Подростком Ф хотелось лишь наблюдать. В более взрослом возрасте появилось желание соприкасаться с огнем. Так он стал пожарным. Через два года после этого один из его коллег пригласил Ф на день рождения. Там он познакомился с будущей женой и матерью своего ребенка.
Ее звали Лилия. До встречи с ней он уже начал проходить лечение, но именно благодаря ей Ф по-настоящему признал наличие у себя опасного заболевания. Боясь разочаровать девушку, он соглашался на все возможные методы лечения, даже на гипноз. В какой-то момент ему показалось, что он исцелился. Тогда Ф сделал ей предложение. И она сказала ему «да».
Они жили счастливо. У них родилась дочь Анна. Все шло гладко до тех пор, пока у него не случился рецидив. Он не знал, почему, не понимал, как такое возможно, но навязчивые мысли вернулись. Ф примчался к врачу, попросил дать ему ударную дозу нейролептиков, седативных, любых других препаратов, только бы избавиться от вернувшегося желания что-то поджечь.
Его решили оставить в стационаре, но дома его ждала семья. Так что он взял новые лекарства и ушел. Но в дом так и не зашел. Ф забежал в гараж и трясущимися руками подошел к спичкам, лежащим на тумбе. Лекарства все еще лежали нетронутые в кармане его куртки. Он боролся. Словно стоял на перепутье и не знал, какую выбрать дорогу. Ф достал мусорное ведро, положил туда старые газеты, зажег спичку и сразу ее потушил. Он истратил весь коробок, но поджечь газеты так и не смог.
Когда Ф уже вышел из гаража, он услышал запах. Тот самый запах. Что-то горело за его спиной. Он открыл дверь гаража и увидел, как одна из газет, случайно упавших на пол, загорелась от одной из брошенных на пол спички. Ф не понимал, как это случилось, он четко помнил, что потушил каждую из них.
После того случая Лилия смотрела на него с опаской. Что-то изменилось в ее взгляде. Она знала его, знала его всего, принимала его полностью, но почему-то не верила в такое стечение обстоятельств. Ф был уверен, что дело в рождении Анны. Она страшилась за их ребенка, в самом деле думая, что он способен ей навредить.
Через год они поругались. Из-за какой-то ерунды, но Ф сильно расстроился. Поздно вечером он вышел из дома и побрел вперед, даже не догадываясь, куда его приведут ноги.
Так Ф оказался в лесу, где они с Лилией и Анной часто бывали на пикнике. Повсюду сновала молодежь, со всех сторон раздавалась громкая музыка. Казалось, что там проходило сразу несколько вечеринок. Он решил, что отлично впишется в тусовку. Ф подошел к одной из компаний, представился чужим именем. Они налили ему в пластиковый стаканчик пива и пригласили танцевать вместе с ними. Он забылся, выплясывал, что есть силы, демонстрируя все известные ему танцевальные движения. Молодые парни и девушки, лица которых он плохо запомнил, хлопали, когда он двигался в такт музыке. Они все покачивались в одном ритме, двигая бедрами и напевая знакомые всем песни, пока не раздался крик «Пожар! Горим!». Ф, словно вышел из комы. Его глаза прозрели, он увидел бегущих навстречу ребят из другой компании. У одного из парней горела футболка. Ф кинулся к нему, схватив перед этим пятилитровую бутыль с водой, которую принесли ребята из его тусовки. После помощи тому парню, он позвонил на работу, сообщив о пожаре.
Оказалось, что те ребята не аккуратно обращались с огнем. Разведенный костер вышел из-под контроля и зажил собственной жизнью. Такое часто случается. Ф хорошо это знал, ведь и сам случайно устроил пожар в гараже.
Когда он пришел домой, то Лилия уже спала. Ф ничего ей не сказал, а наутро она смотрела на него новым взглядом. Еще больше страха, еще больше презрения. Ему не хотелось оправдываться, почему-то казалось, что она все равно ему не поверит. У каждого своя правда. И его правду никто и никогда не принимал.
Окончательно его жизнь рухнула через пару месяцев после этого случая. Он допустил роковую ошибку: оставил спящую дочь одну дома, а в это время в нем начался пожар. Ф винил себя, как и Лилия. Анна могла погибнуть. Весь дом мог сгореть, если бы соседи вовремя не увидели дым. В тот день разрушилась их семья.
Он снова начал себя ненавидеть, ведь его дочери пришлось посещать врачей, чтобы справиться с испугом после пожара. Ф боялся, что она может стать такой же, как он. Нельзя было этого допустить. Так что, когда Лилия предложила не только развод, но и перестать видеться с Анной, он согласился. Для них так будет лучше, а только это имело для него значение.
Говорят, чем дольше пироман занимается поджогами, тем холоднее к людям он становится, пока однажды не начинает ненавидеть абсолютно весь мир. Ф не хотелось скатываться на это дно. Поэтому, он пошел на групповые собрания в центре, где проходил лечение. Там он встретил сразу пятерых, таких же, как он сам, страдающих людей, чьи жизни так же искалечены.
Спустя какое-то время Ф понял, что так продолжаться больше не может. Он принял решение переехать и начать новую историю. Были, конечно, сомнения и страхи, но самый его страшный кошмар уже воплотился в жизнь. Вот так бывает, ты чего-то боишься, а потом это случается. Его семья жива, но он ее потерял.
