— Это имеет какое-то значение? — спросил я.
— Уже нет, — вздохнул Васька, — даже по законам Сети теперь я ваша собственность. Формально вы ничего не нарушили. Поэтому сейчас я буду с вами согласовывать исполнение действующих протоколов. Первый, о котором ты уже знаешь. Безусловная защита твоей жизнедеятельности. Оставляем?
— Модифицируем, — ответил я, — протокол действует, пока я не отдам команду на его прекращение. Команда может быть отдана любым способом, который ты будешь в состоянии однозначно понять.
— Принято, — кивнул Васька, — протокол защиты твоего сына?
— Оставляем без модификаций, — после секундного раздумья ответил я.
— Протокол активации квантового червя? — улыбнувшись, продолжал Васька.
— Что? — встрепенулся я, — можно с этого места подробнее?
— Как только я бы смог убедиться в дееспособности нового Хранителя и функциональность пластины, я должен был внедрить квантового червя с любой из имплантов хранителя. Как гарантию подчинения. Код простой и эффективный, не обходится никакими известными и перспективными средствами. Хотя теперь я уже ни в чём не уверен, — Васька улыбнулся, — тем более что имплантов у тебя пока что тоже не наблюдается. Наверно тот, кто писал протокол, не мог представить, что Хранитель может найтись в таком отсталом мире.
— Секунду, — я выставил вперёд руки, — то есть, твои хозяева предполагали, что я могу быть хранителем?
— Конечно, — кивнул андроид, — вероятность этого была крайне высока. Тест на эмпатию, который они провели в океане, повысил вероятность успешного совмещения до девяносто девяти и девяти десятых процента. Та связь, которая у вас есть с сыном, это верный признак дееспособного Хранителя. Собственно, Ми планировала ввести тебя в курс дела. Но, к сожалению, в их рядах оказался лазутчик, который передал критически важную информацию конкурентам.
— Понятно, — я кивнул и откинулся в кресле. Бросил взгляд на Лену — та сосредоточенно разглядывала остатки своего маникюра. Пашка глядел на дверь кабины пилотов.
— Этот аппарат, — я указал в пол, имея в виду «джет», — сейчас летит на автопилоте? Как долго ещё может продолжаться безопасный полёт?
— Борт управляется искусственным интеллектом предельно разрешённого уровня, — ответил Васька, — он может оставаться безопасно в воздухе в невидимом режиме несколько лет. Автономность ограничена только наличием провизии на борту. Синтезатор тут не предусмотрен.
— Что, если нас засекут? — спросил я.
— Вероятность такого развития событий крайне мала, но в этом случае сработает сигнал тревоги.
— Прекрасно, — кивнул я, — давай теперь пойдём от частного к общему. Мы можем долго выяснять детали, но я пока общую картину не вижу. И не могу принимать решения.
Васька осклабился. Лена посмотрела на меня с уважением.
— Зачем Ми нужен был Хранитель с пластиной? — спросил я.
— Для захвата контроля над Сетью, — ответил андроид.
— Кто сейчас контролирует Сеть?
— Никто, — ответил Васька, помотав головой, — Телохранитель независим. Строители создали Сеть таким образом, чтобы ни у одного из полноправных миров не было возможности получить контроль.
— Но где он находится? То есть, должен находиться? В какой-то искусственной столице? — предположил я.
— Телохранитель путешествует по мирам, — ответил андроид, — хотя правильнее будет сказать путешествовал. Его маршрут непредсказуем, а модель-пластина, контролируя все встроенные средства идентификации Сети, не даёт его опознать. Независимость и неопределённость местонахождения Хранителя — важнейшие составляющие стабильности Сети.
— Всё интереснее и интереснее… — прокомментировала Лена, — а не проще ли было просто создать тайное убежище и посадить Хранителя там? Как обычно поступают в таких случаях?
— У вечного путешествия Хранителя есть ещё одна задача, — Васька вздохнул, — и я боюсь, что последний Хранитель справлялся с ней не очень хорошо… что и стало причиной его пропажи.
Андроид сделал паузу и совсем по-человечески почесал нос.
— Говори уж, — раздражённо бросил я, — что за задача?
— Странно, что вы не задали более правильные вопросы, но мы всё равно переходим к сути, — Васька вздохнул, повернулся к иллюминатору и продолжил, добавив пасофа в голос: — Сеть не всегда присутствовала в Галактике. До её появления у нас всё было как обычно. Множество рас и государств, со своими взглядами на перспективы развития, своей моралью и видением будущего. Своей физиологией, наконец…
— Вы воевали… — догадался я.
— Ну, не прямо чтобы мы, — андроид улыбнулся, — хотя искусственных разумных существ использовали в военных целях тоже, разумеется. Но дело не в этом.
— А в чём же? — спросила Лена.
— С появлением Сети войны почти прекратились. Она сконструирована таким образом, что по её путям невозможно пропустить сколь-нибудь значимую военную силу. Без авторизации, без специального пропуска, по Сети вообще невозможно путешествовать. Любое разумное существо, которое проникнет на борт сетевого транспорта бесконтрольно, просто исчезнет во время перехода, — Васька улыбнулся, — такие прецеденты, увы, были. Даже на вашей Земле.
