Она тоже замолкает, и вот в этот момент между нами снова вырастает стена недопонимая и обид. Я жду, что она обвинит меня в инфантильности и неумении реагировать на критику. Я жду, что она скажет, что у меня нет вкуса и мне нужно к ней прислушиваться.
– Я знаю, что ты права. И знаю, что ты хочешь, как лучше. У меня нет вкуса, мне надо похудеть и выгляжу я как клоун. – Новый поток слез стремительно стекает по лицу.
Мама неожиданно обнимает меня крепко-крепко и шепчет:
– Эмма, детка, выкинь всю эту чушь из своей головы! Послушай. Я, конечно, не ты и не понимаю тебя. И да, мне не нравятся твои образы. Но, быть может, это твой путь? Смелый и яркий! В конце концов, я ничего сверхъестественного не достигла. Я всю жизнь плыву по течению. Вся моя жизнь происходит в рамках «нормального». Быть может, твоя должна быть другой? Никого не слушай. Даже меня. Продолжай быть смелой и яркой, Эмма! Знаю, мне не достанется звание «Матери года», но прошу тебя. Давай попробуем. Ты самое дорогое, что у меня есть.
Это признание застает меня врасплох, даже обескураживает. Я обнимаю ее в ответ. Чувствую ее теплые руки у себя на спине, ощущаю ее запах. Смесь сигарет и духов J'adore от Dior. Кажется, она пользуется ими всю жизнь. Помню, как скучала по этому аромату. Мне хотелось приходить домой и ощущать этот запах в воздухе, но его не было. Я обнимаю ее крепче и вновь начинаю плакать. В одно мгновение я отчетливо осознаю: никто не идеален и все совершают ошибки. Пять месяцев назад я воспользовалась состоянием своего лучшего друга, потому что в моих мечтах мы были идеальной парой. Думала ли я тогда, что это ошибка? Нет. Я была уверена, что поступаю правильно. Я была уверена, что сделаю его счастливым. Вместо этого я заставила его чувствовать вину за то, что он не любит меня. Мои мечты не сбылись, они превратились в настоящий кошмар.
«Это не любовь», – сказал он. Я до сих пор не согласна. Ведь я правда люблю его и очень нуждаюсь в нем. Но в чем-то он был прав. Для него это не любовь. Для него это груз вины. Для него любовь – Лили. Миниатюрная, худенькая, абсолютно не в его вкусе. Но что-то щелкнуло в нем рядом с ней. Что-то такое, что неподвластно доводам рассудка.
– Когда ты возвращаешься в Штаты? – хриплым голосом спрашиваю я.
Жить с Лили под одной крышей – выше моих сил. Мама продолжает гладить меня.
– Я останусь в Париже, – неожиданно отвечает она, – не обещаю, что надолго. Но пока я нужна тебе, я побуду рядом.
А мне большего и не надо. Я крепче обнимаю ее за плечи.
– Тогда я поживу с тобой, – тихо произношу я и чувствую ее тепло и поддержку. Никогда бы не подумала, что получу все это именно от нее.
Глава 24
Лили
Папа встречает меня на перроне. Я смотрю на него издалека и боюсь подойти ближе. Я видела фотографии, которые выставляют его приемные дети. Но одно дело – смотреть на него на снимках, другое – видеть так близко. Он постарел, но не сильно. Черные волосы чуть тронула седина, вокруг глаз собрались морщинки. Я делаю глубокий вдох и подхожу к нему, волоча за собой свой маленький чемодан на колесах.
– Привет, – прочистив горло, говорю я.
Он резко поворачивает голову в мою сторону.
– Не видел, как ты вышла, – неловко поясняет он и добавляет: – Привет.
Как банально звучит простое «привет» спустя несколько лет безмолвия! Он смотрит на мой чемодан и недоуменно хмурится.
– Ты же сказала маме, что уезжаешь? Я не стал ей звонить, потому что мы. – он обрывается на полуслове.
– Потому что вы не общаетесь, – заканчиваю я за него. – Да, я предупредила ее.
На самом деле я написала записку и оставила ее в комнате. Знаю, мама будет очень злиться. Но звонить ей или дожидаться ее прихода, чтобы объяснить всю ситуацию, у меня не было сил.
– Ну, пойдем, – говорит он и тут же, спохватившись, спрашивает, – тебе помочь с чемоданом?
– Нет, он маленький, – просто отвечаю я.
Мы молча идем на парковку, он подходит к белой Audi А4 и достает ключи. Вижу, как ему неловко, и испытываю те же ощущения. Куда я приехала и, главное, зачем? Вопросы, не дающие мне покоя. Он открывает багажник и тянется за чемоданом. Но я опережаю его и сама засовываю его внутрь. В Лозанне идет дождь, город встречает меня серыми тучами и лужами, словно не рад мне. Мы садимся в машину. Он заводит двигатель и включает радио, чтобы заглушить нашу неуютную тишину. Я снимаю с плеча сумку и замираю. Моя красная тетрадь не торчит из нее. Начинаю судорожно рыться в сумке. Ее нигде нет. Но я отчетливо помню, что клала ее и точно не оставила в комнате.
– Все хорошо? – подает голос папа, и мы останавливаемся на красный свет.
– Потеряла кое-что, – признаюсь я, – впрочем, это даже к лучшему.
