Если моя дочь, моя милая малышка, Анна, когда-нибудь захочет и будет готова узнать правду, то дайте прочесть ей это письмо. Надеюсь, она будет такой же сильной, как ее мать, которая способна на что угодно. Надеюсь, от меня ей достанутся лишь красивые черты лица (да, я был довольно привлекательным мужчиной).
Анна, как же мне хочется верить, что за то время, пока мы жили вместе, я не смог навредить тебе. Пожалуйста, живи долго и счастливо. Пожалуйста, встреть кого-то сильного и готового ради тебя на все. Пожалуйста, будь смелой и ничего не бойся, умей дать отпор, а в нужный момент отступить. Пожалуйста, тщательно выбирай друзей, не ведись на приветливые лица – они всегда лгут. Пожалуйста, чаще прислушивайся к себе, а не к другим. Будь хозяйкой, а не гостьей в своей жизни. И, пожалуйста, Анна, ради меня и мамы, будь здорова. Я умру еще раз, если ты будешь страдать.
Кто бы это ни читал, спасибо, что побыл со мной эти несколько минут. Непросто написать все это, но самое сложное и страшное мне только предстоит.
– Это…. – бумага выпала из рук, у меня не хватало дыхания, из-за сильного шока кололо в области сердца, а ноги стали ватными. Кажется, я не могла двигаться, словно была прибита гвоздями к дивану и лишена возможности говорить.
Лола взяла меня за руку и поднесла к моим губам стакан с водой.
– Пей, – тихо сказала она.
Позволив ей себя напоить, как маленького ребенка, поняла, что именно им я себя и чувствую. Что же это такое получается? Филипп захотел умереть и попросил кого-то себя убить? Очевидно, что речь идет о Лоле, но как она могла на такое решиться? Какое отчаянное безумие двигало ей, идущей на такое, какие чувства нужно испытывать к человеку, чтобы выполнить подобную просьбу?
– Зачем ты ему помогла? – наконец, выдавила я из себя.
– Липп и Алиса действительно были знакомы. Когда-то давно он принял ее в музыкальную группу. Через какое-то время она распалась, а сестра начала себя странно вести. Отец наплевал на нас. После смерти мамы он только и делал, что ходил на работу, а после нее напивался и шел спать. В силу возраста я не могла помочь сестре. Оставалось лишь молча наблюдать за тем, что с ней происходит. Это так страшно, Ева, когда на твоих глазах прогрессирует такое страшное заболевание. С каждым днем я узнавала ее все меньше и меньше. Казалось, однажды она исчезнет, и никто не сможет ее вернуть. А потом случилось что-то, похожее на чудо. Сначала Филипп поговорил о происходящем с учителями, которые лишь пожали плечами, а затем он попросил помощи у своих родителей. Его семья приехала к нам домой, забрала сестру и отвезла на лечение, которое они полностью оплатили. Я не знаю, какие отношения связывали Липпа с Алисой, но его поступок вернул мне сестру.
– Но она умерла… – тихо сказала я, надеясь не задеть ее этими словами.
– Да, но без того, что сделал тогда Филипп, она бы умерла намного раньше. Он подарил мне все эти годы, проведенные с сестрой. В предсмертной записке Алиса рассказала, что встретила Липпа в центре, где проходила лечение. Она попросила найти его и отдать должок за ее спасение, чем бы это ни было. Сначала он попросил меня о написании того рассказа, надеясь, что правда освободит его. Ничего не вышло, и тогда ему понадобилась другая помощь…
– Ты согласилась его убить, чтобы отблагодарить? Лола, ты понимаешь, насколько ненормально это звучит?
Она молча кивнула.
– Почему ты так легко в этом признаешься? – продолжила я, полностью придя в себя и научившись снова здраво мыслить.
– Вопрос времени, когда ты узнала бы все самостоятельно. Ева, ты упертая и не отступишься. Я подумала: лучше тебе узнать правду от меня.
– Ты резала его ножом, пока он кричал и бился в агонии?
– Он находился без сознания, когда я делала это.
– В его крови не нашли препаратов, с которыми это возможно.
– И не найдут, – Лола покачала головой. – Мы тщательно готовились к этому, Ева, но не учли, что есть человек, хорошо знающий нас. Да и с песней вышла накладка. Видимо, не бывает идеальных преступлений. Где-то, да что-то всплывет.
– А остальные? За что ты так с ними?
– Эля выбесила меня на собрании. Она не имеет ни малейшего представления о том, как тяжело Филиппу далось это решение, она не видела, как сильно он плакал перед смертью. У нее нет права осуждать нас. Особенно, меня. А Лилия, – Лола задумалась, на ее лице отсутствовало всякое сожаление о содеянном. – Она плохо обошлась с Липпом. Эта мразь дала ему шанс, подарила новую жизнь, а затем нагло, совершенно по-варварски, все отняла, оставив ни с чем. Как можно после такого жить дальше? Она не имела права так поступать с ним. Ненавижу ее.
– А, что тебе сделал Эд? – нет сил оставаться здесь дальше, но с каждой минутой я все больше укреплялась в мысли: меня не оставят в живых.
– Кто? – Лола нахмурилась.
– Мой брат, кто-то напал на него в нашей квартире.
– Я не имею к этому никакого отношения, Ева.
Ее удивленный тон дал мне понять – она не врет.
