Она ждала. Почувствовала, как надежда затрепетала крыльями внутри нее, готовясь к полету, если она услышит то, что ждет. Но девушка зажала ее в кулаке. Ей не дождаться этих слов. «Сердце – это стрела».
Инеж коснулась его щеки. Думала, что он снова отдернется или даже отмахнется от нее. За два года, на протяжении которых они бились плечом к плечу, вынашивали коварные планы до поздней ночи, совершали невозможные ограбления, справлялись с тайными поручениям, спешно ужинали жареной картошкой с гюцпотом, чтобы бежать на следующее дело, она ни разу не прикасалась к его коже без барьера в виде перчаток, пальто или рукавов рубашки. Инеж позволила себе погладить его по щеке. Кожа парня была прохладной и влажной от дождя. Он не шевелился, но она заметила, как по нему прошла дрожь, словно он боролся с самим собой.
– Если мы не переживем эту ночь, я умру без страха, Каз. А ты?
Его зрачки так расширились, что глаза казались почти черными. Инеж видела, что ему понадобились все силы, чтобы не отпрянуть от ее руки. И все же Бреккер оставался на месте. Она знала: это самое большее, что он может ей предложить. Но этого недостаточно.
Девушка опустила руку. Каз глубоко вдохнул.
Он сказал, что не нуждается в ее молитвах, и она не собиралась их произносить, но все равно пожелала ему удачи. Теперь у нее была цель, у ее сердца появилось направление, и хоть ей было больно, что их дороги с Казом расходятся, она это переживет.
Инеж присоединилась к Нине, стоящей у купола, в ожидании прибытия «Зверинца». Широкий и невысокий стеклянный купол был украшен серебряной филигранью. Инеж увидела мозаику на полу просторной ротонды внизу. Она успела ее рассмотреть, несмотря на прохаживающихся внизу гостей, – два волка гонялись друг за другом, обреченные бегать по кругу так долго, пока будет стоять Ледовый Двор.
Посетителей, входивших через главную арку, собирали в небольшие группы и заводили в комнаты, где их обыскивали, чтобы они не пронесли оружие и другие опасные предметы. Инеж видела, как стражники выходят, держа в руках множество брошек, иголок дикобраза и даже орденских лент, в которых, как предположила девушка, был металл или проволока.
– Знаешь, ты ведь не обязана это делать, – заговорила Нина. – Тебе вовсе не нужно вновь закутываться в шелка.
– Я делала вещи и похуже.
– Знаю. Например, преодолела шесть этажей пекла ради нас.
– Я не это имела в виду.
Нина замолчала.
– Это я тоже знаю. – Помедлив, она все же спросила: – Тебе так нужны эти деньги?
Инеж с удивлением услышала нотки вины в голосе Нины.
Эльдерклок отбил девять ударов. Сулийка снова посмотрела на волков, гонявшихся друг за другом по полу ротонды.
– Не знаю, зачем я пошла на это дело, – призналась она. – Но знаю, ради чего его закончу. Теперь я понимаю, зачем судьба привела меня сюда, почему направила на путь к этому состоянию.
Инеж не стала вдаваться в подробности, так как не была готова обсуждать мечту, загоревшуюся в ее сердце: корабль под ее командованием, своя команда, своя война. Это казалось чем-то личным, новым семенем, из которого может вырасти что-то неординарное, если не заставлять его прорасти слишком рано. Она даже не умела ходить под парусом! И все же ей очень хотелось рассказать об этом Нине. Если та решит не возвращаться в Равку, Инеж очень бы пригодилась сердцебитка в команде.
– Они тут, – заметила Нина.
Девушки из «Зверинца» клином прошли через двери ротонды, их платья мерцали в сиянии свечей, капюшоны плащей бросали тень на лица. Каждый капюшон символизировал какое-то животное – земенскую лань с мягкими ушками и деликатными белыми пятнами, каэльскую кобылу с рыжим хвостом, шуханскую змею с красной чешуей из бисера, равкианскую лисицу, леопарда из Южных Колоний, ворону, горностая и, конечно же, сулийскую рысь. Было очень заметно отсутствие высокой блондинки, играющей роль фьерданской волчицы с серебристой шерсткой.
Их встречали женщины-охранницы в форме.
– Я ее не вижу, – сказала Нина.
– Жди. Павлин заходит последней.
И, естественно, тут появилась она: Хелен Ван Хауден в мерцающем сине-зеленом атласе. Ее золотые кудри украшала изысканная корона из перьев павлина.
– Как утонченно, – хмыкнула Нина.
– Утонченность в Бочке не продается.
Инеж издала громкую трель. Откуда-то издалека послышался ответный свист Джеспера. «Время пришло», – подумала девушка. Она толкнула валун, и теперь он покатился по склону. Кто знает, какой ущерб он нанесет и что можно будет построить на обломках?
Нина, прищурившись, посмотрела через стекло.
– Как она не падает под весом этих бриллиантов? Наверняка подделка!
– О нет, они очень даже настоящие, – ответила Инеж. Эти драгоценные камни были заработаны потом, кровью и слезами таких девушек, как она.
Стражники поделили девушек «Зверинца» на три группы, а Танте Хелен увели в отдельную комнату. Павлин ни за что не станет выворачивать одежду и задирать юбку перед своими девочками.