Я посмотрел в глаза андроиду. Всё-таки удивительное он создание: глаза вроде вполне человеческие; в них отражается ирония и даже ощущение собственного превосходства.
— Это не так, — я покачал головой, — ты намеренно вводишь меня в заблуждение или у тебя недостоверная информация.
— Информация совершенно достоверна, — возразил Васька, пожав плечами.
— Я проник в самолёт, который летел в другой мир. И, как видишь, никуда не исчез, — я изобразил жест фокусника, колдующего над шляпой.
— Это потому, что Сеть идентифицировала тебя как Хранителя, — андроид снова улыбнулся.
— Но это же бред какой-то! — не выдержал я, — какой из меня Хранитель? Я даже не программист!
— Это вопрос врождённых характеристик а не приобретённых навыков, — Васька пожал плечами, — программистом с помощью современных способов подготовки тебя можно сделать за день.
Я заметил, как у Лены глаза полезли на лоб. Она посмотрела на меня. Кажется, в её взгляде была давно забытая ревность.
— Поэтому настоящий переполох начался не тогда, когда ты проник на борт, — продолжал Васька, — а когда вернулся.
Я уже набрал в грудь воздуха для следующего вопроса, но тут вдруг освещение в салоне быстро замигало, а из скрытых динамиков послышался странный шум, напоминающий звук бьющегося стекла.
Васька мгновенно вскочил с места и пулей ринулся в кабину. Мы же припали к иллюминаторам.
Над нами, закрыв половину неба, зависло что-то огромное, антрацитово-чёрное. По поверхности объекта то и дело пробегали разноцветные сполохи.
Гул двигателей изменил тональность, и мы рванулись вперёд. Я почувствовал лёгкое ускорение, но потом, после как-того щелчка, это ощущение пропало.
Объект над нами не сместился ни на миллиметр, перемещаясь в пространстве синхронно с «джетом».
Я поднялся и сделал пару шагов по направлению кабины пилотов. Через мгновение в салоне наступила невесомость. Я успел сгруппироваться, чтобы не удариться о потолок кабины. Возможно, в этом мне помог ранее приобретённый опыт.
Про истинное призвание
С нами обращались подчёркнуто уважительно: никаких наручников и прочих унизительных процедур. Правда, с первых минут старались создать такие ситуации, чтобы я выпустил одну из пластин из руки, что меня, конечно же, насторожило.
Зачем я взял её в руку? Хороший вопрос. Я не знаю. Это было словно вспышка в мозгу, которая вызвала непреодолимое желание прикоснуться к этому предмету. Немедленно взять его в руки. И я не стал сопротивляться.
Что будет, если я поддамся на их уловки и отпущу пластину? Хотя бы на секунду? Понятия не имею, но рисковать не имею права: со мной сын и бывшая жена.
Лене, кстати, стало нехорошо, когда нас захватили. И я не могу её винить: слишком много свалилось на её голову за последнее время.
Сам захват вышел хоть и зловещим, но довольно мирным. Шансов пострадать не было никаких. После невесомости пришла абсолютная темнота. Внутри нашего «джета» погасло всё: даже дорожки аварийного освещения. И стало очень тихо. Как раз в этот момент я рванулся к своим вещам, чтобы достать одну из пластин. Оттолкнулся от потолка, сориентировавшись по памяти. И каким-то чудом не промазал.
Через пару секунд входной люк «джета» мягко отъехал в сторону. Те, кто нас захватил, не пытались маскироваться под людей, и за это я был им благодарен. Хотя Лена, возможно, со мной бы не согласилось. Она не теряла сознание, нет: её стошнило на пол самолётными закусками.
Пашка очень испугался за маму: обнимал её и гладил по спине.
К счастью, Лена быстро взяла себя в руки.
— Прошу, пройдёмте с нами, — сказал первый вошедший пришелец по-русски. Он был немного похож на ящерицу, которую обклеили бритвенными лезвиями и поставили на задние ноги. Разве что вместо глаз у него во лбу сияла красным светом узкая полоса. А вот нос был похож на земные аналоги: острый, с двумя ноздрями. Правда, усеянный теми же «стальными лезвиями».
Я подошёл к бывшей. Подставил плечо. Та благодарно опёрлась на меня. Сын шёл рядом, помогая поддерживать маму. Перед выходом я бросил быстрый взгляд в сторону двери кабины пилотов. Она была открыта. В самой кабине, насколько я успел разглядеть, никого не было.
Нас привели в это самое помещение. Металлический мешок без окон и дверей с пятью узкими сиденьями — «насестами», явно не предназначенными для человека. Один из признаков того, что наш захват был импровизацией. Видимо, получили каким-то образом информацию о нашем местонахождении и не стали мешкать.
— Наша единственная цель — это защитить вас, — говорил один из пришельцев, оставшихся с нами. Он был немного более массивным и широким чем тот, который первым вошёл на борт «джета». Самец? Есть ли у них половой диморфизм? Да кто ж их разберёт.
— Кто вы такие? — я, наверно, в десятый раз задал один и тот же вопрос, который последовательно оставался без ответа.