Есть в этом определенный символизм. Словно сама жизнь намекает мне, что пора поставить большую и жирную точку. Интересно, тот, кто найдет ее, откроет, прочитает? Или же выбросит сразу же в мусор? Скорее всего, я потеряла ее по дороге на Лионский вокзал или же на вокзале, а может быть, в поезде. Какая к черту разница, где? Папа заезжает в старый квартал. Я догадывалась, что он живет именно здесь. Мы с друзьями частенько гуляли тут, но я никогда его не встречала. В этот раз он ждет, пока я сама вытащу свой чемодан. Мы поднимаемся в лифте на четвертый этаж. Все это делаем молча. Уверена, он написал предупреждающую эсэмэску своей семье, что мы будем с минуты на минуту. Как только двери лифта открываются, входная дверь квартиры тоже распахивается.
– Добро пожаловать, Лили, – восклицает Марго, жена моего отца, и на ее губах выступает взволнованная улыбка. – Как доехала?
– Без приключений, – отвечаю я и прохожу в просторную прихожую. Там уже ждут двое ее детей. Девушку зовут Анна, и она на три года меня старше, сына зовут Арно, он старше меня на год. Они оба похожи на свою мать. Светловолосые, кареглазые с курносыми носами и тонкими губами. Арно старается мне приветливо улыбнуться, и Анна бросает хмурый взгляд на брата, после она замечает мой чемодан и недовольно поджимает губы.
– Так она решила с нами пожить? Несколько лет делала вид, что нас не существует. А тут вдруг вспомнила! – Нотки негодования в ее голосе удивляют меня. Я, если честно, теряюсь и не знаю, что ответить.
– Иди в свою комнату, – просит ее папа, и Марго бросает предостерегающий взгляд на дочь. Та уходит, но громко хлопает дверью.
– Мы тебе очень рады, – пытается спасти ситуацию ее брат и неловко улыбается.
На кончике моего языка вертится «вижу», но я прикусываю губу и молча улыбаюсь ему в ответ.
– Пошли, я покажу тебе комнату, – говорит папа и проводит меня в гостевую спальню. Здесь голубые занавески и минимум мебели. Кровать, стол, стул и все.
– Ванная общая, прямо по коридору, – сообщает он.
– Спасибо.
– Тебе что-нибудь нужно, Лили? – спрашивает он и рассматривает меня. Он делает так с тех самых пор, как увидел меня, и от его взгляда мне некомфортно. Ощущение, что у меня на голове вырос рог.
– Немного устала, хотела бы отдохнуть, – отвечаю я, намекая, что ему следует уйти.
– Да, конечно. Если что, мы все дома.
Он закрывает за собой дверь, и я сажусь на кровать, подо мной мнется идеально голубое одеяло, и я в который раз за последние пару часов спрашиваю себя, что же я тут делаю.
Я сижу в этой комнате несколько часов. Дочитываю одну книгу и начинаю другую. В дверь стучатся.
– Это я, Марго. – Она приоткрывает дверь и заглядывает внутрь. – Ужин на столе, если ты проголодалась, можешь присоединиться к нам.
Сначала я хочу отказаться, а затем решаю быть вежливой и, натянув улыбку, говорю:
– Я с радостью.
Они ужинают в столовой, здесь большой камин, на котором стоят фотографии в рамках. Один снимок заставляет меня замереть на месте. На нем я с папой. Мне лет пять, мы где-то на природе, он держит меня на руках, мои же крохотные ручки обвивают его шею. У меня улыбка от уха до уха – зеркальное отражение его собственной. Я подхожу ближе и беру рамку в руки. Я смутно помню этот день, кажется, мы тогда купались в озере. Чувствую внимательные взгляды всех присутствующих.
– Давно это было, – говорю я и кладу снимок на место. – Пахнет очень вкусно, – делаю я комплимент Марго, лишь бы сменить тему. Я еле-еле сдерживаю эмоции, чувствую, как трясутся руки, и сжимаю их в кулаки. То, что здесь стоит этот снимок, никак не вяжется с моим восприятием действительности. Ведь мне казалось, что папа просто-напросто вычеркнул меня из жизни. Анна бросает на меня злой взгляд, но по крайней мере молчит. Мне кажется удивительным тот факт, что она в чем-то меня обвиняет. Мой папа ушел в их семью, однако я не устраиваю истерик. Возможно, она хотела со мной подружиться в самом начале, но я видеть их не хотела. Ни ее, ни Арно, ни тем более Марго. Однако, глядя на них сейчас, во мне больше не кипит та злость, что раньше. Возможно, я смогла смириться с тем, что случилось. Или, быть может, мое собственное прошлое научило меня, что в жизни не все так просто, как хотелось бы. Или правду говорят, что боль со временем притупляется? С последним я не согласна. Мне кажется, со временем мы учимся лучше ее прятать. Марго передает мне тарелку с салатом, и я накладываю себе порцию. Арно рассказывает про футбольную игру и предстоящий полуфинал УЕФА. Я не слушаю его. Телефонный звонок нарушает его монолог. Папа достает трубку из кармана и, прищурившись, смотрит на экран.
– Это твоя мама, – удивленно бормочет он и отвечает на звонок. Я замираю, а сердце бешено колотится в груди.
– Да, Амели, не переживай, она со мной, – пауза. – Прямо сейчас ужинает, – очередная пауза. – Нет, она ничего не рассказала, – он снова замолкает. – Хорошо, поговори с ней сама. – Он передает мне трубку, я встаю со стула и подношу телефон к уху.
– Мам, – тихо говорю я.
Она начинает ругаться:
– О чем ты только думала? Как ты могла так со мной поступить? Что произошло, черт возьми?! Почему ты и Эмма вдруг решили пожить у других родителей?! Лили, выкладывай. Иначе я приеду в Лозанну и вытащу из тебя правду клешнями! – орет она.