– Верно.
– И Каз нас убьет.
– Если узнает.
– Ты когда-нибудь пытался врать Казу Бреккеру?
Матиас пожал плечами.
– Тогда мы умрем за то, ради чего жили.
Нина посмотрела на истощенный труп Нестора.
– Ради высшей цели.
– В этом мы единомышленники, – сказал Матиас. – Бо Юл-Баюр не покинет Ледовый Двор живым.
– Сделка есть сделка, – произнесла Нина на керчийском – языке торговли, языке, который им не принадлежал.
– Сделка есть сделка.
Матиас замахнулся ледорубом и дугой опустил на землю, словно подписывая договор. Девушка подняла свой инструмент и сделала то же самое. Без лишних слов они с одинаковой решимостью принялись долбить землю.
По крайней мере, в одном Каз не ошибся. Нина с Матиасом наконец сошлись во мнениях.
Часть четвертая. Фокус с падением
Инеж казалось, что они с Казом превратились в солдат-близнецов, которые шли впереди и делали вид, что все нормально, скрывая свои раны и синяки от остальных.
У них ушло еще два дня на то, чтобы добраться до скал, с которых открывался вид на Джерхольм, но идти стало легче, когда они направились на юг к побережью. Потеплело, земля оттаяла, появились первые признаки весны. Инеж думала, что Джерхольм будет похож на Кеттердам – черно-серо-коричневый пейзаж, запутанные улочки, наполненные туманом и угольным дымом, гавань с множеством кораблей, суета и шумная торговля. Гавань действительно оказалась забита судами, но аккуратные улочки упорядоченно вели к воде, а дома были раскрашены в красный, синий, желтый и розовый цвета, словно в пику диким белым просторам и долгим северным зимам. Даже склады у пристани покрасили в теплые тона. Так она представляла себе города в детстве – все в конфетных оттенках и полном порядке.
Ждал ли их уже в порту, приютившись у причала, «Феролинд» с развевающимися флагами – керчийским и ярким оранжево-зеленым компании «Хаанраад Бэй»? Если все пойдет по плану Каза, завтра ночью они неспешно прогуляются по причалу Джерхольма вместе с Бо Юл-Баюром, запрыгнут на свой корабль и отплывут далеко в море прежде, чем кто-то во Фьерде успеет опомниться. Инеж предпочитала не думать о том, чем закончится завтрашняя ночь, если план не сработает.
Девушка взглянула на Ледовый Двор, расположившийся на высокой скале с видом на гавань, как огромный белый страж. Матиас называл скалы неприступными, и Инеж пришлось признать, что те бросали вызов даже Призраку. Они выглядели невероятно высокими, а белая известковая поверхность издалека казалась чистой и яркой, как лёд.
– Пушки, – сказал Джеспер.
Каз, сощурив глаза, посмотрел на большое орудие, нацеленное на гавань.
– Я вламывался в банки, склады, особняки, музеи, хранилища, библиотеку с редкими книгами и однажды даже в спальню одного каэльского дипломата, чья жена питала страсть к изумрудам. Но из пушки в меня еще никогда не палили.
– В новизне всегда что-то есть, – подметил Джеспер.
Инеж поджала губы.
– Надеюсь, до этого не дойдет.
– Эти пушки стоят здесь, чтобы остановить вторжение армады, – уверенно провозгласил стрелок. – Нужна большая удача, чтобы попасть по маленькой жалкой шхуне, рассекающей волны и несущейся вперед за богатством и славой.
– Я процитирую тебя, когда мне разнесут ядром колено, – сказала Нина.
Они с легкостью влились в поток путешественников и торговцев, когда скалистая тропа пересеклась с северной дорогой, ведущей в Верхний Джерхольм. Город наверху оказался хаотичным продолжением нижнего – беспорядочное нагромождение магазинов, рынков и постоялых дворов, обслуживающих стражников, служащих Ледового Двора и гостей столицы. К счастью, толпа была настолько плотной и разношерстной, что очередная группа иностранцев не привлекала особого внимания, и Инеж смогла наконец-то вздохнуть с облегчением. Она боялась, что они с Джеспером будут слишком бросаться в глаза в море светловолосых фьерданцев. Возможно, команда из Шухана тоже надеялась спрятаться среди пестрой толпы.
Признаки начала Рингкеллы были повсюду. Магазины красиво оформили витрины перцовым печеньем в форме волков; бисквиты развесили в качестве декорации и на высоких, ветвистых деревьях, а мост над речным ущельем украсили серебряными фьерданскими ленточками. Единственный вход и выход из Ледового Двора. Удастся ли им завтра пересечь этот мост под видом посетителей?
– Что это? – спросил Уайлен, остановившись перед тележкой торговца, нагруженной венками из скрученных ветвей и серебряных лент.
– Ясени, – ответил Матиас. – Священные деревья Джеля.
– Один из них растет посредине Белого острова, – отозвалась Нина, игнорируя предупреждающий взгляд фьерданца. – Дрюскели собираются вокруг него для церемонии слушания.
Каз постучал тростью по земле.
– И почему я узнал об этом только сейчас?
– Ясень поддерживается духом Джеля, – сказал Матиас. – Именно там мы лучше всего слышим его голос.
Глаза Каза заблестели.
– Я не об этом спросил. Почему его нет на наших картах?
