— Как зовут твою подругу? — спросил Краули.
— Линда Вильямс.
— Место жительства?
Майк сообщил адрес, по которому жила девушка. Лейтенант внимательно посмотрел на парня.
— Тот же адрес, что и у тебя? — удивленно спросил он.
— Да. Это маленький домик всего на несколько квартир в Виллидже. И мы с Линдой Вильямс живем в нем.
То ли Брэдшо, то ли его напарник презрительно хмыкнул.
— Когда ее разрисовывали, она стояла на сцене совсем голая, — заметил Брэдшо.
— Вам известно, где она сейчас? — спросил Джерико. На этот раз голос его был суровым.
— Понятия не имею, — ответил Краули.
— Вероятно, улизнула с первым, кто сказал ей «пожалуйста», — съехидничал Брэдшо.
— Майк! — крикнул Джерико. Он схватил парня, уже бросившегося на полицейского с кулаками, и, оглянувшись на лейтенанта, спросил: — Я могу отсюда позвонить?
— Кому?
— В Хартфорд. Полковнику Ветингтону, — ответил Джерико.
Краули прищурился.
— Вы знакомы с полковником Ветингтоном? — спросил он.
— Да, с вашим начальником я знаком, — ответил Джерико. — В Корее мы воевали с ним в одной части. Уверен, что он не откажется поручиться за меня.
Некоторое время Краули пребывал в растерянности, потом пожал плечами и произнес:
— Хорошо. Я сейчас наберу его номер.
Лейтенант снял трубку, набрал номер полковника, а затем передал ее Джерико.
— Боб? — спросил мой друг. — Это я, Джон Джерико. Извини, что так поздно тебе звоню… У меня все нормально… Сам ты старый хрыч. Послушай, Боб. Я сейчас нахожусь в городке под названием Гленвью, и у меня возникли некоторые проблемы. Тут рядом со мной твой подчиненный, лейтенант Краули. Будь так любезен, подтверди ему, что я не анархист… Нет-нет, Роберт, скорости я не превышал. Здесь дела посерьезнее. Видишь ли, меня задержали якобы за нарушение общественного порядка… Да, конечно… Спасибо. — Джерико передал трубку Краули. — Теперь ваша очередь, — сказал он.
— Извините за беспокойство, сэр, — произнес в трубку лейтенант. — Вы этого человека знаете? Хорошо… Мне все понятно… Здесь сегодня вечером были некоторые беспорядки. Зачинщиков отправили туда, откуда они приехали. А ваш друг привез одного из них обратно в Гленвью. Но мы, чтобы избежать новых неприятностей… Понятно… Хорошо, сэр.
Лейтенант долго молчал, слушая, что говорил ему на другом конце провода полковник Ветингтон. Вид у него был несчастный.
— Сэр, жалоба на них поступила от Чарльза Хадсона, — наконец произнес Краули. — Да, я знаю. Вы же понимаете, сэр, как это… Да… Да. Можете не сомневаться, сэр. Спокойной ночи.
Положив телефонную трубку на аппарат, лейтенант откинулся на спинку кресла и закурил.
— Мистер Джерико, полковник отозвался о вас весьма положительно, — сказал он. — Так что вы свободны. Вы можете поручиться за мистера Гэллама и мистера Райана?
— Да, конечно, — подтвердил Джерико.
— В таком случае вы все свободны, — сказал лейтенант.
— Мои документы, пожалуйста, — попросил Джерико.
Краули пододвинул его водительские права и регистрационное удостоверение на край стола.
— Один вам совет, мистер Джерико, — устало произнес он, с трудом раздвигая опухшие от недосыпания веки. Очевидно, полковник Ветингтон многое успел сообщить ему о Джоне Джерико. — Если бы не ваше знакомство с полковником, я бы приказал вам покинуть наш городок.
— Почему?
— Чтобы вы не нарушали общественное спокойствие, — пожав плечами, объяснил Краули. — Боюсь, что вы можете стать причиной новых беспорядков. Если такое случится, то на мою помощь не рассчитывайте.
— О нет. Именно на вашу помощь я и рассчитываю, — по-дружески улыбаясь, сказал Джерико. — Если этой Вильямс не окажется в доме миссис Драйден, то у меня есть все основания полагать, что ее розысками займется полиция штата.
— Скорее я сниму с себя полицейскую форму и отдам ее Армии спасения, мистер Джерико, — ответил лейтенант. — Наверное, мне давно пора это сделать. Так что на меня не надейтесь.
— А меня остановят, если я сейчас направлюсь в дом к миссис Драйден?
— Полиция вам препятствий чинить не будет, — ответил Краули.
— Еще один вопрос, — сказал Джерико. — Кто были те парни с дубинками и кто такой Чарльз Хадсон?
Уголки губ лейтенанта полиции изогнулись в кривой ухмылке.
— Разве вы не узнали по замашкам этих истинных патриотов Америки, мистер Джерико? А что касается Чарльза Хадсона, это тот человек, который построил наш городок. Я имею в виду библиотеку, больницу, новую бесплатную школу, общественный пляж. Чарльз Хадсон — олицетворение всего Гленвью. Все, что происходит в городке, должно удовлетворять требованиям Чарльза Хадсона. Спокойной вам ночи, мистер Джерико.
Глава 2
На улицу мы вышли уже без сопровождения полицейских. Тускло светила луна, а на часах было почти четыре часа утра.
— Что за чертово место, — прошипел Майк Райан. — Он и вправду не станет искать Линду?
