Кто-то заварил кофе, и команда пила его из медных кружек с керамическими крышечками. Он было подумал отнести кружку Нине, но тут же отказался от этой идеи. Ему не нужно заботиться о ней или говорить Бреккеру, что ей нужен отдых. Парень сжал кулаки, глядя на покрытые струпьями костяшки. Это Нина посеяла в нем зерно слабости.
Бреккер подозвал Матиаса на бак, где они устроились с Джеспером и Уайленом, чтобы изучить чертеж Ледового Двора в стороне от глаз и ушей экипажа. Эти рисунки для него – как нож в сердце. Стены, ворота, посты охраны. Все это должно было напугать этих дураков, но, судя по всему, Матиас такой же дурак, как и они.
– Почему нигде нет названий? – спросил Бреккер, указывая на чертеж.
– Я не знаю фьерданского, а нам нужно, чтобы все детали были абсолютно правильными, – ответил Уайлен. – Пусть Хельвар их подпишет. – Паренек осекся, увидев выражение лица Матиаса. – Я просто делаю свою работу. Перестань на меня так пялиться.
– Не перестану, – рявкнул фьерданец.
– Вот, – перебил Каз, кидая ему крошечный чистый диск, блеснувший в лучах солнца. Демон сидел на бочке, прислонившись к мачте. Его больная нога покоилась на мотке каната, а чертова трость лежала на коленях. Матиасу нравилось представлять, как он разломает ее в щепки и скормит их одну за другой Бреккеру.
– Что это?
– Одно из новых изобретений Раске.
Уайлен резко поднял голову.
– Я думал, он занимается взрывчаткой.
– Он всем занимается, – ответил Джеспер.
– Вставьте его себе за зубы, – сказал Каз, вручая диски остальным. – Но не кусайте…
Уайлен начал плеваться и кашлять, раздирая себе рот. На его губах натянулась прозрачная пленка, которая надулась, как живот лягушки, когда парень попытался дышать. Его глазки забегали в разные стороны от паники.
Джеспер рассмеялся, а Каз просто покачал головой.
– Я же сказал не кусать, Уайлен! Дыши через нос.
Тот сделал глубокий вдох, его ноздри раздулись.
– Полегче, – посоветовал Джеспер. – А то сознание потеряешь.
– Что это? – спросил Матиас, все еще держа диск в ладони.
Каз засунул его себе в рот и вставил между зубов.
– Балин. Я планировал оставить их на черный день, но после этой засады не знаю, какие еще неприятности ждут нас в открытом море. Если окажетесь в воде и не сможете дышать, достаньте диск и раскусите его. Это даст вам воздуха на десять минут. Меньше, если начнете паниковать, – добавил Каз, многозначительно покосившись на Уайлена и протянув ему еще один балин. – Будь осторожнее с ним.
Затем он постучал по чертежу Ледового Двора.
– Названия, Хельвар. Все.
Матиас с неохотой взял перо и чернила, которые передал ему Уайлен, и начал выводить названия зданий и прилегающих дорог. Когда он делал это своими руками, то чувствовал себя еще большим предателем. Он смутно надеялся каким-то образом отделиться от группы, когда они доберутся до места, выдать их местоположение и тем самым заслужить благосклонность своего правительства. Узнает ли его кто-нибудь в Ледовом Дворе? Наверняка они думали, что он мертв, утонул во время кораблекрушения, погубившего его близких друзей и командира Брума. У него не было никаких доказательств, которые могли бы подтвердить его личность. Он будет чужаком, которому нечего делать в Ледовом Дворе, и к тому времени, когда он убедит кого-нибудь прислушаться…
– Ты чего-то недоговариваешь, – сказал Бреккер. Его темные глаза сосредоточенно всматривались в Матиаса.
Тот решил не обращать внимание на дрожь, пробежавшую волной по его телу. Иногда казалось, что демон мог читать мысли.
– Я говорю все, что знаю.
– Твоя совесть вмешивается в воспоминания. Помни условия нашей сделки, Хельвар.
– Хорошо, – ответил он с нарастающей злостью. – Хочешь услышать мое экспертное мнение? Твой план не сработает.
– Ты даже не знаешь, какой у меня план.
– Войти через тюрьму и выйти через посольство?
– Для начала.
– Это невозможно. Тюремный сектор полностью изолирован от всего остального Двора. Он не связан с посольством. Оттуда в него не попасть.
– Там есть крыша, не так ли?
– На нее тоже нельзя забраться, – с удовольствием объяснил Матиас. – Дрюскели по три месяца работают с пленниками-гришами и стражниками – это часть нашей подготовки. Я был тюрьме, и там нет доступа к крыше именно по этой причине – если кому-то удастся выбраться из камеры, нужно, чтобы он не мог свободно передвигаться по Ледовому Двору. Тюрьма полностью отрезана от двух других секторов внешнего круга. Если вы уже попали внутрь, там и останетесь.
– Всегда есть выход. – Каз достал план тюрьмы из кипы бумаг. – Пять этажей, верно? Зона оформления и четыре этажа с камерами. Тогда что здесь? В подвале?
– Ничего. Прачечная и мусоросжигатель.
– Мусоросжигатель?
– Да, там сжигают одежду арестантов, в которой те прибывают. Это мера предосторожности от чумы, но… – как только эти слова слетели с языка Матиаса, он понял, что задумал Бреккер. – Джель всемогущий, ты хочешь, чтобы мы лезли шесть этажей вверх по шахте мусоросжигателя?
