.
— Ну что ж, теперь я хоть знаю.
— Заметьте однако, что я интересуюсь изумрудом с наилучшими намерениями.
— Что такое наилучшие?
— Как вам хорошо известно, за изумрудом гоняются и другие, не столь скрупулезные люди. Разбойники, намеревающиеся его разбить.
— Ну а вы? Какие намерения у вас?
— Я подумываю об изумрудном порошке. Толченый изумруд с содовой, толченый изумруд с томатным соком, толченый изумруд с горькой настойкой, толченый изумруд с «Овалтином».
— Я не совсем понимаю.
— Я хочу жить дважды.
— Дважды?
— В добавление к моей настоящей жизни я хочу еще одну, будущую.
— Вторая жизнь. Дополнительная к переживаемой вами в настоящий момент.
— В детстве я был безмерно беден. Беден как церковная крыса.
— И вы открыли рецепт?
— Да.
— Выискали в магических книгах.
— Да. Требуется некоторое количество изумруда. Толченого изумруда.
— Брр.
— По карату в день. Семь тысяч тридцать пять дней.
— Совпадение.
— Ни в коем случае. Только этот изумруд и пригоден. Лунный изумруд, рожденный ведьмой.
— Нет.
— Еще я подумываю о бульоне. Толченый изумруд и бульон с ложечкой «Табаско».
— Нет.
— Нет?
— Нет.
— Моей маме восемьдесят один год, — сказал Вандермастер. — Я пришел к своей маме и сказал: «Мама, я хочу любви».
— И она ответила?
— Она сказала: «Я тоже».
Лили, особа из средств массовой информации, стояла в прихожей.
— Я вернулась посмотреть, не готовы ли вы признаться. В розыгрыше.
— Он уже умеет говорить. Он говорит.
— Он — что?
— Аккуратные законченные предложения. Афоризмы и прописные истины.
— Я хотела бы это послушать. Это абсолютно…
— Слушай, детка, это стоит денег. Шестьдесят долларов.
— Шестьдесят долларов? За что шестьдесят долларов?
— За интервью.
— Но это же журналистика чековой книжки!
— Вот именно.
— Это противоречит лучшим традициям нашей профессии!
— Тебе платят, твоему начальнику платят, акционеры тоже не остаются без своей доли, так почему же не мы, поставщики исходного материала? Почему так-таки нельзя оплачивать исходный материал?
— Он говорит?
— Самым несомненным образом.
— Вы примете чек?
— Если уж иначе никак.
— Вы действительно ведьма?
— Ну сколько можно спрашивать об одном и том же.
— А вы что, фокусы устраиваете или что?
— Можно назвать это консультациями.
— У вас есть постоянные клиенты? Люди, приходящие к вам регулярно, на регулярной основе?
— Да, люди с проблемами.
— С какими проблемами, хоть для примера?
— Иногда совсем простые, для которых есть старые, проверенные средства. Ну, скажем, женская мандрагора.
— Что такое женская мандрагора?
— Черная бриония. Ее еще называют «трава побитых жен». Убирает синяки и кровоподтеки.