Я вытерла рукавом пижамы мокрое от слез лицо. Если он рассказал правду, то Лилия ошибалась абсолютно во всем.
Неужели такое бывает? Даже, когда человек избавляется от вещей, разрушающих его жизнь, они сами находят его и заканчивают начатое.
Мне нечего сказать
Дверь открыл не Свят, а его мама. Мне всегда хотелось посмотреть, как выглядит мать, которая не убегает, когда её ребёнок заболевает. Интересно же узнать, какие глаза у родителя, который борется до самого конца и не отступает, какой бы тяжёлой ни оказалась война.
Так вот, глаза у нее карие. В их уголках засели морщинки. Приятная женщина. Ничего необычного и сверхъестественного в ней вовсе нет. И, тем не менее, она смогла, а наша с Эдом мама нет
– Здравствуйте. Я – Ева. Святослав ходит в мою группу на собрания в центре.
– А, да-да. Он о вас всегда так много говорит. Проходите, – она широко распахнула дверь и последовала куда-то вглубь дома, даже не представившись.
Свят вышел ко мне в брючном домашнем костюме. В их доме пахло гороховым супом и жареной курицей. Я уже успела забыть, какой запах имеет домашняя еда и каково это, когда кто-то для тебя её готовит.
– Ты такой везунчик, Свят, – сказала я, снимая пальто.
– Ты о чем? – он удивлённо смотрел по сторонам, словно где-то рядом с ним лежал лотерейный билет.
– Хорошо и вкусно питаешься. Я в основном перебиваюсь фастфудом.
– Ты сейчас разрушила мои представления о тебе, облаченной в фартук.
Мы прошли в кухню. Здесь пахло ещё сильнее. Повсюду лежали вафельные накрахмаленные полотенца. В раковине ни одной грязной тарелки, в комнате идеально чистые столы и вымытые до блеска полы.
– Уютно у вас здесь.
Свят кивнул.
– Мама создаёт благоприятную для меня обстановку.
– И как, помогает? – спросила я, усаживаясь на удобный мягкий уголок.
– Не делай вид, будто не читала моего письма, – он поджал губы. – Такая чушь.
– Читала и сообщила о нем твоему врачу.
Свят шумно рухнул на стул, стоящий напротив меня.
– Вот удручила, спасибо.
– Я правильно сделала. Согласен?
Он одобрительно кивнул, понимая, что сражение проиграно.
– Ты допросила всех, кроме меня. Приступай.
Внутри все дрогнуло. Это прозвучало настолько презрительно, что мне вдруг стало противно от самой себя. А потом я вдруг вспомнила, что делаю это из лучших побуждений. Пытаюсь отстоять их честь и все такое. Защищаю их, как только могу, перед полицией, и вот она – благодарность.
– Это вы между собой так называете мои разговоры с вами?
– Мы встречались в кафе. Вспоминали Филиппа и все хорошее, что с ним связано. Заодно и обсудили твои светские беседы. Ева, что ты задумала?
– А ты как думаешь? – произнесла я с вызовом.
– Думаю, ты в сговоре с полицией. Пытаетесь посадить кого-то из нас, а может всех разом.
– Ладно, поверю, что ты так считаешь. Но остальные? У вас что, тайный союз против меня?
– А у тебя?
Я пожала плечами. По сути, это, и правда, охота. Если кто-то из них причастен к убийству Филиппа, то он понесёт наказание. Если мы, конечно, когда-нибудь узнаем, кто это сделал.
– Разве ты не хочешь, чтобы преступника поймали?
– Хочу, но среди нас его нет.
– Я тоже так считаю. Поэтому, говорю с вами. Собираюсь пойти в полицию и с чистой совестью заявить им, что мои ребята никак в этом деле не замешаны.
Свят с неприкрытым подозрением изучающе смотрел на меня светлыми глазами. Наверное, думает, что из моего рта вылетает одна сплошная ложь, которой нельзя верить.
– Хочешь суп? – его голос стал виноватым.
– Что? – от удивления и волнения я забыла, что вообще такое "суп".
– Мама только сварила его. – Свят поднялся с места и направился в шкафчику, из которого достал глубокую белоснежную тарелку. – Не знаю в курсе ли ты, но больной желудок – это не самые приятные ощущения, какие могут быть в жизни.
Он достал из ящика половник и направился к плите с тарелкой в руках. Выглядел он как уверенный в себе мужчина. Иногда в нем трудно узнать вечно напуганного ипохондрика. Видимо, дома он чувствует себя намного лучше.
Свят поставил передо мной тарелку, до краёв наполненную ароматным супом. Рядом положил салфетки и блестящую ложку.
– С твоим питанием ты, наверняка, уже заработала себе гастрит и близка к тому, чтобы началась язвенная болезнь. – Он снова сел напротив меня. – Я читал, что это может привести к операциям, а ещё тебе придётся до конца жизни сидеть на строгой диете. Уже не получится пожевать всякие бутербродики и картошечку фри.
Я взяла ложку в правую руку и принялась помешивать суп.
– Смотри, а то запугаешь меня так, что я съем всю кастрюлю. Ничего вам с матушкой и папенькой не останется.