– Тимофей, в ваших же интересах сейчас заговорить. Вы же понимаете, что у вас есть шанс нам все рассказать? Прямо сейчас. Это всего лишь комната для допросов, в суде будет куда сложнее рассказать вашу версию случившегося.
Тима оживился и уставился на следователя выпученными глазами испуганной лани.
– Какой еще суд? За что?
– За убийство Филиппа. А, по-вашему, за что вы здесь оказались? – Лео выглядел заинтересованным, словно ухватился за некую невидимую нить, способную вывести его из этого запутанного лабиринта повествования.
– За то, что обманул вас.
Я не заметила, как подошла вплотную к стеклу, настолько крепко ухватившись за края стоящего впереди стола, что на руках побелели костяшки.
– Обманули, когда сказали, что не убивали Филиппа?
– Нет-нет. Когда сказал, что никогда не был у него дома.
– Хорошо. Тогда расскажите, когда вы приходили к нему. При каких обстоятельствах? О чем говорили? – Леонид приготовился записывать новые показания.
– Липп учил меня играть в боулинг. Он, правда, старался мне помочь, но я оказался настоящим растяпой. У меня ничего не вышло. Такой позор! Ребята из института посмеялись надо мной, назвали недоразумением. Я так разозлился, что позвонил Филиппу и наговорил ему гадостей. Он попросил меня приехать к нему.
– И что происходило дальше? Вы продолжили конфликтовать?
Тима отрицательно помотал головой.
– Нет, я приехал к нему и прямо на пороге расплакался. Он успокаивал меня, как какого-то грудничка. Мне не хотелось рассказывать вам об этом. Когда вспоминаю тот день, то сразу чувствую себя жалким неудачником.
Лео кивнул ему и продолжил заполнять бумаги. В конце допроса он подал их Тимофею на подпись, а сам вышел из кабинета. Через десять секунд он уже оказался возле меня.
– Что скажешь?
– Я ему верю, но последнее слово за полицией, не так ли?
Леонид демонстративно закатил глаза, а затем снова ушел к Тиме. Из всего того, что он ему сказал, мне удалось уловить лишь одно – его освободили и отпустили домой, где, как оказалось, все это время шел обыск.
– Мы ничего не нашли в его квартире. Одних отпечатков недостаточно, чтобы арестовать его, – объяснил вернувшийся ко мне Лео.
– Я кое-чего не понимаю, – у меня в голове крутились несуществующие шестеренки.
– И чего же?
– Неужели у всех пятерых нет алиби на момент убийства?
Леонид покачал головой.
– Убийство произошло вскоре после собрания. Филипп жил в пяти минутах ходьбы от вашего центра. Лолита и Элеонора живут одни. Даяна, Святослав и Тимофей в других районах города, до которых добираться, как минимум, полтора часа. Муж Даяны, родители Святослава и Тимофея подтвердили их алиби, но они вернулись домой слишком поздно. Они могли успеть убить Филиппа, а потом вызвать такси и уложиться в обычное для себя время. Так, что никто бы и не заподозрил их в том, что они задержались.
– Что за бред, – мне не верилось, что за такой небольшой промежуток времени можно кого-то убить, а потом еще успеть вовремя вернуться домой и не вызвать ни у кого подозрений.
– Поэтому, Элеонора стала первой, кого мы начали проверять. Она живет довольно уединенно. Многие ее соседи вообще не знают, что в их доме живет такой человек. Мы подозреваем и проверяем каждого из них, Ева.
– А Лола? Она тоже живет одна.
– У нее есть невнятное алиби. Ее соседка утверждает, что слышала, как кто-то стукнул дверью в то время, когда, по нашим данным, Филипп был еще жив.
– И почему оно невнятное?
– Потому что показания давала пожилая старушка, которая не видела, кто именно стукнул дверью, а в конце она вообще засомневалась, что слышала это.
– Значит, никто не защищен от ваших обвинений. И кого следующим притащат сюда и назовут убийцей? – мне захотелось ударить или пнуть что-нибудь со всей силы.
Когда Лео с вызовом собирался парировать мне в нашей словесной полемике, у него зазвонил мобильник. Я молча наблюдала, как он слушает человека по ту сторону невидимого провода. Мы не очень-то хорошо знакомы, но в какой-то момент у него отчетливо изменилось выражение лица. Оно стало беспокойным, встревоженным и даже напуганным. Когда он закончил, то посмотрел на меня так, словно у него очередные плохие новости.
– В центральную больницу доставили молодую женщину после автомобильной аварии. Похоже, это Элеонора.
– Она жива? – я схватилась за живот, в котором все резко начало крутиться и сжиматься.
– Да. По предварительным данным кто-то повредил тормоза в ее машине. Поедешь со мной к ней?
Все закружилось. Кто-то подстроил аварию. Кто-то хотел ей навредить. Или даже убить.
– Да, конечно. Я поеду.
Еще вчера на собрании Эля негативно высказывалась об убийце, а уже сегодня она попадает в аварию. Никакое это не совпадение. Провокация сработала. Убийца сделал ход.
Глупая
По дороге в больницу я призналась Лео о случившемся накануне.
– Чем ты только думала? – спросил он десять минут назад, но у меня до сих пор не нашлось слов, чтобы дать хоть один вразумительный ответ.
