Гриши не болеют», – подумала Нина. Но здесь речь шла о совсем другой болезни.
– Выглядит не очень угрожающе.
Брум встал позади нее. Его дыхание коснулось ее уха, когда он сказал:
– О, поверьте, он очень опасен.
По коже Нины пробежали мурашки, но она заставила себя прижаться к командиру спиной.
– Зачем он здесь?
– Ради будущего.
Нина повернулась и положила руки ему на грудь.
– А есть еще?
Брум нетерпеливо выдохнул и повел ее к следующей двери. Девушка лежала на боку, спутанные волосы падали ей на лицо. На ней была грязная сорочка, руки были в синяках. Командир громко постучал по окошку, напугав Нину.
– Шевелись, да поживее, – сказал он издевательским тоном, но девушка не двинулась с места. Его палец замер на медной кнопке, встроенной рядом с окном. – Если хотите увидеть настоящее представление, достаточно нажать эту кнопку.
– Что она делает?
– Прекрасные вещи. Невероятные, честное слово.
Нина догадалась – кнопка как-то введет в девушку дозу парема. Ради ее развлечения. Она потянула Брума прочь от двери.
– И без того весело.
– Я думал, вы хотели увидеть силу гришей.
– О да, но она не выглядит забавной. Есть еще?
– Около тридцати.
Нина вздрогнула. Во время гражданской войны в Равке Вторая армия была фактически уничтожена. Ей стало плохо от одной мысли, что здесь держат тридцать гришей.
– И они все в таком состоянии?
Брум пожал плечами и повел ее по коридору.
– Кто-кто лучше, кто-то хуже. Если я найду вам живенького, то какова будет моя награда?
– Скоро увидите, – промурлыкала Нина.
С нее хватит истощенных, напуганных гришей. Нужно срочно найти Бо Юл-Баюра. Брум должен знать, где он. Сокровищница была почти безлюдной. Внутри они не встретили ни одного стражника. Если ей удастся завести Брума в пустой коридор подальше от входа, чтобы охрана его не услышала… Сможет ли она начать пытать закаленного в боях дрюскеля? Заставит ли его говорить? Нина подумала, что ей это по силам. Она закроет ему нос, надавит на гортань. Пара минут без воздуха смогут разговорить его.
– Почему бы нам не найти тихий уголок? – предложила девушка.
Брум гордо выпятил грудь.
– Сюда, дирре, – сказал он, используя каэльское слово, означавшее «милая».
Мужчина повел ее по пустому коридору и открыл дверь круглым ключом.
– То, что надо, – поклонился он, – немного уединения и романтики.
Нина подмигнула и протиснулась мимо него. Она ожидала увидеть какой-то кабинет или скромную комнатку для стражи. Но здесь не было ни стола, ни койки. Комнатка была совершенно пустой… не считая водостока в центре пола.
Девушка обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как захлопнулась дверь камеры.
– Нет! – крикнула она, царапая ногтями по поверхности двери, у которой не было ручки.
В окошке появился Брум. Его лицо источало самодовольство, а от взгляда веяло холодом.
– Я мог немного преувеличить с романтикой, но уединения тут достаточно, Нина.
Она отпрянула.
– Так тебя зовут, верно? Ты вправду думала, что я не узнаю тебя? Я помню твое упрямое личико на корабле работорговцев, и у нас есть досье на каждого активного равкианского гриша. Я считаю своим долгом знать их всех – даже тех, кого, как я надеялся, поглотило море.
Нина подняла руки.
– Ну же, давай, – сказал командир. – Раздави мои глаза в орбитах. Сожми сердце в груди. Эта дверь не откроется, и, пока ты будешь колдовать над моим пульсом, я нажму на эту кнопку. – Она не видела медную кнопку, но могла представить, как его палец замер на ней. – Знаешь, что она делает? Ты видела эффект юрды-парема. Хочешь прочувствовать его на себе? Она хороша как порошок, но в виде газа – даже лучше.
Нина замерла.
– Умная девочка. – От его улыбки волоски на ее руках встали дыбом. «Я не стану умолять», – сказала она себе. Но знала, что это ложь. Как только наркотик окажется в ее теле, она не сможет контролировать себя. Девушка вдохнула чистый воздух. Тщетный жест, даже немного детский, но она намеревалась держать воздух так долго, как только сможет.
Тогда Брум остановился.
– Нет. Эта месть мне не принадлежит. Кое-кто задолжал тебе гораздо больше. – Он исчез из окошка, и через секунду в нем появилось лицо Матиаса. Парень смотрел на нее безжалостными глазами.
– Как? – прошептала Нина, сомневаясь, могут ли они вообще ее слышать через дверь.
– Ты всерьез поверила, что я пойду против своего народа? – голос Матиаса был полон отвращения. – Что я предам дело, которому посвятил свою жизнь? Я пошел и предупредил Брума, как только смог.
– Но ты говорил…
– Страна прежде всего, Зеник. Это то, чего ты никогда не понимала.
Нина прикрыла рот ладонью.
