Замкнутая на периферии, гидра ультранационализма в довоенный период время от времени эффектно вспыхивала и мешала государственным планам. Подобные инциденты могли быть просто индивидуальными актами агитации и нападениями, либо же принимать характер попытки полномасштабного государственного переворота. Самым масштабным из них было неудавшееся восстание армии в 1936 г. — «Инцидент 26 февраля», хотя в течение 1930-х гг. Военные группировки участвовали во многих других. Некоторые из них так и не были реализованы, в то время как другим удалось нанести удар в самое сердце власти и бизнеса. В период с 1930 по 1945 г. Полиция зарегистрировала не менее двадцати девяти правых инцидентов, задуманных или осуществленных отставными военными и гражданскими фанатиками, надеявшимися очистить Японию от коррумпированных элементов. Премьер-министр Цуёси Инукай был убит военно-морскими офицерами в 1932 году. В том же году аграрным радикалам удалось убить министра финансов, а также барона Такума Дана из компании «Мицуи дзайбацу». Террористам, действовавшим в одиночку, также удалось добраться до высокопоставленных целей, включая другого премьер-министра, Осачи Хамагути, в 1930 году. Для представителей истеблишмента это были годы опасной жизни.
Вместе с оккупацией в страну пришел целый ворох новых, возвышенных демократических идеалов, которые поставили крест на милитаризме и национализме основного правительства. Понятно, что американцы стали запрещать и ультраправые движения. Однако уже в начале оккупации под новыми именами и невинными личинами вновь появились группы, существовавшие до капитуляции. Иностранцы были бдительны и к концу 1949 г. Вместе с военными провели чистку большинства группировок. Так что бывшим генералам пришлось доживать свои сумерки в качестве складских сторожей и умирать в безвестности.
Не имея возможности реформироваться в Токио, ультранационалистическая периферия переместилась в сельскую местность. В это время условия жизни большинства населения еще оставались тяжелыми, поэтому необходимость развития сельского хозяйства и повышения урожайности в Японии ощущалась всеми слоями общества, кроме элиты, которая оставалась сытой. Правые группы находились под влиянием Кандзи Исивара, генерала, который в 1940 г. Заявил, что к 1960 г. Произойдет масштабное столкновение двух сверхдержавных блоков, похоже, предсказав холодную войну. Япония, чтобы не оказаться в центре событий, должна создать собственные стабильные запасы продовольствия; страна уже давно страдает от нехватки ресурсов, что делает самообеспечение ее многолюдного населения уделом фантазии. Правые стали мыслить малым, чтобы действовать большим. Вместо того чтобы пытаться провести радикальные изменения в правительстве, они сосредоточились на кампании по развитию мелкой промышленности, разбросанной по всей территории деурбанизированной Японии. Другие призывали вернуть систему храмового образования «тера-коя», характерную для феодальной Японии, для воспитания сильных личностей в обществе, а также восстановить связи между светским обществом и святилищами синто, которые были утрачены после ликвидации государственного синто американскими оккупантами. За некоторыми заметными исключениями Сёдзё Танака и Сансиро Исикавы, довоенный аграрный радикализм в Японии также обычно был пронизан правым мышлением.
Активные члены большинства этих послевоенных организаций были скромны по численности — около 1 тыс. Человек, хотя они часто утверждали, что их ряды более многочисленны. Они носили необычные и экстравагантные названия, такие как «Академия золотого фазана» (Кинкей Гакуин) или «Ассоциация поэзии без равных» (Фудзи Кадо-кай). Приукрашивание типично для ультраправых в Японии. Грандиозность придает группе подлинную «японскую» идентичность. (Как мы увидим, отношение к языку и именам столь же причудливо и идиосинкразично и у новых левых). Однако, несмотря на все уловки рококо, современные правые с трудом читают сценарии, написанные их идеологами. Когда правые вышли из официальной игры, левые также стали подниматься, чтобы заполнить пустоту, что привело к тому, что ультранационалисты на периферии стали активнее бороться с подъемом профсоюзов, JSP и JCP. Для борьбы с «красной угрозой» было создано около 180 новых групп, однако они оказались бессильны остановить неугомонных коммунистов, которые на выборах 1949 г. Получили 10 % голосов и 35 мест в парламенте. Теперь JCP имела связи с половиной организованного труда в Японии.
К счастью для правых, американцы тоже обратили на это внимание, и цензура покатилась влево. Когда началось подавление коммунистов, ультранационалисты по умолчанию оказались в стороне. Опасность со стороны России и Китая нависла над мечтой оккупантов превратить Японию в «дальневосточную Швейцарию» — страну искусства и мира, и прагматизм взял верх над лицемерием. Вопреки написанной ими Конституции и к радости правых американцы начали перевооружать Японию. Корпорации «дзайбацу» были разрешены к реформированию, а положение императора было обеспечено. Теперь все усилия были направлены на устранение влияния коммунистической партии в общественной и деловой сферах, хотя до полного запрета JCP дело не дошло. Самой печальной формой цинизма является тот факт, что Закон о предотвращении подрывной деятельности 1952 г. Был столь же драконовским, как и репрессии милитаристского периода. Он был использован японским правительством для пресечения забастовочной борьбы в 1953 и 1954 годах.
