».
– Чего надо?!
– Закрой глаза!
– Ты не сможешь поцеловать меня оттуда, Уайлен.
– Просто сделай это!
– Для тебя же лучше, чтобы это было не зря! – Он закрыл глаза.
– Закрыл?
– Да закрыл, черт бы тебя побр…
Снизу раздался пронзительный вой, а затем под закрытыми веками Джеспера вспыхнул яркий свет. Когда он рассеялся, парень открыл глаза.
Люди неуклюже передвигались внизу, ослепленные фотобомбой Уайлена. Но Джеспер все видел прекрасно.
«Неплохо для сына торговца», – подумал он и открыл огонь.
До того как Инеж впервые ступила на канат или даже на тренировочную веревку, отец научил ее падать – защищать голову, минимизировав силу удара, и не бороться с инерцией собственного тела. Когда взрыв в гавани сбил ее с ног, девушка свернулась калачиком. Приземление вышло не из мягких, но через секунду она уже стояла на ногах и прижималась к клети. В ушах звенело, нос пощипывало от резкого запаха пороха.
Инеж окинула Каза и остальных быстрым взглядом, а затем сделала то, что удавалось ей лучше всего – исчезла. Взмыла вверх по грузовым контейнерам, ползая по ним ловко, как насекомое. Ее ступни в тапочках с резиновой подошвой безошибочно находили малейшее углубление или опору.
Вид сверху встревожил ее. Отбросы были в меньшинстве, и убийцы окружали их со всех сторон. Правильно Каз сделал, что не сказал другим о настоящем пункте их отправления. Кто-то проболтался. Инеж пыталась присматривать за командой, но кто-то из банды мог сунуть нос не в свое дело. Каз говорил это сам: в Кеттердаме все просачивается наружу, даже в Клепке и «Клубе Воронов».
Кто-то стрелял с мачты нового «Феролинда». Инеж надеялась, что это Джеспер, добравшийся до шхуны, и теперь ей просто требовалось выиграть немного времени, чтобы и остальные успели добежать до корабля.
Девушка едва слышно ступала по верхушкам контейнеров, двигаясь вдоль ряда и выискивая себе жертв. Это оказалось легко. Никто не ожидал опасности сверху. Инеж скользнула вниз и встала за спинами двух мужчин, стреляющих в Нину. Затем молча помолилась и перерезала им глотки. Когда второй мужчина упал, она присела и задрала ему правый рукав. Под ним оказалась татуировка руки с отрезанными у костяшек указательным и средним пальцами. Черные Пики. Так это расплата за разборки Каза с Хейлсом? Или что-то большее? Каким образом им удалось так увеличить свою численность?
Она двинулась к следующему проходу между контейнерами, держа в голове местоположение других врагов. Сперва Инеж избавилась от девушки, держащей громоздкую винтовку, затем проткнула кинжалом мужчину, который должен был прикрывать напарницу. На его татуировке значились пять птиц, летевших клином: Портовые Лезвия. Скольким же бандам они противостояли?
Дальше она наткнулась на закоулок. Стоит ли залезать наверх, чтобы проверить местность, или рискнуть встретиться с тем, что ждет ее по другую сторону? Девушка сделала глубокий вдох, пригнулась и быстро выскользнула из-за угла. Сегодня ее святые были благосклонны – спиной к ней стояли двое мужчин и стреляли по докам. Она расправилась с ними двумя резкими взмахами кинжалов. Шесть тел, шесть загубленных жизней. Ей придется долго каяться, чтобы искупить свою вину, но, по крайней мере, она помогла немного сравнять шансы Отбросов. Оставалось только попасть на шхуну.
Инеж вытерла ножи о кожаные штаны и вернула их в ножны. Затем, взяв разбег, побежала к ближайшему контейнеру. Когда ее пальцы вцепились в его край, она почувствовала острую боль в боку. Сулийка обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть уродливое лицо Омена, расплывшееся в довольной усмешке. Все сведения, которые ей удалось собрать о Черных Пиках, мгновенно ожили в ее голове и накрыли тошнотворной волной: Омен – неуклюжий вышибала Хейлса, способный проломить череп голыми руками.
Он сдернул ее с контейнера и схватил за жилетку, грубо проворачивая нож в ее боку. Инеж изо всех сил пыталась не потерять сознание.
Когда капюшон спал с ее головы, мужчина воскликнул:
– Гезен! Я поймал Призрака Бреккера!
– Тебе стоило целиться… выше, – выдохнула девушка. – Не попал в сердце.
– Ты не нужна нам мертвой, Призрак. Ты – настоящий подарок судьбы. Жду не дождусь, когда услышу все сплетни, которые ты насобирала для Грязных Рук. И его секреты тоже. Люблю хорошие истории.
– Могу поведать тебе конец этой, – с трудом выпалила она. – Но он тебе не понравится.
– Неужели? – он ударил ее об контейнер, и Инеж пронзила мучительная боль. Как только ее ноги коснулись земли, из раны в боку полилась кровь. Омен сжал ее плечи, не давая пошевелиться.
– Ты знаешь, как победить скорпиона?
Тот рассмеялся.
– Несешь чушь, Призрак? Не умирай слишком быстро. Твою рану нужно залатать.
Инеж скрестила щиколотки и услышала обнадеживающее клацанье. Она носила на коленях щитки, чтобы было удобней ползать или залезать куда-то, но была и другая причина – тоненькие стальные лезвия, спрятанные в каждом из них.
