Просыпайтесь, вы, голодные люди,
теперь день близок!
Просыпайтесь, братья!
Настанет ли рассвет?!
День, когда цепь насилия будет разорвана?!
Флаг горит в крови!
Нас разделяет море!
Мы свяжем руки!
Давай сразимся!
Теперь давай встанем!
Давай сразимся!
Интернационал!
Сейчас давай поднимемся!
Давай сразимся!
Интернационал!
Ведь в Кобани вы слышали наш рев,
небо и земля ревут!
Мой флаг над трупами охраняет мой путь!
Прорвись сквозь стену тирании,
подними мою сильную руку высоко,
мое знамя победы!
Пора идти марш международный наш!
Теперь давайте бороться, теперь
давайте мотивироваться, теперь,
международное, наше!
За границей,
когда распевали этот «Интернационал»
с иностранными революционерами!
Если вы поставите «ах» перед «международным», звуки не совпадут. «Ах» похоже на желание (Иначе опускаем «а» и поем) Я думал, что эта песня подходит для Палестины. Затем, не говоря ни слова, они одну за другой положили свои руки на тыльную сторону протянутой правой руки Баашима и крепко поклялись друг другу: «Мы победим! Мы победим!» «Начнем еще одну революцию в аду! Мы победим!» Вот так я провел свою последнюю ночь. После того, как мы расстались, поздно вечером Барсим зашел ко мне на квартиру, закончив все соглашение. Он хотел, чтобы я держал его при себе, пока мы не встретимся снова, и в моей учебной тетради у меня был потрепанный сборник стихов Рембо в мягкой обложке, немецкий словарь и подборка китайской поэзии. Кроме того, он доверил мне книгу марок Сарахи и цепочку для ключей от амулета. Я не знал, что у меня есть сборник стихов Рэмбо, поэтому я подумал: «О, Рэмбо, Башим тоже писал стихи?» Нет.
После отказа от стихов Рембо, кажется, был торговцем в Адене и Эфиопии. Почему мы говорим о поэзии в конце? он засмеялся. Разве это не потому, что вы хотите начать новую революцию в аду? «Я засмеялся. Я не Гевара, который тысячу раз говорил, что я мечтатель и неисправимый идеалист, но мы продолжаем мечтать о мировой революции, которая может быть невозможна, потому что мир становится все более и более бесчеловечным. Это потому, что я хочу сиять настоящим светом, став мишенью. Если наши жизни и смерти могут помочь вступить в новую эру идеалов, мы ничего не жалеем. Это то, что я узнал из борьбы палестинцев, которые никогда не сдавались. Нормально быть идеалистом. Пусть выживает идеал. Пока вы сохраняете свои идеалы, вы открываете лучший человеческий мир. Вот так мы и закончили разговор и обещание друг другу. „Сейчас иду. Спасибо за сегодня.“ Когда Барсим встал, кот, которого они звали Оредо, которого они любили и которого я потом удочерил, погнался за ним.
Глядя на тьму рассвета, сияла Венера, звезда рассвета. Барсим свернул за угол и ушел, не оглядываясь. Много времени спустя я узнал, что он оставил это стихотворение в конце записной книжки, которую написал, когда был в Японии. Каждый раз, когда я читаю это стихотворение, я вижу, как Барсим в свою последнюю ночь идет из-за угла, твердо ступая по земле и не оглядываясь. Такэси Окудаира это мое имя я еще ничего не сделал жить без заплатил много для психического здоровья Я трачу еще одно здравомыслие в гонке со временем Я цепляюсь за жизнь Небеса дали мне работу Я уже знаю в своей голове, что это последний день, но почему вы так равнодушны к жизни и смерти людей? Теперь, полвека спустя, и теперь, когда я уже состарился, я вспоминаю, как я мог оставаться спокойным. Но это не было „спокойствием“ или „спокойствием“, и теперь я понимаю, что мое стремление к миссии бессознательно подавляло мои эмоции и чувства. В разгар палестинской борьбы каждый в то время гордился выполнением своей миссии. Че Гевара и связанный с ним мир были под рукой, и мы были его частью. Это было время, когда каждый палестинец, которого я встречал, а также мои друзья того же поколения, участвовавшие в солидарности в качестве добровольцев со всего мира, питали эту страсть. Хотите верьте, хотите нет, но один западногерманский революционер однажды сказал, что мечтой молодого человека было стать революционером, а не рок-звездой. Я думаю, что Барсимы также имели сильное чувство долга, чтобы взять на себя ответственность за смерть Олида, думая, что их страсть приведет их к завершению своей миссии. Кроме того, я думаю, что он знал о „смерти своих товарищей“ в инциденте с союзной Красной Армией и о революционном взгляде на жизнь и смерть. Другими словами, в то время мы посвятили себя палестинской борьбе и преследовали идеалы революционеров, но в то же время совершенно не обращали внимания на Японию и ее революционную зиму, которая изменится после „инцидента с Объединенной Красной Армией“. Я не мог повернуть голову.