– Ты, как заигравшийся ребенок, – отчитывал он меня, пока я делала вид, что не слышу ничего из того, что мне говорят. – Неужели ты не понимаешь, что нужно знать меру? Нельзя подходить к бомбе, зная, что она рванет.
Это напоминало разговор с моими родителями. Сначала они дают задание, просят помочь, а потом ругают за то, что ты сделал это по-своему, а не так, как того хотели они.
– Вы с Михаилом втянули меня в это, а теперь хотите сделать крайней. Не получится, – я покачала головой.
Леонид хлопнул по рулю и на мгновенье отпустил его.
– Ева, ты в гребаной опасности. Твой брат, кстати, тоже. И это не из-за того, что мы попросили тебя присмотреться к собственной группе, а потому, что ты возомнила себя миссис Марпл!
– Она мисс Марпл, а не миссис, – поправила его я.
– Что? Из всего, что я сказал, ты услышала лишь это?
Мы подъехали к больнице. Лео быстро припарковался и поспешил выйти из автомобиля, не дожидаясь ответа. Кажется, его разозлило мое поведение. У полицейских, наверное, есть стратегии расследования, а я могла все испортить подобными опрометчивыми действиями. Даже, все тщательно обдумав, можно сильно налажать.
– Но разве это не помогло? – спросила я у него, когда мы уже шли в сопровождении врача по коридору в палату, где лежала Элеонора.
– По твоей вине мог погибнуть человек, но мы не будем об этом здесь говорить, – ответил он настолько раздраженно, что мне захотелось уйти прямо сейчас.
И тут мы оказались на месте.
– У нее многочисленные ушибы и перелом руки. Она в сознании, можете с ней пообщаться, но в крови довольно большое количество обезболивающих и седативных средств. Так что, беседа будет нести неформальный характер. Полноценный допрос сможете провести после выписки, – сказал врач Леониду, а затем с недоверием скосил глаза в мою сторону, – а это кто?
– Консультант полиции по данному делу, – быстро ответил Лео, словно произносил эту фразу уже миллион раз.
– Я думал, они только в фильмах бывают. – Врач продолжал стоять у двери, не пропуская нас внутрь.
– Она ходит в мою группу поддержки людей с психическими расстройствами. Можно сказать, я и она – близкие подруги. Можете сами у нее спросить, – вот так и учатся врать: неожиданно для самих себя.
– Так и поступим, – он наконец-то открыл дверь и первым вошел в палату. – Элеонора, к вам посетители. Вам знакомы эти люди?
У нее были ссадины по всему лицу, а на левой руке красовался гипс. Не считая этого, она оставалась прежней: с таким же прозрачным, смотрящим сквозь людей, взглядом.
– Да, я знаю их, – равнодушно ответила Эля, приподнимаясь с больничной койки.
– Эта девушка представилась вашей близкой подругой, – добавил врач, никак не унимаясь.
Она даже не изменилась в лице, услышав это. Опровергать или соглашаться с его словами Эля тоже не стала.
– Так вы оставите нас или как? – лишь спросила она.
Врач наконец-то затих и поспешно удалился, оставив нас троих с единой мыслью о том, что случилось.
– Расскажите, что произошло? – начал Леонид, усаживаясь в кресло, стоящее напротив койки, и доставая блокнот с ручкой.
Стульев и кресел в палате больше не оказалось. Я не знала, куда себя деть.
– Не стой столбом, сядь сюда, – Эля хлопнула ладонью по краю кровати.
Мне ничего не оставалось, как выполнить ее, скорее, приказ, чем добрую просьбу.
– Близкая подруга, значит, – она ухмыльнулась, а затем посмотрела на Лео. – Я попала в аварию. Вот и все, что произошло. Не понимаю переполоха.
– У вашего авто отказали тормоза. Это – страшно, понимаю, но попробуйте описать все случившееся.
Эля вздохнула. Какой бы она ни казалась, перед нами лежал живой и весьма уязвимый человек с разбитым вдребезги сердцем. Эля научилась справляться со всем: с негативом со стороны других, с осуждающими взглядами, с собственной болезнью, с проблемами на работе, с нелюбящей ее семьей, но иногда ее стойкость давала сбой.
– Я договорилась о встрече с новым клиентом. Мне нужно было съездить в соседний район, чтобы взглянуть на его квартиру и обсудить детали будущей работы. Все происходило, как обычно: села в машину, вставила ключ в замок зажигания, включила радио. Автомобиль еще на набрал высокую скорость, когда я поняла, что не могу затормозить перед светофором, – она потянула на себя одеяло, видимо, желая спрятаться от наших взглядов на ее повреждения. – На пешеходе стояли люди, я посигналила им, чтобы они разбежались. Дальше лишь давила изо всех сил на педаль, но ничего не получалось. У меня началась паника. Скорость становилась все выше и выше, а потом я открыла дверь и выпрыгнула из машины. Приземлилась неудачно, ведь люди – не кошки. Результат вы видите сами. Руку жалко, но и с одной можно работать.
– Ты думаешь, это случайность? – спросила я у нее.
– Ну, желай меня кто-то убить, то все закончилось бы иначе.