– Когда он работает?
– Если память мне не изменяет, рано утром, но даже без жара мы…
– Он не хочет, чтобы по ней лезли мы, – перебила Нина, выходя из трюма.
Каз выпрямился.
– Кто присматривает за Инеж?
– Ротти. Я вернусь через минуту. Мне просто нужно подышать свежим воздухом. И не изображай заботу об Инеж, когда сам заставляешь ее лезть шесть этажей вверх по дымоходу с одной лишь веревкой и молитвой.
– Призрак справится.
– Призрак – шестнадцатилетняя девушка, которая в данный момент лежит без сознания на столе. Возможно, она даже не переживет эту ночь.
– Переживет, – ответил Каз, и что-то свирепое мелькнуло в его глазах. Матиас подозревал, что Бреккер достанет девушку из самой преисподней, если придется.
Джеспер взял револьвер и протер его мягкой тряпкой.
– Почему мы обсуждаем подъем по дымоходу, когда у нас есть проблемы посерьезней?
– Это какие же? – спросил Каз, хотя Матиас видел, что он знает ответ.
– Мы не можем отправиться за Бо Юл-Баюром, если в дело ввязался Пекка Роллинс.
– Кто этот Пекка Роллинс? – поинтересовался Матиас, пробуя на языке эти глупые слова. В керчийских именах не было величия. Он знал, что упомянутый мужчина – лидер банды и получает хорошую прибыль от Хеллшоу. Это звучало уже достаточно омерзительно, но он чувствовал, что есть что-то еще.
Уайлена передернуло, когда он наконец отодрал резиновую пленку с губ.
– Всего лишь самый крупный, самый отвратительный делец во всем Кеттердаме. У него есть деньги, которых нам не хватает, связи, которых нет у нас, и, скорее всего, фора на старте.
Джеспер кивнул.
– В кои веки Уайлен говорит дело. Если нам каким-то чудом удастся похитить Бо Юл-Баюра до Роллинса, когда он узнает, кто его опередил, мы все – покойники.
– Пекка Роллинс – босс Бочки, – сказал Каз. – Не больше и не меньше. Хватит делать из него какого-то бессмертного божка.
«Тут что-то еще», – подумал Матиас. В Бреккере больше нет того гнева, который, казалось, овладел им, когда он убивал Омена. Но в его словах все еще слышалось напряжение. Матиас был уверен, что Каз Бреккер ненавидит Пекку Роллинса, и не только потому, что тот подорвал их корабль и нанял бандитов, чтобы расстрелять их. Тут пахло старыми ранами и давней враждой.
Джеспер откинулся на спинку стула и сказал:
– Думаешь, Пер Хаскель тебя прикроет, когда узнает, что ты перебежал дорогу Роллинсу? Думаешь, старик захочет войны?
Каз покачал головой, и Матиас увидел явное раздражение на его лице.
– Пекка Роллинс не появился на свет с серебряной ложкой во рту, купаясь в крюге. Вы до сих пор мыслите слишком ограничено, как и Пер Хаскель. Этого и хотят люди вроде Роллинса. Мы провернем эту операцию, разделим улов и станем легендами Бочки. Мы станем командой, переплюнувшей Пекку Роллинса.
– Может, нам стоит отказаться от идеи зайти с севера, – вставил Уайлен. – Если у команды Пекки была фора, нам стоит направиться прямиком в Джерхольм.
– Гавань будет кишеть охраной, – ответил Каз. – Не говоря уже об обычных таможенных агентах и представителях закона.
– Тогда на юг? Через Равку?
– Эту границу очень хорошо охраняют, – покачала головой Нина.
– Но она тянется на многие мили, – возразил Матиас.
– Нам не узнать, в каком месте она наиболее уязвима. Если только у тебя нет каких-то волшебных знаний о том, какие сторожевые башни и форпосты будут активны. Кроме того, если мы зайдем через Равку, нам придется противостоять и равкианцам, и фьерданцам.
В ее словах был смысл, но это его только распалило. Во Фьерде женщины не позволяли себе так разговаривать, не рассуждали по поводу военных и стратегических вопросов. Но Нина всегда была такой.
– Мы зайдём с севера, как и планировали, – положил конец их спору Каз.
Джеспер ударился головой об корпус и поднял взгляд к небесам.
– Ладно. Но если Пекка Роллинс нас убьет, я заставлю призрака Уайлена научить моего призрака играть на флейте, просто чтобы довести твоего призрака до белого каления.
Губы Бреккера изогнулись.
– Тогда я просто найму призрака Матиаса, чтобы он надрал зад твоему призраку.
– Мой призрак не станет иметь дела с твоим, – чопорно ответил Матиас, а затем задумался, не прогнил ли его мозг от морского воздуха.
Часть третья. Павшие духом
Все болело. И почему комната кружится?
Инеж медленно приходила в себя, ее мысли путались. Она помнила прикосновение ножа Омена и как пыталась залезть на контейнеры, как кричали люди, пока она висела в воздухе, удерживаясь лишь на кончиках пальцев. «Спускайся, Призрак!» Но Каз вернулся за ней, спас свою инвестицию. Должно быть, они все же добрались до «Феролинда».
Девушка попыталась повернуться, но боль была слишком острой, поэтому она просто чуть отклонила в сторону голову. Нина дремала, сидя на табурете, втиснутом за стол, и еле держала Инеж за руку.