– Может, я никогда больше не буду дрюскелем. Мне придется вечно жить с табличкой «работорговец» на шее, но я найду другой способ служить Фьерде. И я увижу, как тебя накачают юрдой-паремом. Буду наблюдать, как ты убиваешь своих же и молишь о следующей дозе. Увижу, как ты предаешь людей, которых любишь, как просила меня предать моих братьев.
– Матиас…
Он стукнул кулаком по стеклу.
– Не произноси мое имя! – Затем он улыбнулся холодной и беспощадной, как северное море, улыбкой. – Добро пожаловать в Ледовый Двор, Нина Зеник. Теперь мы в расчете.
Откуда-то снаружи раздалась сирена Черного протокола.
– Она красивая, – сказал Брум, – даже чересчур. Ты очень сильный, раз смог противостоять такому соблазну.
«Но я не смог, – подумал Матиас. – И не только из-за ее красоты».
– Сирена… – начал он.
– Наверняка дело рук ее соотечественников.
– Но…
– Матиас, мои люди позаботятся об этом. Ледовый Двор в безопасности. – Он оглянулся на камеру Нины. – Мы можем нажать на кнопку прямо сейчас.
– Разве это не сделает ее еще более опасной?
– Мы смешали юрду-парем с седативным средством, которое делает их более покладистыми. Мы до сих пор работаем над правильным соотношением, но все впереди. Кроме того, после второй дозы зависимость контролирует их вместо нас.
– Не с первой дозы?
– Зависит от гриша.
– Сколько раз вы это проделывали?
Брум рассмеялся.
– Я потерял счет. Но поверь мне, она так отчаянно будет нуждаться в юрде-пареме, что не осмелится выступить против нас. Поразительная трансформация. Думаю, ты насладишься ею сполна.
У Матиаса скрутило желудок.
– Значит, вы оставили ученого в живых?
– Он сделал все возможное, чтобы повторить процесс создания препарата, но это не так просто. Некоторые партии работают, другие ничем не лучше пыли. Пока он нам нужен, ученый будет жить. – Брум опустил руку на плечо Матиаса, и его взгляд смягчился. – Я едва могу поверить, что ты действительно тут, стоишь передо мной, живой! Я думал, что ты умер.
– Я так же думал о вас.
– Когда я увидел тебя в бальном зале, то едва узнал, даже в этой униформе. Ты так изменился…
– Мне пришлось дать ведьме перекроить меня.
Командир не скрывал своего отвращения:
– Ты позволил ей…
Почему-то, увидев такую реакцию от кого-то еще, Матиасу стало стыдно за свое поведение перед Ниной.
– Это было необходимо. Она должна была поверить, что я предан делу.
– Теперь все кончено, Матиас. Ты наконец-то в безопасности и среди своих братьев. – Брум нахмурился. – Но тебя что-то тревожит.
Матиас посмотрел на камеру, соседнюю с Ниной, затем на вторую, третью, пробегая взглядом по коридору. Некоторые из пленников-гришей были взволнованы и беспокойно мерили шагами камеру. Другие прижались лицами к стеклу. Третьи просто лежали на полу.
– Вы знаете о пареме не больше месяца. Как давно существует эта лаборатория?
– Я построил ее около пятнадцати лет назад, получив благословение от короля и его совета.
Матиас резко втянул воздух.
– Пятнадцать лет? Зачем?
– Нам нужно было место, где мы могли бы держать гришей после суда.
– После? Если гришей признают виновными, их приговаривают к смерти.
Брум пожал плечами.
– Это тот же смертный приговор, просто более длительный. Мы давно обнаружили, что гриши могут быть полезным ресурсом.
Ресурсом.
– Вы говорили мне, что их нужно искоренить. Что они – паразиты в естественном мире.
– Так и есть… когда они пытаются притворяться людьми. Они неспособны на правильное мышление, не понимают человеческой морали. Их необходимо контролировать.
– И для этого вам нужен парем? – недоверчиво поинтересовался Матиас.
– Мы годами пытались использовать собственные методы, но это не привело к успеху.
– Но вы увидели, на что способен парем, и, что важнее, на что способны гриши под его действием…
– Пистолет – это не зло. Как и клинок. Юрда-парем обеспечивает повиновение, и делает из гришей тех, кем они всегда должны были быть.
– Второй армией? – спросил Матиас с презрением в голосе.
– Армия состоит из солдат. Эти существа предназначены для того, чтобы быть оружием. Они рождены, чтобы служить солдатам Джеля. – Брум пожал его плечо. – О, Матиас, как я скучал по тебе! Твоя вера всегда была такой чистой. Я рад, что ты с недоверием относишься к этим мерам предосторожности, но это наш шанс нанести смертельный удар. Знаешь, почему гришей так трудно убить? Потому что они не из этого мира. Но они очень хорошо убивают друг друга. Они называют это: «подобное притягивает подобное». Подожди, пока не увидишь все, чего мы добились, оружие, которое помогли изготовить их фабрикаторы!
Матиас оглянулся на двери камер.
– Нина Зеник провела год в Керчии, пытаясь добиться моего освобождения. Не уверен, что это поступок монстра.
– Может ли гадюка притаиться перед прыжком? Может ли дикая собака облизать ладонь, прежде чем перегрызть тебе шею? Возможно, гриши и способны на добро, но это не меняет их истинную природу.