Свят улыбнулся. На самом деле он всегда казался мне добрым и воспитанным мужчиной. Просто в жизни все странно устроено. Люди избегают тех, кто переживает за себя, не выносят тех, кто любит поплакаться. Не принимают тех, кто просит жалости и понимания. И неважно, какие у человека на то причины, ведь никто не любит тех, кто постоянно оправдывается.
– Как думаешь, мы тоже в опасности? – тихо спросил Свят, протирая специальной салфеткой очки.
– Честно? Не знаю. В любом случае, осмотрительность не повредит. Ты же не замечал за собой слежки?
– А ты замечала? – он испуганно посмотрел на меня.
– Конечно, нет, – я отставила полупустую тарелку с супом в сторону. – Если тебе есть, что рассказать мне, то вперед.
– С чего ты взяла, что мне есть, что сказать? Мне нечего сказать. Совсем нечего. – Он резко встал со стула. – Думаю, тебе пора.
– Ладно, – я последовала его примеру и поднялась с места. – Однако, Свят, многие ребята не были до конца честны со мной. Оказалось, что они все скрывали кое-что о Филиппе. Я вижу, что ты тоже лукавишь. Если ты такой умный и уверен, что твоя информация никак не поможет расследованию, то, пожалуйста, продолжай молчать.
– Это не… Мне нечего сказать, – только и смог он из себя выдавить, хотя очевидно, что это совсем не так.
Я молча кивнула и последовала к выходу.
– Наступит момент, когда придется все рассказать, Свят. И с последствиями твоего молчания будешь жить ты, а не я. Увидимся на следующем собрании.
Провокация
Бывают дни, когда с самого утра ничего не ладится.
У Эда началась депрессивная фаза. Хорошая новость – он смог наконец-то уснуть после длительной бессонницы. Плохая – его состояние в целом. Тяжелее всего Эд переносил невозможность заниматься рисованием. Он ничего не мог поделать с моральным и физическим бессилием. И, тем не менее, чувствовал ответственность, будто прогуливает работу или предает самого себя.
Я оставила ему на тумбе у дивана все необходимые лекарства и стакан воды. Поцеловала его в щеку и отправилась в кухню, где меня поджидал неприятный сюрприз в виде сломанного электрического чайника.
Мне удавалось держать себя в руках, но когда мои любимые колготки порвались уже на выходе из дома, я опустилась на пол и заплакала. Если бы не депрессия, брат обязательно бы меня сейчас поддержал. Сказал бы, что ничего страшного не случилось. Это всего лишь чайник и колготки, и ничего из этого не стоит моих слез. А мертвый Липп? Он заслужил, чтобы его оплакали, заслужил быть отомщенным.
Единственный способ узнать, есть ли среди ребят убийца, – попробовать спровоцировать его. У нас в центре работает специалист, практикующий провокационную психотерапию. На самом деле эта система включает в себя ряд техник, но все они применяются с целью вызвать у пациента немедленную реакцию, стимулирующую дальнейший терапевтический процесс. Одной из целей такой методики является вступление пациента в фазу самоутверждения. Говоря простым языком – он должен научиться защищать себя. Врач стремится разными путями указать на последствия поведения своего подопечного. Суть провокационной терапии в том, чтобы начать разговор на темы, которых пациент всячески избегает. Любая методика – это длительный процесс. Все это – способы помочь людям. Надеюсь, никто меня не осудит за попытку использовать часть этой методики на ребятах из группы. Посмотрим, что из этого получится. Вдруг сработает?
Я решительно поднялась с пола и отправилась на работу, мысленно разрабатывая план действий на сегодняшнем собрании. Нужно тщательно продумать, что именно мы будем обсуждать.
Поразительно, как медленно тянется день, когда чего-то ждешь. Когда рабочий день наконец-то подошел к концу, и я могла отправиться воплощать свою идею в жизнь, в кабинет вошел Игорь.
– Уже уходишь? – спросил он, стоя на пороге.
– У меня собрание, – бросила я, не поднимая глаз, пока собирала сумку.
– А, понятно.
Или у меня галлюцинации, или его голос действительно прозвучал расстроенно.
– А что-то случилось?
– Да нет. То есть, да. – Он неловко почесал за ухом. – Хотел подвезти тебя домой.
Этого еще не хватало.
– Мне некогда сейчас говорить, – я подхватила сумку, взяла со стола телефон и направилась к выходу.
– Тогда в следующий раз?
Клянусь, в его голосе слышалась искренняя надежда, но все это бесполезный, заранее обреченный на провал, разговор.
– Никогда больше не поднимай эту тему, пожалуйста. В этом месте не так много людей, которые хорошо ко мне относятся. Ты ни разу не сдал меня, когда я ошибалась. Прошу тебя, мне нужен хотя бы один друг, на которого можно положиться. Не лишай меня этого.
Ему заметно стало неприятно от услышанного, но он старательно улыбнулся и поправил светлые волосы.
– Не переживай об этом. Удачи на собрании, Ева.
Отношения – острый угол, об который я предпочитаю не ударяться. Это началось еще до того, как у меня появился диплом врача. Может, из-за родителей, или я просто родилась такой. Но желания начинать серьезные отношения, играть с кем-то в любовь и строить подобие семьи, у меня никогда не возникало.