На следующее утро они покинули Лепанон. Я поехал в Европу и сел на поезд в Италию. Идиллическая ячменная осень Лагеря палестинских беженцев в Ливане поражают воображение по сравнению с мирной и просторной сельской местностью Европы. Когда мне повезло, это было написано в письме от Барсима, пришедшем после боя, поэтому я пошел по этому пути. Я выяснил. Говорят, что Низар отослал Салаха. В Риме товарищи из НФОП воевали из оружия, которое хотели Барсим и другие, автоматических винтовок VZ58 чешского производства и ручных гранат. Переданы священникам. В Риме каждый ждал последнего часа, посещая руины, такие как собор и Колизей. В свете соборного окна Барсим в день вылазки написал письмо семье и мне. Это было накануне. Трое воинов завершили все приготовления. Мы съели наш последний ужин с тостами, не желая прощаться, как сокурсники. Итак, на следующий день три истребителя вылетели в израильский аэропорт Тель-Авива (также называемый аэропортом Лидда департаментом Абхани), недалеко от Ливана, примерно в трех часах от аэропорта Рима. Когда я пролистал потрепанные „Времена ада“ Базима Рембо, которые оставил у себя в руках, я нашел ряд пометок и подчеркнутых строк: „Я не пленник собственного разума“. Амели Матар Лидда (Операция Аэропорт Лидда) похвала и осуждение 30 мая 1972 года рейс Air France из Парижа прибыл в аэропорт Тель-Авива (Лидда) после значительной задержки. Приехали в порт (впоследствии Израиль назывался аэропорт Бен-Гурион). Проверка багажа пассажиров, направляющихся из Рима в Израиль, была особенно строгой. Они уже объединены в Basim et al. В их багаже не было ничего подозрительного, поэтому трое воинов с легкостью сели в самолет из Рима. Проверка заняла время, и наше прибытие в аэропорт Тель-Авива задержалось. Было около 22:30 по местному времени. Подразделение Башима было названо „Корпус Патрика Альгерро НФОП“. В сентябре 1970 года, во время гражданской войны в Иордании, Патрик Альгерро был застрелен израильскими силами безопасности на борту израильского самолета во время операции по захвату самолета вместе с Лейлой Халед.
Назван в честь первого мученика интернационализма. Операция называется „Возмездие за резню в деревне Дил Ясин“ (широко известная как Дил Ясин). Она получила название „Операция Яшина“. Деревня Дир Ясин хорошо известна тем, что сионистские террористические организации 9—10 апреля 1948 года, накануне Первой ближневосточной войны, убили 254 сельских жителей, в том числе женщин и детей. Она позиционировалась как операция возмездия за расправу над этой деревней. Название военной операции на арабском языке называлось „Амели Матар Лидда“. „Операция Аэропорт Лидда“. По словам Гассана Ханафани, район вокруг этого аэропорта называется „Лидда“ на арабском языке, а арабы также называют аэропорт Тель-Авива аэропортом Лидда. Мы назвали эту операцию „Операция в аэропорту Лидда“. Сокращенно ее называют „Лиддской борьбой“. Трое воинов, должно быть, глубоко вздохнули, глядя на звезды в ночном небе, спускаясь с трапа. Автобус до аэропорта Критической кульминацией является плавное завершение проверки паспортного контроля после входа в здание. Заграничный пасспорт Салах решил зайти в туалет, оторвать фотографию паспорта и выбросить ее перед тем, как пройти к багажной карусели в зале прилета после окончания контроля. Должно быть, он подумал, что если он будет бороться за то, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, и разберется с фотографиями, то растрескивание лица должно немного отсрочить. И Барсим, и Ахмад могли избавиться от фотографий в ванной. Во время беседы с Апухани и другими полиция задержала только Салаха, поэтому, чтобы не раскрывать своего настоящего имени по отпечаткам пальцев, после драки с израильскими солдатами он положил на грудь под подбородок ручную гранату в конце Он сказал, что подержит его на руках и сдует ему пальцы и лицо. Барсим Он уже кивнул, так что его ждал бы такой же конец, как позже сказал человек из отдела Абхани. Баашим сопровождает Ахмада, за ним следует Салах на небольшом расстоянии, проходящий паспортный контроль. Закончил в Если вы пройдете здесь, вы уже добились успеха. Прежде чем прибыл их большой багаж с винтовками, они сначала тихо пошли в ванную, уничтожили свои паспортные фотографии и смыли их в воду. этот проход из них Порт не зарегистрирован в Японии, так что выкинутое фото может закончиться как неизвестный солдат, как он и надеялся.
