– Быстрее, – сказал Кювей, нервно оглядываясь на лабораторию.
– Сюда, – кивнул Матиас. – Лабиринт…
– Стой! – крикнул кто-то.
Слишком поздно. Стражники мчались навстречу со стороны лабиринта. Им оставалось только бежать. Они рванули к входу в колоннаду и в круглый дворик. Дрюскели были повсюду – спереди, сзади. В любой момент их могли пристрелить.
Тогда-то и прозвучал взрыв. Нина скорее почувствовала его, нежели услышала: горячая волна сбила ее с ног и подкинула в воздух под оглушительный грохот. Девушка рухнула на белую брусчатку.
Все заволокло дымом. Нина с трудом поднялась на колени, у нее звенело в ушах. Одна стена Сокровищницы превратилась в обломки, клубы пыли взмыли в ночное небо.
Матиас уже шагал к ней с Кювеем. Девушка поднялась на ноги.
– Стен! – крикнули два стражника, которые отделились от группы, бежавшей по направлению к Сокровищнице. – Что вы тут делаете?
– Мы просто наслаждались вечеринкой! – воскликнула Нина с искренней усталостью и ужасом. – А потом… потом… – Ей самой стало стыдно оттого, насколько легко было выдавить из себя слезы.
Стражник поднял пистолет.
– Предъявите документы.
– У нас нет документов, Ларс.
Охотник на ведьм резко поднял голову и посмотрел на Матиаса.
– Мы знакомы?
– Были когда-то, хотя я выглядел немного иначе. Хье марден, Ларс?
– Хельвар? Нам… нам сказали, что ты мертв.
– Так и было.
Ларс перевел взгляд с Матиаса на Нину.
– Это сердцебитка, которую Брум повел в Сокровищницу. – Тут он заметил Кювея, и все стало на свои места. – Предатель! – рявкнул он, глядя на Матиаса.
Нина подняла руку, чтобы замедлить пульс Ларса, но в эту секунду она заметила справа в тени какое-то движение. Ее чем-то ударили, и девушка вскрикнула. Опустив взгляд, она увидела, как вокруг затянулась петля из каната, крепко прижав ее руки к телу. Она не могла их поднять, не могла использовать свою силу. Матиас зарычал, а Кювей вскрикнул, когда веревки, брошенные из темноты, обвились вокруг их тел и связали их.
– Вот как мы поступаем, кровопускательница, – презрительно усмехнулся Ларс. – Мы охотимся на такую мерзость, как ты. Знаем все твои фокусы. – Он ударил Матиаса сзади по ногам, тот упал на колени и резко втянул воздух. – Нам сказали, что ты мертв. Мы оплакивали тебя, сожгли ветви ясеня в память о тебе. Но теперь я вижу, что нас защищали от новости похуже. Матиас Хельвар – предатель, который помогает нашим врагам и якшается с недоделанными тварями. – Он плюнул Матиасу в лицо. – Как ты мог изменить своему богу и своей стране?
– Джель – бог жизни, а не смерти.
– Кто-нибудь еще пришел за Юл-Баюром, кроме вас с этой тварью?
– Нет, – соврала Нина.
– Я не тебя спрашивал, ведьма! Не важно. Мы вытянем из тебя правду другим способом. – Дрюскель повернулся к Кювею. – А ты не думай, что тебе это сойдет с рук.
Он подал знак. Из тени колоннады выступили шеренги мужчин и юношей: дрюскели. Капюшоны прикрывали их длинные золотистые волосы, блестевшие у воротников. В своей чёрной с серебром форме, они походили на существ, рожденных в темных трещинах, расколовших северный лед. Они окружили Нину, Матиаса и Кювея.
Нина вспомнила белые тюремные камеры, водостоки в полу. Уничтожили ли они весь парем вместе с лабораторией Кювея? Сколько у него уйдет времени на то, чтобы сделать новую партию, и чем ее будут пытать до этого? Нина бросила последний отчаянный взгляд в темноту, мечтая подать какой-нибудь сигнал Казу. Может, его тоже схватили? Или он их просто бросил? Она хотела стать воином и должна подготовить себя к тому, что неизбежно произойдет.
Один из дрюскелей вышел вперед с чем-то похожим на хлыст с длинной ручкой, прикрепленный к связывающим их канатам, и передал его Ларсу.
– Узнаешь это, Хельвар? – спросил парень. – А должен бы. Ты помогал его конструировать. Втягивающиеся тросы для нейтрализации нескольких пленников сразу. И шипы, конечно же.
Ларс щелкнул пальцем по одному из канатов, и Нина ахнула, когда в ее тело вонзились маленькие шипы. Дрюскели расхохотались.
– Оставь ее в покое, – прорычал Матиас на фьерданском. Его слова сочились гневом. На мгновение вспышка паники охватила его бывших товарищей. Он был крупнее их всех, одним из лидеров, лучшим среди этих мальчиков-убийц. Затем Ларс еще раз щелкнул по тросу. Выскочили шипы, и Матиас громко выдохнул, согнувшись пополам от боли, снова становясь просто человеком в глазах дрюскелей.
Последовало угрожающее и злобное хихиканье.
Ларс резко дернул хлыст, и канаты натянулись, заставляя пленников неуклюже ковылять за ним.
– Ты все еще молишься нашему богу, Хельвар? – спросил Ларс, когда они проходили мимо священного дерева. – Думаешь, Джель слушает тявканье мужчин, которые позволили гришам осквернить себя? Думаешь…
Она услышала резкий животный визг. Нина и остальные даже не сразу поняли, что его издал Ларс. Он открыл рот, и кровь потекла по его подбородку на блестящие серебряные пуговицы формы. Хлыст выпал у Ларса из рук, и стоящий рядом дрюскель в надвинутом на глаза капюшоне кинулся вперед, чтобы поймать его.
