Все начинают перешептываться и улюлюкать, а мы с Адамом переглядываемся и, не в силах сдержаться, хохочем на всю улицу.
– Думаешь, это правда сработает? Мне стоит поцеловать тебя с языком? – Он притягивает меня ближе и обнимает. – Прости, Эмс. Я не хотел портить тебе день.
– Если ты поцелуешь меня с языком, тогда, возможно, я смогу принять твои извинения.
Он продолжает обнимать меня и молчит. Его реакция меня удивляет, и я не понимаю, почему он до сих пор не поцеловал меня. Поэтому заглядываю ему в глаза и пытаюсь прочитать выражение его лица. Но он закрыт, сосредоточен и чем-то очень озабочен.
– Может, покажем малышне, какие мы крутые? Устроим мастер-класс по настоящим поцелуям?
Адам вымученно улыбается и чмокает меня в нос.
– Так она точно его не простит, – звенит самодовольный голос козявки, но мне уже не смешно.
– Почему ты так странно ведешь себя в последнее время? Мне сложно понять тебя.
Он хмурится и качает головой:
– Просто устал.
– Тебе не нравится Лили? – Я хотела задать ему этот вопрос еще три дня назад. Я предложила пойти в кинотеатр и показать Лили город. Но выражение его лица и глупые отговорки о срочных делах озадачили меня. Сегодня он смотрел на нее так угрюмо, неприветливо и держался на расстоянии, словно она заразная.
– С чего ты решила? – небрежно пожав плечами, спрашивает он.
Я закатываю глаза:
– Я знаю тебя слишком хорошо, не притворяйся. Просто скажи, чем она тебе неприятна. Да, она немного замкнутая и малость необщительная. Но люди же разные, кому-то очень сложно даются новые знакомства.
Адам качает головой и с издевкой говорит:
– Конечно, конечно. Маленькая, бедная, скромная Лили. Эмс, ты такая наивная и вообще не разбираешься в людях. Напомню тебе, что ты ее вообще не знаешь!
– Ты продолжаешь меня удивлять, Адам, – честно признаюсь я. – Откуда столько злости? Да, я ее не знаю, но и ты тоже.
Он прикусывает губу и опускает глаза.
– Дело не в ней.
– Конечно, не в ней! Дело в тебе и в том, как ты относишься к людям.
Адам устало вздыхает и выкидывает сигарету.
– Эмс, думаю, нам стоит закрыть эту тему, и я правда хочу домой.
– Мы не можем ее закрыть, ты же толком не объяснил мне свое поведение.
– Что ты хочешь от меня, Эмма? Чтобы я извинился перед Полем? Ты же понимаешь, что этого никогда не будет.
– Почему? Ты что до сих пор ревнуешь его?
– Ревную? – удивленно спрашивает он. – О чем ты? Мне теперь надо ревновать к Полю?
Его имя он произносит со смешком в голосе.
– Я знаю, что вы тогда подрались, потому что он хотел пригласить меня на свидание. И подумала.
Адам выглядит утомленно и словно нехотя признается:
– Эмс, ревность ни при чем. Поль в тот год только и хвастался своими похождениями, а потом вдруг решил позвать тебя на свидание. Я сказал, чтобы он и думать об этом забыл. Что было дальше, ты знаешь.
– Так значит, ты не из ревности набил ему фингал под глазом? – Я говорю это с улыбкой, скрывая за сарказмом собственные эмоции.
– Нет, – Адам вымученно улыбается, – я лишь не хотел, чтобы тебе сделали больно.
Искренность в его голосе подкупает меня, я тяну его за край майки и обнимаю.
– Ты единственный человек на земле, который заботится обо мне, – шепчу я, и он обнимает меня крепче.
– Это неправда, Эмс. Очень многие тебя любят и заботятся.
– Но не так, как ты, – возражаю я, и это чистая правда. Никто не любит меня так, как Адам.
– Если и есть человек на земле, который никогда не сделает мне больно, этот человек ты, – добавляю я и чувствую, как его тело напрягается.
– Я правда очень устал, всю ночь не спал. Я пойду, ладно? – не глядя на меня, произносит он, и я знаю, что что-то не так. Но не могу понять, не могу нащупать причину. Мой телефон неожиданно разрывается мелодией «Voulez vous coucher avec moi». Полин собственноручно поставила ее на свои звонки.
– Алло, – сразу же отвечаю я, так как Полин редко звонит, чаще всего пишет эсэмэски.
– Лили стало плохо, и она пошла домой. Прежде чем ты начнешь орать на меня и спрашивать, почему я отпустила ее одну, знай, она категорически отказалась от помощи!
– Плохо – она упала, ударилась или что?
– Нет-нет, ничего такого. Просто резко побледнела. И сказала, что нехорошо себя чувствует.
– Поняла, сейчас попробую дозвониться до нее.
Я ищу ее номер в телефонных контактах и начинаю звонить. Она не берет трубку.
– Лили стало плохо, – говорю я Адаму, а сама разворачиваюсь в сторону школы, – она пошла домой, мне нужно проверить ее.
Я пробую еще раз до нее дозвониться, но она вновь не отвечает.
– Господи, она не берет трубку. Надеюсь, с ней все в порядке.
Я ускоряю шаг, и Адам следует за мной.
– Не нервничай раньше времени, – успокаивает он, однако я слышу волнение в его голосе.
Мы практически бежим вдоль рю де Варрен. Затем сворачиваем к Дому инвалидов, все это время я пытаюсь дозвониться до Лили, но она не берет трубку. Я практически влетаю в подъезд, перепрыгивая через ступеньку, поднимаюсь на наш этаж. Руки трясутся, у меня не сразу получается открыть дверь. Я запыхалась, а вот Адам дышит ровно.