— Ты же сам слышал, что сказал лейтенант, — ответил ему Джерико.
Я посмотрел на Майка. Теперь молодой художник казался мне значительно старше.
— У Энжелы мы ее не найдем, — уверенно произнес он.
— А где, по-твоему, ее лучше искать? — без тени сочувствия спросил его Джерико.
Да, при том настроении, в котором сейчас находился парень, с ним следовало говорить именно в таком тоне. Иначе он бы совсем раскис.
Мы забрались в «мерседес» и снова поехали на гору Гленвью.
— А кто живет сейчас в доме миссис Драйден? — спросил Джерико.
Я услышал, как сидевший на заднем сиденье Майк громко проглотил слюну.
— Из Нью-Йорка нас приехало четырнадцать человек, и она всех поселила у себя, — ответил парень. — У нее есть домоправительница, миссис Мэтсон. Надо полагать, из местных. А сколько у Энжелы горничных и работников на кухне, я даже не знаю. Вся прислуга живет на первом этаже.
— Помимо вас кто-нибудь гостил в доме?
— Да, один парень. Думаю, он ее консультант по картинам. Совсем крезанутый. Наверное, ростом как вы, мистер Джерико, а весом не более шестидесяти килограммов. Жердь, да и только. Об искусстве болтал с утра до восьми вечера.
— А после восьми?
— Окончательно напивался, — ответил Майк. — В стельку. Я не видел, чтобы он ел или спал — все время пил.
— Кто-нибудь еще был?
— Был. Типчик по имени Джо Блисс. Он местный адвокат и помогает миссис Драйден вести дела. Видели бы вы, как он на нее смотрит. У него при этом даже слюнки текут.
— Она и в самом деле такая красивая?
— Да, очень. Но Блисса в Энжеле привлекает не столько ее красота, сколько деньги, — ответил Майк.
— А из женщин у нее кто-нибудь живет?
— Никки Кларк, ее дальняя родственница. Она у Энжелы вроде личного секретаря. Довольно милая девушка. Вот и все обитатели дома миссис Драйден. Если, конечно, никто еще сегодня вечером к ней не приехал.
Впереди показались каменные ворота. На этот раз путь нам никто не преграждал, и мы, проехав в них, оказались в березовой роще, которую с таким восторгом описывал нам Майк. Деревья здесь росли густо, некоторые из них склонялись почти до земли, словно древние старики, нагнувшиеся, чтобы завязать шнурки, и так и не нашедшие сил распрямиться. Джерико резко нажал на педаль, меня отбросило к боковой дверце, и наш «мерседес» понесло по петлявшей среди берез дороге.
— К чему так спешить? — спросил я.
— Краули же предупредил, что нас попытаются задержать, — пояснил Джерико. — Видимо, хотел нас заинтриговать.
И вот впереди показался дом — огромный трехэтажный особняк из серого камня. В нескольких окнах горел свет. Вся территория вокруг была тщательно ухожена. У подъезда «мерседес» резко остановился, и под его колесами прошуршал серовато-голубой гравий.
Мы вылезли из машины. Ведомые Майком, мы прошли через веранду и направились к стеклянной двери в дальнем ее конце. Она была распахнута, и из нее на улицу лилась тихая музыка. Я прислушался и узнал мелодию — концерт Моцарта в исполнении Рубинштейна. Через дверь хорошо просматривалась гостиная с очень высоким потолком. Ее бледно-голубые стены были увешанны акварелями. В большом камине тлели раскаленные угли. Рядом с ним я увидел кресло с высокими подлокотниками и спинкой, которые почти полностью закрывали от меня сидевшего в нем мужчину. Были видны только лежавшие на низеньком кофейном столике удивительной длины ноги и тонкая рука с пальцами пианиста, сжимавшая высокий бокал со льдом и каким-то бесцветным напитком. «Наверное, водка с тоником», — подумал я.
По другую сторону от кофейного столика располагалась трехместная софа, обитая, как и кресло, цветастым ситцем. На ней, поджав под себя ноги и прислонившись головой к спинке, сидела девушка в мини-юбке. Ее черные волосы свисали ниже плеч. Она тоже держала в руке бокал. Закрыв глаза, девушка слушала музыку, лившуюся из двух динамиков, стоявших в углах противоположной стены.
Майк Райан с возгласом «Никки!» шагнул в открытую дверь. Мы с Джерико последовали за молодым художником.
Услышав свое имя, девушка широко открыла глаза. Они оказались бархатисто-черного цвета.
— Майк! — удивленно выдохнула она.
Парень в кресле обернулся. Из-за высокой спинки я мог видеть его худое лицо, длинный нос и тонкие, ехидные губы. Темная щетина на его щеках свидетельствовала о том, что он давно не брился.
— Боже мой, Майк, — подчеркнуто медлительно произнес он. — А я-то думал, ты уже спишь в своем Гринвич-Виллидже. И письмо с извинениями собирался послать.
Глаза у него были настолько тусклыми, что я затрудняюсь определить их цвет. Он неторопливо, как бы по частям, поднялся с кресла, и тут я увидел, какой он тощий. «Жердь, да и только», — вспомнил я слова Майка. Встав во весь рост, парень посмотрел мимо Майка на меня, а потом на Джерико.
— Матерь Божья, это же Джон Джерико! — воскликнул он.
— Слим Солтер и Никки Кларк, — представил нам своих знакомых Майк Райан. — А это — Джон Джерико и Артур Гэллам.