– Потому что это самое святое место во всей Фьерде и оно несущественно для нашей задачи.
– Я определяю, что существенно, а что – нет. Что еще ты решил скрыть от нас в тайнике своей мудрости?
– Ледовый Двор – огромное строение, – пробубнил Матиас, отворачиваясь от них. – Я не могу отметить каждый уголок и трещинку.
– Тогда будем надеяться, что никто не скрывается в этих трещинах, – хмыкнул Каз.
В Верхнем Джерхольме не было центральной площади, но большая часть таверн, гостиниц и торговых рядов теснилась вокруг основания холма, ведущего к Ледовому Двору. Казалось, что Каз просто бесцельно бродит по улицам, но вскоре он свернул к захудалой таверне под названием «Гестинге».
– Сюда? – заныл Джеспер, заглядывая в промозглое помещение, в котором воняло чесноком и рыбой.
Каз многозначительно посмотрел вверх и сказал:
– Терраса.
– Что значит «гестинге»? – полюбопытствовала Инеж.
– Рай, – ответил Матиас, но даже он смотрел скептически.
Нина помогла заказать столик на крыше таверны. Там почти никто не сидел – погода была слишком холодной, чтобы привлечь много посетителей. Или же их отпугивала кухня: сельдь в прогорклом жире, черствый черный хлеб и какое-то масло, покрытое мхом.
Джеспер посмотрел на свою тарелку и застонал.
– Каз, если ты хочешь моей смерти, я предпочитаю пулю в лоб, а не яд.
Нина сморщила нос.
– Если даже я не хочу это есть, значит, у них проблемы.
– Мы сюда не есть пришли – смотрите, какой обзор.
С их столика открывался прекрасный, хоть и несколько отдаленный вид на внешние ворота Ледового Двора и первую гауптвахту. Они были встроены в белую арку, которая представляла собой конструкцию из двух монументальных каменных волков, стоящих на задних лапах и возвышающихся над холмистой тропой, ведущей к Ледяному Двору. Инеж, как и остальные, наблюдала за людьми, входящими и выходящими из ворот, и ела свой обед в ожидании тюремных фургонов. К сулийке наконец вернулся аппетит, и она старалась съесть как можно больше, чтобы набраться сил, хотя этому сильно мешала пленка жира на супе.
Кофе в меню не было, поэтому все заказали чай и рюмку чистого брэннвина – он обжигал горло, но помогал не замерзнуть при порывах усилившегося ветра, успевшего разметать серебристые ленточки на ветках ясеней, которые росли вдоль улицы.
– Скоро мы станем вызывать подозрения, – сказала Нина. – Это не то место, где люди хотят задержаться подольше.
– Может, им некого везти в тюрьму? – предположил Уайлен.
– Всегда есть кто-то, кого надо везти в тюрьму, – Каз кивнул на дорогу. – Смотрите.
К гауптвахте катился квадратный фургон, который тащили четыре крепкие лошади. Его крыша и высокие стенки были укрыты черным брезентом. Сзади находились тяжелые железные двери, закрытые на засов и висячий замок.
Каз засунул руку в карман пальто.
– Держи, – он передал Джесперу тонкую книжку в красивой обложке.
– Мы будем читать друг другу?
– Просто открой последнюю страницу.
Джеспер так и сделал, и на его лице отразилось недоумение.
– И?
– Держи ее так, чтобы мы не видели твою страшную рожу.
– У меня необычные черты лица. Кроме того… ох!
– Прекрасное чтиво, не так ли?
– Кто же знал, что у меня обнаружится пристрастие к литературе?
Джеспер передал книгу Уайлену, и тот нерешительно взял ее.
– Что там написано?
– Просто посмотри.
Уайлен нахмурился и поднял ее, а затем просиял.
– Где ты достал такую?
Очередь дошла до Матиаса, и он удивленно хмыкнул.
– Она называется книгой без спинки, – сказал Каз, когда Инеж забрала ее из рук Нины и поднесла к глазам. Страницы были полны обычных проповедей, но в изысканной обложке прятались две линзы, что-то вроде бинокля. Каз просил Инеж приглядывать за женщинами, пользующимися пудреницами с похожими зеркалами в «Клубе Воронов». Они могли рассмотреть карты игрока с другой части комнаты и подать сигнал партнеру за столом.
– Умно, – подметила девушка, вглядываясь в линзу. Для официантки и других постояльцев на террасе все выглядело так, будто они передавали друг другу книгу и обсуждали какие-то интересные отрывки. На самом же деле Инеж могла внимательно рассмотреть гауптвахту и фургон, остановившийся перед ней.
Ворота между волками были выкованы из железа с символом священного ясеня и граничили с высоким, остроконечным забором, окружающим всю территорию Ледового Двора.
– Четыре стражника, – объявила Инеж. Как и сказал Матиас, по двое с каждой стороны контрольно-пропускного пункта. Один из них разговаривал с водителем тюремного фургона, который показывал пакет документов.
– Они – первая линия защиты, – начал фьерданец. – Проверяют документы, подтверждают личности, отмечают всех, кто, по их мнению, требует более тщательного изучения. Завтра к этому времени у ворот будет стоять очередь из гостей, приехавших на Рингкеллу, и тянуться она будет до самого ущелья.