Послевоенные правые группы, несмотря на их разрозненность и замкнутость, имели ряд общих концептуальных черт. Они выступали против американцев, например, против присутствия в Японии военных баз США. Однако больше, чем против западных иностранцев, они были настроены против коммунистов и виновников неудавшейся всеобщей забастовки. Бюрократы заслужили их гнев за то, что использовали императора для укрепления собственного статуса и интересов, а правительство было виновно в эксплуатации простых рабочих и крестьян.
К демократии относились терпимо, но правые видели, что власть имущие злоупотребляют ею, стремясь направить Японию по пути глобализированного модерна, который приведет к духовной отчужденности и коррупции. Многие группы исповедовали национал-социалистические идеи, выступали за коллективизацию и урбанизированную сельскохозяйственную автономию. Япония была слаба, политически и экологически зависима от Америки, которая наложила на страну кандалы, заключив Сан-Францисский мирный договор и пакт безопасности. Вместо того чтобы дружить с американцами, многие ультранационалисты хотели создать «Азию для азиатов» — паназиатский идеал, который, тем не менее, не позволял вернуться к прежним империалистическим устремлениям страны. Поражение 1945 г. Разрушило веру в военное превосходство Японии, и поэтому послевоенный национализм стал гораздо более внутренним. Теперь речь шла о формировании национальных ценностей для защиты страны и восстановления традиционных устоев, важнейшим из которых было почитание императора.
Несмотря на различия между ними, есть и явные совпадения с антиамериканскими левыми, что делает проблематичным проведение прямых дихотомий. Однако правых объединяла, по крайней мере, ненависть к социализму и коммунизму, которые они рассматривали как разгул интернационализма, отвратительного для Японии. В частности, они хотели уничтожить ОКП. Этот миллен-ниализм был особенно распространен в первые полтора десятилетия до Анпо, когда доминировало ощущение грядущего кризиса — в отличие от гораздо более активного стремления левых разжечь революцию и мировую войну, в которой Япония окажется зажатой между сражающимися мировыми сверхдержавами.
Чтобы ответить на вызов приближающейся расплаты, молодые люди в возрасте от 20 лет создавали антикоммунистические группы. Но помимо рассуждений о привлекательности своих убеждений для послевоенного населения, два фактора определили то, что правые так и не смогли, даже по сей день, вырасти за пределы мягко говоря фривольной субкультуры. Во-первых, правые организации часто перекликались с гангстерским миром якудза, рэкетом и черными рынками. Некоторым бизнесменам это было на руку, и горнодобывающие компании с удовольствием использовали правые группировки для искоренения коммунистических элементов среди своих рабочих, получая за свои «силовые» услуги немалое вознаграждение. Однако для простого человека или владельца малого бизнеса это были теневые группы, которых следовало избегать.
Во-вторых, в отличие от JCP, JSP или Zengakuren, послевоенные ультранационалисты довольствовались тем, что оставались сотнями разрозненных клик. Они не стремились стать настоящими политическими движениями — хотя отдельные лидеры вполне могли выставить свою кандидатуру на выборах — и уж тем более не считали, что способствуют созданию революции. Их цель заключалась в том, чтобы мешать тому, что по их мнению было коррупцией. Это были скорее бессистемные агитаторы, чем настоящие агитаторы. Каждая группа ревностно объединялась вокруг центрального фюрера, который осуществлял жесткий контроль над группой и добивался полной лояльности. Таким образом, они становились очень персонализированными и идиосинкразическими группами, а также мишенью для колкостей и сатиры со стороны СМИ.
Собственно борьба с левыми началась в июле 1948 г. с покушения на лидера JCP. Генеральный секретарь Кюити Токуда выступал на публичном собрании в мэрии города Сага на острове Кюсю, когда на его сцене оказалась динамитная шашка. От полученных ранений Токуда пролежал в больнице неделю. Бомбу бросил один из членов молодежного отделения Ōzuru Seinenbu — крыла Всеяпонской антикоммунистической лиги Zen Nihon Kankyō Renmei, которое вскоре было распущено властями. В августе 1949 г. на лидеров JCP вновь было совершено покушение, когда еще один малолетний правый попытался взорвать их в Токио. Дважды он приходил в штаб-квартиру JCP, но, что характерно для абсурда, преследующего японский радикализм, в обоих случаях его цели не было. В конце концов он сдался полиции.
Агрессия продолжалась на протяжении 1950-х годов. В 1953 г. Тору Хиго осквернил «Юнион Джек» и отправил его королеве Елизавете в знак протеста против нападения двух британских моряков на таксиста в Кобе. Хиго также однажды проник в посольство США и помочился на пол. Его поступки кажутся еще более инфантильными, если учесть, насколько он был маргинальной фигурой. Он участвовал в выборах, но его всегда игнорировали. Однажды он даже набрал в общей сложности ноль голосов. В 1953 г. Другая группа напала на комитет по встрече лидера рабочих Икуо Оямы. В следующем году преемник этой группы напал на лидера JCP Ёсио Сига.