– Я хочу уйти. Мне нехорошо, – и это – чистая правда, меня мутило от всего услышанного. Все происходящее походило на сюрреальность, но не на мою жизнь.
– Проводить тебя?
Я отрицательно помотала головой и направилась к выходу. В практически бессознательном состоянии обулась, накинула на себя пальто и собиралась бежать прочь, когда она схватила меня сзади за волосы и ударила коленом по спине. По позвоночнику прошла обездвиживающая боль, из-за которой хотелось взреветь, но в следующее мгновенье Лола, заломив мои руки, запихала мне в рот сверток ткани, похожей на носок. От него во рту появился неприятный привкус. Я чувствовала: меня вот-вот вырвет, но грубый удар в живот меня быстро отрезвил. Согнувшись, упала на колени, готовая к любому исходу.
– При всем уважении, Ева, придется зарезать тебя, как Липпа. Только без всяких плюшек. Будешь находиться в сознании, пока я работаю. – В руке Лолы сверкнул нож. Наверное, она взяла его, когда ходила мне за водой.
Не знаю, как, но нужно бороться, отбиваться хоть чем-то. Когда она снова ударила меня по спине, я изо всех сил оттолкнулась ногами и, вырвавшись, перекатилась в противоположную сторону коридора. Мне удалось быстро вскочить и, с отвращением выплюнув носок, инстинктивно побежать в соседнюю комнату, оказавшуюся кухней. Окно оказалось закрытым. Я кинулась к низкому подоконнику и быстро вскарабкалась на него. Затем открыла окно и свесила ноги вниз. Лола уже оказалась позади. Она снова вцепилась в мои волосы, но я уже ухватилась за карниз и, что есть мочи, тянула себя вниз, несмотря на то, что мы находились на втором этаже.
– Мы сделали все быстро и безболезненно. Он был без сознания, я ударила его один раз ножом, стараясь попасть в область сердца, но когда Филипп оказался передо мной, беззащитный и практически мертвый, я чисто из любопытства решила попробовать. Подумала, а что будет, если сделать небольшой надрез? – прошипела она мне в ухо, продолжая тянуть обратно в квартиру. – И вот на его теле уже несколько порезов, а я все никак не могу остановиться. Для меня это – не уродование тела, а, скорее, роспись. Да брось, Ева, наверняка, он хотел выглядеть эффектно, когда его найдут.
– Что-то случилось с твоим сознанием, ты не в порядке, Лола, так не должно быть, – сказала я, все еще пытаясь утянуть себя вниз.
– Заметь, на моих руках нет убийств, – она проигнорировала мои слова. – Одному я помогла умереть, вторую лишь припугнула, третью – проучила.
– Мы можем поехать в центр прямо сейчас, тебе назначат лечение, все наладится, прошу, отступи! – я по-настоящему умоляла ее передумать, надеялась достучаться до той Лолы, которая пряталась под неожиданно проявившейся маской садиста-психопата.
На карнизе я нащупала березовую веточку. Она, зацепившись отростком, лежала на самом краю, недалеко от левой руки. Если ненадолго разжать хватку, то можно успеть взять ее, хоть и понятия не имею, что предпринять после этого.
– Я совершенно здорова! – тон ее истеричного голоса стал неприязненным. – Ты хороший человек, Ева, но у тебя не хватит воображения, чтобы понять мои действия и отнестись к ним без осуждения.
Всего несколько секунд. Но мне хватило, чтобы дотянуться до ветки и крепко сжать ее в руке.
– Ты даже не дала мне шанса! – крикнула я. – Позволь мне вернуться в квартиру и выслушать тебя.
– Ну, хорошо, возвращайся, – ответила она, крепко держа мои волосы обеими руками.
Я попятилась обратно, а, когда развернулась с размаха ударила веткой ее в руку. Проткнуть кожу, конечно, не удалось, но мне хватило этого мгновенья, чтобы оттолкнуться и выпрыгнуть в окно.
Приземлилась я, на удивление, удачно: видимые открытые переломы отсутствовали. Что творилось с организмом внутри – непонятно. Лола собиралась прыгнуть следом, уже взобралась на подоконник и свесила ноги, но в этот момент меня заметил мужчина, стоявший у подъезда. Когда он начал говорить, пытаясь узнать о случившемся, мне с трудом, но удалось поднять руку вверх. Что происходило дальше, я уже не видела, потому что неожиданный приток сил позволил мне подняться и побежать прочь.
На остановке я заскочила в первый попавшийся автобус, и уже там меня по-настоящему с ног до головы окутала жгучая боль.
Разочарование
С того дня прошла целая неделя. После всего случившегося я взяла отпуск на целый месяц. Так вообще-то не делается, но мне пришлось поставить ультиматум: или время на отдых или увольнение. Михаил пошел на встречу. Чувство вины, видимо, одно из самых сильных. Сколько бы времени ни прошло, его ничем не вытравить из себя. Когда я рассказала руководителю центра о том, каким эмоциональным потрясением для меня стали последние недели, он вдруг сделался крохотным и беззащитным, ведь это – вроде как его заслуга.
– Послушайте, вы ни в чем не виноваты. Я бы все равно влезла в это расследование. Не будьте к себе строги. Мне нужно время на восстановление. В конечном счете, все будет хорошо, обещаю вам, – заверила я его во время нашего разговора.