В результате его личность станет известна, но до тех пор он неизвестный солдат. Я нашел большой пакет на проигрывателе. „Отряд НФОП Патрика Альгуэрро“ — пушка из большого заряда Они вытащили свои VZ58 и немедленно атаковали израильскую охрану и временно захватили аэропорт. После того, как у войск закончились патроны, Барсим и Салах покончили жизнь самоубийством, применив ручные гранаты. Ахмада задержали. Сдаться после того, как в операции по приказу ФЛП было отказано.
Разыскиваются террористы
Позже, в мае 1998 года, через год после борьбы в Лидде, Ахмад Окамото, который был освобожден в результате обмена пленными во время операции Палестинских освободительных сил по возвращению палестинских заключенных, опубликовал „Решу, май 1993 года“. Попытка перейти с контролируемого аэродрома на диспетчерскую вышку, бой велся по плану с расширением поля боя. Однако П В интервью об операции „Аэропорт Дда“ он сказал: (Особенности рассказа „Двадцать лет японской Красной Армии“ ― Я действительно хочу услышать о таких вещах, как когда ты направлялась на операцию. Окамото: Ничего страшного. [Примечание автора: от плато Бекаа до Бейрута] В день отъезда ливанский горный хребет был покрыт туманом!» Мы, должно быть, нервничали, но поняли, что становимся сентиментальными. Однако Ун-чан, который поехал за бензином на проезжающей мимо машине, не вернулся, сколько бы я ни ждал. Два часа спустя, когда я подумал, что они наконец прибыли, я спросил: «Что случилось?» нижний. Я подумал: «О, это в последний раз». Это первый раз, когда я начинаю снова. Пока удача не вернулась, я волновался и беспокоился о разных вещах, Я стал таким глупым. Ты научил меня чему-то большому, не так ли? Я смог уйти, не забыв. Сказав это, я все еще очень нервничал. Из деталей операции было ясно, что отныне я умру. Товарищ Ясуда тоже нервничал. Товарищ Окудаира был несколько решителен и очень спокоен. Когда я прибыл в аэропорт Тель-Авива и вышел из трапа самолета, я увидел стоящих там вооруженных охранников. Теперь, когда я думаю об этом, это из-за этого напряжения. Когда товарищ Ясуда, наконец, выхватил автомат из своего багажа, он с улыбкой на лице убежал, сказав: «Хорошо, детка!» Имея это в виду, мы с товарищем Окудаира вступили в перестрелку с подготовленными охранниками. Товарищ Окудаира прошел Хоку от начала до конца. Я думаю, что мы стреляли друг в друга в течение довольно долгого времени. Израсходовав все пули в руке, он был пойман бегущим к самолету с ручной гранатой, арестован и потерял сознание. Во время обморока мысль: «Что делать товарищу Окудаире и товарищу Ясуде? доска. Кажется, я услышала собственный крик… Когда он пришел в себя, то уже был в наручниках и привязан к комнате для допросов. Израильские власти и их информированные журналисты заявили, что в то время не было перестрелки с охранниками. „Террористы нацелились на обычных туристов“,