– Вот эти, – Инеж указала на группу с сулийской рысью и каэльской кобылой. Они направлялись к дверям с левого бока ротонды.
Пока Нина наблюдала за девушками, Инеж двигалась по крыше, следуя по траектории их пути.
– Какая дверь? – крикнула она.
– Третья справа, – ответила Нина. Сулийка подошла к ближайшему воздуховоду и подняла решетку. Нине будет сложно пролезть, но ничего, справится. Инеж скользнула в трубу, пригнулась и поползла по узкой шахте между комнатами. Сзади она услышала кряхтение, а потом громкий стук – это Нина рухнула на дно шахты, как мешок с картошкой. Инеж поморщилась. Оставалось надеяться, что гул толпы внизу заглушит посторонние звуки. Ну, или же пусть думают, что в Ледовом Дворе завелись огромные крысы.
Они поползли дальше, заглядывая в вентиляционные отверстия. Наконец девушки увидели под собой небольшой зал для совещаний, который сегодня отдали охранникам для обыска гостей.
Девушки из «Дома экзотики» сняли плащи и выложили их на длинном овальном столе. Пока одна из светловолосых охранниц ощупывала швы и подолы их нарядов и даже засовывала пальцы в волосы, другая следила за порядком, держа руку на винтовке. Было видно, что ей не часто приходилось иметь дело с оружием. Инеж знала, что фьерданцы запрещали женщинам служить в боевых подразделениях армии. Может, их призвали из другой части.
Инеж и Нина ждали, пока стражницы закончат обыскивать девушек, их плащи и маленькие сумочки, обшитые бисером.
– Вен тиддер, – сказала одна из женщин, затем они вышли из комнаты, чтобы девицы привели себя в порядок.
– Пять минут, – шепотом перевела Нина.
– Вперед, – кивнула ей Инеж.
– Мне нужно, чтобы ты подвинулась.
– Зачем?
– Я должна четко все видеть, а сейчас у меня перед глазами только твой зад.
Инеж отползла вперед, чтобы Нина могла заглянуть в вентиляционное отверстие, и через секунду услышала мягкие, глухие удары – девушки попадали на синий ковер.
Затем Инеж быстро сняла решетку и аккуратно спрыгнула на полированную поверхность стола. Нина вывалилась вслед за ней и рухнула с громким стуком.
– Прости, – простонала она, с трудом поднимаясь на ноги.
Инеж чуть не рассмеялась.
– Ты очень грациозна в битве, но не когда падаешь.
– Прогуляла этот урок в школе.
Они раздели сулийку и каэлку до нижнего белья, связали им руки и ноги шнуром от портьер и заткнули рты оторванными кусками своей тюремной одежды.
– Часы тикают, – поторопила Инеж.
– Прости, – прошептала Нина каэлке. Обычно она использовала пигменты, чтобы изменить свой цвет волос, но у них попросту не было времени. Нина перелила ярко-рыжий цвет волос девушки прямо себе на голову, оставляя несчастную каэлку с копной седых, местами ржавых, волос. Локоны Нины тоже не стали такими рыжими, как у каэлок, да и глаза у нее были зелеными, а не голубыми. Но такая кройка требовала терпения и времени, потому придется обходиться тем, что есть. Она достала белую пудру из сумочки девушки и попыталась сделать свою кожу бледнее.
Пока Нина трудилась над своим обликом, Инеж перетащила других девушек к высокому стеклянному шкафу и упаковала их так, чтобы осталось место для каэлки. Проверяя, надежно ли держится кляп у сулийки, она почувствовала укол вины. Танте Хелен, должно быть, купила ее взамен Инеж – у нее была та же бронзовая кожа, те же густые темные волосы. А вот фигура – другая: мягкая и женственная, а не худая и угловатая. Может, она пришла по своей воле, сама выбрала такую жизнь. Инеж очень на это надеялась.
– Да защитят тебя святые, – прошептала она.
Кто-то постучал в дверь и крикнул что-то на фьерданском.
– Им нужна комната для следующих девушек, – прошептала Нина.
Они втащили каэлку в шкаф, с трудом закрыли его на замок и надели новые костюмы. Инеж радовалась, что у нее не было времени задуматься о знакомом и неприятном ощущении шелка на своей коже, о жутковатом звоне колокольчиков на лодыжках. Они накинули на себя плащи и бросили быстрый взгляд в зеркало.
Ни один из нарядов не сидел так, как надо. Фиолетовые шелка Инеж слишком свободно висели на ее фигуре, а что же до Нины…
– Черт возьми, что это должно быть? – спросила она, разглядывая себя снизу доверху. Струящееся платье едва прикрывало солидную грудь девушки и туго обтягивало ягодицы. Сверху оно напоминало сине-зеленую чешую, переходящую в мерцающий шифоновый низ.
– Может, русалка? – предположила Инеж. – Или волна?
– Мне казалось, что я – кобыла!
– Ну, они же не могут сделать платье из копыт.
Нина разгладила руками свой дурацкий костюм.
– Чувствую, популярность мне обеспечена.
– Интересно, что скажет Матиас об этом наряде.
– Он не одобрит.
– Как и все, что тебя касается. Но когда ты смеешься, он оживает, как тюльпан в свежей воде.
Нина фыркнула.
– Матиас – тюльпан?!
– Большой задумчивый желтый тюльпан.
– Ты готова? – спросила сердцебитка, когда они скрыли лица под капюшонами.