Все ребята пришли на встречу вовремя, но на их лицах застыло напряжение. Кажется, им больше не хочется сюда приходить. Все рушится прямо сейчас. Тихо и незаметно. Это в очередной раз доказывает, что мне нечего терять. Нужно воспользоваться, возможно, последним разом, когда мы собрались все вместе.
– Сегодня не будет никаких заданий, рисунков или писем. Поговорим все вместе о том, что случилось, – я поднялась с места и направилась на свободный пуфик, где раньше всегда сидел Липп.
– Хочешь снова нас допросить? – с вызовом спросил Свят, явно все еще обиженный на мои слова во время нашей последней встречи.
– Не-а. Сегодня мы, пожалуй, поговорим. Я буду Филиппом, а вы сами собой. Как вам идея? – я вальяжно развалилась на пуфике, стараясь походить на его предыдущего владельца.
– Попахивает бредом, – недовольно фыркнула Эля.
Что ж. Сейчас или никогда. Начнем.
– Бред – это ходить на собрания, но ничего на них не рассказывать. Зачем ты вообще сюда приперлась, Эля?
Сначала она удивленно взглянула на меня, но через мгновенье улыбнулась, как только что полакомившийся хищник: сыто и довольно.
– Неплохо, Ева, неплохо. Только не переборщи, а то Свят решит, что в тебя вселился дух Липпа.
– Кто такой Свят? А-а-а, тот великовозрастный ребенок, который никак не может съехать от мамочки с папочкой.
– Ну, все! – Свят подорвался с места. – Я пойду к руководству центра, Ева. Ты не имеешь никакого права издеваться надо мной!
Он сделал лишь пару шагов к выходу, так к нему толком и не приблизившись.
– Я – не Ева, а Филипп. Он же всегда с тобой так разговаривал, разве нет?
– Иногда он вел себя отвратительно.
– Ага, – начала я, аккуратно прощупывая почву, – так что, он заслужил то, что с ним случилось.
– Ты сейчас серьезно? – вступился Тима. – Ева, какую игру ты затеяла в этот раз?
– Но, – я не давала никому продолжить, перебивая каждого из них, – по-настоящему заслуживает то, что с ним случится, убийца Филиппа. Уверена, его ждет долгое тюремное заключение.
– Где он найдет себе подружку-убийцу, такого же жалкого, как он сам, – закончила за мной Эля.
– Вот именно! Как точно ты подметила. Филипп проделал такой длинный путь, изо дня в день он искал искупление, хотел наладить жизнь…
– Пока какой-то ублюдок не пришел и не убил его, – с отвращением выплюнула Эля.
Даяна и Лола держали друг друга за руки, явно не желая вступать в этот скользкий, имеющий дурной тон, разговор. Тима и Свят сидели, опустив глаза. Как понять, что они испытывают: стыд и сожаление за содеянное или злость и гнев на убийцу?
– У него был шанс начать сначала, но его самым наглым образом у него похитил какой-то недочеловек, – продолжала Элеонора.
Казалось, она знает о моей задумке и решила подыграть. Хотя, скорее всего, случившееся по каким-то причинам задело ее лично.
– Нас с Липпом, конечно, связывали не самые лучшие отношения, но видят небеса, его смерть меня совсем не обрадовала. Уверена, преступника поймают. И, можете не сомневаться, то, что с ним сделают в тюрьме, искренне поднимет мне настроение, – никак не унималась Эля.
– Как ты можешь такое говорить? Это же сделал живой человек. У него есть любящие его семья и друзья, – неожиданно вмешалась Яна.
– Защищаешь убийцу? – спросил у нее Тима.
– Я никого не защищаю, Тимофей! Мне жутко от того, что здесь обсуждают. Никому нельзя желать смерти. Никому.
– Никто не говорил о смерти. Это будет слишком мягкое наказание для убийцы. Его должны истязать физически и морально, чтобы до него дошло, что он наделал.
– Думаешь, он не знает, что сделал? – спросила Лола.
– Он не просто убил его! – закричала Эля. – В полиции сказали, что смерть не была мгновенной. Ему, наверняка, дали осознать, что никакого второго шанса у него не будет. Убийца уничтожил его еще до того, как сердце Липпа перестало биться. Он не смог сделать ему одолжения, сделав все быстро. Так, почему мы должны пожалеть этого самого убийцу? Только жестокий психопат, ненавидящий не только всех вокруг, но и самого себя, мог совершить такой мерзкий поступок.
Все замолчали. Тишина длилась около десяти минут. Никто даже не шевелился.
– Я больше не хочу сюда приходить, – сказала Яна со слезами на глазах.
Все остальные заметно кивнули, как бы заявляя, что согласны с ней.
– Сделаем перерыв. Приходите ровно через две недели с окончательным решением по поводу вашего пребывания в группе. Возможно, вам подберут другого специалиста, или мы закроем это место. Не забудьте прийти, буду ждать каждого из вас и приму любой ваш выбор. Можете быть свободны.
Они по очереди проходили мимо, даже не смотря на меня. Никакого взрыва не произошло. Яна заступилась за убийцу, но это, скорее, потому что она Яна, которая не могла не заступиться, когда кто-то говорит такие гадкие слова. Среди них нет преступника. Никто из них не убивал Филиппа. Сообщу об этом Михаилу и сниму с себя любые обязательства по расследованию.