– Лили, – кричу я, как только переступаю порог квартиры – в ответ тишина. – Лили! – зову я громче.
Я не разуваюсь, со всех ног мчусь к ней в комнату. Слышу тяжелые шаги Адама у себя за спиной. Не стучусь, а рывком открываю дверь, как раз в тот момент, когда Лили выходит из ванной.
– С тобой все хорошо? – тяжело дыша после бега, спрашиваю я, и она непонимающе на меня смотрит, крепче укутываясь в полотенце.
– А что случилось?
– Полин сказала, что тебе плохо, ты не отвечала на звонки.
– Все хорошо, я просто была в ванной. Телефон на зарядке. – Она неловким жестом указывает в угол и стеснительно смотрит на Адама.
– Я подожду снаружи, – смущенно говорит мой парень и прикрывает за собой дверь.
– Прости, что мы так вломились, – наконец извиняюсь я и оглядываю ее комнату. Здесь чисто, окно открыто нараспашку и пахнет чем-то сладким. Незнакомый запах. Нежный, приятный, цветочный.
– Я просто немного переживала, если честно, слышала вчера разговор, – я замолкаю, – эм. родителей. Они обсуждали твое здоровье, и, скажу сразу, я ничего толком не поняла, но тебе стало плохо второй раз за эту неделю, поэтому, когда ты не взяла телефон.
Лили не выдает никаких эмоций, она перебивает мое словесное недержание:
– Со мной все хорошо, не переживай, – ее голос звучит ровно, а лицо ничего не выражает. Она видит мое замешательство и неуверенность и решает добавить: – Спасибо за беспокойство, но все правда хорошо, немного разболелась голова в обед, но уже прошло.
Я киваю и смущенно улыбаюсь.
– Тогда я побежала в школу, уверена, что опоздала, – глупый смешок слетает с моих губ, – но мне нужно успеть на экономику. Это один из моих экзаменационных предметов.
Лили молча достает из комода вещи и бросает через плечо:
– До вечера. – И после секундной неловкой паузы: – Эмма, правда, спасибо за беспокойство.
– Не за что, мы теперь семья, – очередной глупый смешок и неловкая улыбка. – До вечера!
Я не спрашиваю ее, почему она не хочет вернуться в школу, если с ней все хорошо. Я не спрашиваю у папы, зачем Лили нужен психолог. Я не спрашиваю, откуда у нее этот уродливый шрам на руке. Потому что порой лучше ни о чем не спрашивать и подождать, пока ответы сами придут к тебе. По крайней мере, мне так кажется.
Адам стоит у окна в зале и нервным движением взъерошивает волосы.
– Мне нужно в школу, ты все-таки поедешь домой?
– С ней все хорошо? – вместо ответа спрашивает он, и я киваю.
– Да, все хорошо. У нее вроде как болит голова. Уверена, она не пообедала. Она тоже не очень любит еду из нашего ресторана и практически не ест. Думаешь, поэтому ей нехорошо?
Мне непонятно, почему Лили не ест. У нас холодильник ломится от действительно вкусной еды, но она не притрагивается к контейнерам.
– Она любит пиццу «Регину», – вслух озвучиваю я свои мысли, – может, заказать ей пиццу?
– Я могу заказать пиццу и пообедать вместе с ней, хочешь? – неожиданно предлагает он, и я заглядываю ему в глаза.
– Тебе не сложно? Я понимаю, что я ей не нянька. Но, честно сказать, впервые за долгое время папа действительно счастлив. Я хочу, чтобы у нас получилось построить семью. Амели очень хорошая, добрая, отзывчивая. Лили повезло иметь такую маму, а папе повезло встретить такую женщину. Я лишь хочу, чтобы все было хорошо.
Адам выглядит уставшим и поникшим, он обнимает меня и тихо шепчет:
– Все и так будет хорошо. Тебе надо расслабиться и успокоиться. Не все в этом мире зависит от тебя, Эмма.
– Мои родители развелись из-за меня, – еле сдерживая слезы, бормочу я, уткнувшись ему в грудь.
– Это неправда, твои родители развелись, потому что устали от совместной жизни.
Адам никогда не поймет, каково это – быть причиной каждой родительской ссоры. Каково это – слушать их крики и понимать, что они в очередной раз ругаются именно из-за тебя. Папа защищает меня, мама набрасывается на него с упреками.
– Просто закажи пиццу, пожалуйста, – прошу я.
Я знаю, что пицца не поможет, знаю, что веду себя ненормально, но я не могу успокоиться. Чувство вины перед папой душит меня. Я очень хочу, чтобы второй брак моего отца удался. Я очень хочу, чтобы он был счастлив. И я максимально постараюсь не стать в очередной раз причиной его несчастья.
Глава 10
Лили
Я надеваю домашние шорты и майку. Руки до сих пор трясутся от взгляда Адама. Он будто наконец увидел меня. Его глаза блуждали по моим открытым плечам, ключицам, шее, мокрым волосам. Наконец он заглянул мне в глаза, и я увидела в них ураган. Взгляд карих глаз был глубоким, пронзительным, проникновенным. Словно он не забыл меня. Словно что-то внутри него живет воспоминаниями обо мне. Конечно, это очень глупо, думать об этом, питать надежду и лелеять мечты. В конце концов, он просто развлекался со мной в Италии, а здесь, в Париже, его ждала Эмма. Такая добрая, такая душевная Эмма. Она не заслуживает такого отношения. Смотрит на него, как на сбывшуюся мечту, бегает за ним хвостиком, все ее мысли заняты человеком по имени Адам. Тихий стук в дверь прерывает мои мысли.