– Секрет в том, – выдавила девушка, – что нельзя сводить глаз с его хвоста. – Она подняла колено и вонзила лезвие Омену между ног.
Вышибала закричал и отпустил ее, зажав руками кровоточащий пах.
Инеж поплелась в сторону выставленных в ряд контейнеров. До нее доносились перекрикивания и звуки перестрелки. Кто побеждал? Добрались ли остальные до шхуны? Голова закружилась.
Девушка коснулись пальцами раны, они тут же намокли. Слишком много крови. Шаги… кто-то идет. Она не могла забраться на ящики из-за раны и сильной кровопотери. Инеж вспомнила, как отец впервые поднял ее к веревочной лестнице. «Лезь, Инеж».
В этом месте грузовые контейнеры были сложены в виде пирамиды. Если она поднимется хотя бы на один, то сможет спрятаться на первом уровне. «Всего один». Либо она залезет наверх, либо умрет внизу.
Инеж попыталась прояснить свой разум и прыгнула, цепляясь пальцами за верх контейнера. «Лезь, Инеж». Затем подтянулась и перевалилась через край на жестяную крышку.
Лежать было хорошо, но она знала, что оставила за собой кровавый след. «Еще один, – сказала она себе. – Еще один, и ты будешь в безопасности». Сулийка заставила себя подняться на колени и потянулась к следующему контейнеру.
Поверхность ящика закачалась, и снизу раздался смех.
– Выходи-выходи, Призрак! Пора делиться секретами!
В отчаянии Инеж схватилась за край следующего контейнера, борясь с приступом боли. Тут ящик вылетел у нее из-под ног. Девушка зависла в воздухе, беспомощно размахивая ногами. Никто не стрелял – она нужна была им живой.
– Спускайся, Призрак!
Инеж сама не знала, откуда только у нее брались силы, но ей удалось затащить себя наверх. Она легла на крышку и попыталась отдышаться.
«Остался еще один». Но она больше не могла. Не могла встать на колени, не могла подтянуться, не могла даже перекатиться. Слишком больно. «Лезь, Инеж».
– Не могу, папа, – прошептала она. Даже сейчас ей было грустно его разочаровывать.
«Шевелись, – приказала она себе. – Глупо умирать в таком месте». Тем не менее голос в ее голове твердил, что бывают места и похуже. Она умрет здесь, на воле, в свете рассветного солнца. Умрет после достойной битвы, а не потому, что какой-то подонок устал от нее или потребовал больше, чем она может дать. Лучше умереть тут от собственного кинжала, чем с разукрашенным лицом и телом, закутанным в фальшивые шелка.
Чья-то рука схватила ее за лодыжку. Они забрались на контейнеры. Почему она не услышала их шагов? Неужели ее разум настолько отдалился от реальности? Она у них в руках. Кто-то перевернул ее на спину.
Инеж достала кинжал из ножен на запястье. В Бочке столь острое лезвие считалось милосердной сталью. Оно подразумевало быструю смерть. Лучше так, чем терпеть пытки Черных Пик или Портовых Лезвий.
«Пусть святые примут меня».
Инеж прижала кончик ножа ниже груди, между ребер – стрела в ее сердце. Затем кто-то до боли сжал ей руку, заставляя выпустить кинжал.
– Пока рано, Инеж.
Голос, напоминающий скрежет от трения камня об камень. Ее глаза распахнулись. Каз.
Он взял ее на руки и спрыгнул с контейнеров, подвернув больную ногу.
Девушка застонала, когда они упали на землю.
– Мы выиграли?
– Ну, я же здесь, не так ли?
Должно быть, он бежал. Ее тело больно билось об его грудь с каждым резким шагом. Он не мог одновременно нести ее и опираться на свою трость.
– Я не хочу умирать.
– Сделаю все возможное, чтобы найти тебе занятие поинтересней.
Инеж закрыла глаза.
– Продолжай говорить, Призрак. Не ускользай от меня.
– Но именно это получается у меня лучше всего.
Он обхватил ее крепче.
– Просто потерпи до шхуны. Открой свои чертовы глаза, Инеж!
Она пыталась. Перед глазами все плыло, но она могла разобрать бледный блестящий шрам на шее Каза, прямо под челюстью. Ей вспомнилась их первая встреча в «Зверинце». Каз платил Танте Хелен за информацию – биржевые советы, разговоры политиков, все, о чем трепались клиенты «Зверинца», когда пьянели или теряли голову, находясь в состоянии блаженства. Он никогда не посещал девушек, хоть многие из них с радостью отвели бы его к себе в комнату. Они утверждали, что при виде его у них мурашки бежали по коже, что его руки были навечно запятнаны кровью под этими черными перчатками. Но Инеж слышала возбуждение в их голосах, видела, как они провожали его взглядом.
Однажды ночью, когда он проходил мимо нее в гостиной, она решилась на глупый, отчаянный поступок.
– Я могу помочь тебе, – прошептала девушка.
Он окинул ее взглядом и пошел дальше, словно она ничего и не говорила. На следующее утро Танте Хелен вызвала ее к себе. Инеж ждала очередного избиения или чего похуже, но вместо этого обнаружила Каза Бреккера, опирающегося на свою трость с вороном и желающего изменить ее жизнь.
– Я могу помочь тебе, – повторила она теперь.