У основания священного дерева раздался громкий треск. Нина узнала этот звук – она уже слышала его на северной дороге, когда они повалили дерево, перед тем, как устроить засаду на тюремный фургон. Ясень заскрипел и застонал. Его древние корни начали сворачиваться.
– Ней! – закричал один из дрюскелей. Они стояли, разинув рты, уставившись на многострадальное дерево. – Ней! – взвыл второй.
Ясень накренился. Он был слишком большим, чтобы с ним мог справиться один только солевой концентрат, но когда дерево наклонилось, из зияющей черной дыры под ним раздался громоподобный рев.
Вот откуда дрюскели слышали голос своего бога. И теперь он заговорил.
– Будет немного больно, – сказал дрюскель с хлыстом. У него был хриплый, знакомый голос. Руки были в перчатках. – Но если мы выживем, вы меня еще поблагодарите.
Капюшон упал, на них смотрел Каз Бреккер. Пораженные дрюскели подняли винтовки.
– Не лопайте балин, пока не достигнете дна, – крикнул Каз. Затем схватил Кювея и прыгнул в черную пасть под корнями дерева.
Нина вскрикнула, когда канаты рванули ее тело вперед. Она царапала камни, пытаясь хоть за что-то схватиться. Последнее, что Нина увидела, был Матиас, падающий в дыру вместе с ней. Раздались выстрелы. А затем она начала проваливаться в черноту, в холод, в глотку Джеля, в пустоту.
Каз подумывал о том, чтобы подслушать разговор Матиаса с Брумом в бальном зале, но не хотел упускать из вида Нину, когда вокруг было столько дрюскелей. Он спекулировал на чувствах фьерданца к девушке. И в таких ставках он всегда был уверен. Настоящий риск заключался в том, сможет ли кто-то столь честный, как Матиас, убедительно врать в лицо своему наставнику. Судя по всему, у Хельвара были скрытые таланты.
Каз проследил за Брумом и Ниной до Сокровищницы. Затем спрятался за одной из ледяных статуй и сосредоточился на своей убогой задаче – нужно было вытащить пакетики Уайлена с отравой для корней, которые он проглотил, прежде чем устроить засаду для тюремного фургона. Ему приходилось делать это каждый час, чтобы не переварить их, вместе с пакетиком хлорных пилюль и запасной парой отмычек, которые он отправил в путешествие по пищевому тракту на случай непредвиденных обстоятельств. Приятного в этом было мало. Бреккер научился этому трюку у одного из фокусников Восточного Обруча, который годами дышал огнем, прежде чем случайно отравил себя, проглотив керосин.
Закончив, Каз осмотрел периметр Сокровищницы, крышу, вход, но, в конце концов, ему больше ничего не оставалось делать, кроме как прятаться, быть начеку и волноваться обо всем, что может в эту секунду идти наперекосяк. Он вспомнил, как Инеж стояла на крыше посольства и буквально пылала каким-то новым азартом, который он не понимал, но все равно мог распознать – цель. Она наполнила ее светом. «Я заберу свою долю и покину Отбросов». Когда она раньше упоминала, что уедет из Кеттердама, Каз никогда не верил ей до конца. На сей раз все было иначе.
Он скрывался в тени западной колоннады, когда начали бить колокола Черного протокола. Удары Эльдерклока разносились над островом, сотрясая воздух. Со сторожевых башен ярким потоком полился свет. Дрюскели у ясеня прервали свой ритуал и начали раздавать команды, а затем волна стражников, спустившихся с башен, распространилась по острову. Каз выжидал, считая минуты, но ни Нины, ни Матиаса до сих пор не было видно. «Они в беде, – подумал он. – Или ты смертельно ошибался насчет Матиаса и сейчас поплатишься за все свои насмешки над болтающим деревом».
Он бы пробрался в Сокровищницу, но вокруг бегали дрюскели, а ему нужно было какое-то прикрытие, пока он будет взламывать замок. Затем он увидел, как из здания выбежали Нина с Матиасом и человек, который, по его предположению, должен был быть Бо Юл-Баюром. Только он собрался их позвать, как раздался взрыв, и его планы полетели к чертям собачьим.
«Они подорвали лабораторию, – подумал Каз, когда вокруг него начали падать обломки. – Я определенно не поручал им взрывать лабораторию!»
Остальное было чистой импровизацией, и для объяснений не оставалось времени. Он только успел сказать Матиасу, что они должны встретиться у ясеня, когда начнет звонить Черный протокол. Бреккер думал, что у него будет время напомнить о балине, перед тем как прыгать во мрак. Теперь оставалось только надеяться, что они не запаникуют и что его удача притаилась где-то внизу.
Падение длилось невероятно долго. Каз очень рассчитывал, что шуханец, которого он схватил, был удивительно юным Бо Юл-Баюром, а не каким-то несчастным заключенным, которого Нина с Матиасом решили освободить. Он успел засунуть в рот мальчика диск и раздавить его собственными пальцами. Каз дернул хлыстом, ослабляя все тросы, и услышал крики напарников, когда канаты втянулись. По крайней мере, они не попадут в воду связанными. Бреккер долго, насколько это было возможно, медлил, прежде чем раскусить собственный балин. Когда он оказался в ледяной воде, то испугался, что у него остановится сердце.