Мы довольно долго шли вперёд, игнорируя периодически встречающиеся задраенные люки, пока не вышли в большое помещение, заставленное остатками какой-то сложной аппаратуры.
— Вась, можешь определить, что здесь было? — спросил я, обводя лучом светодиода раскуроченные металлические стеллажи, заполненные осколками архаичного вида печатных плат.
Васька замер на секунду. Потом ответил:
— Похоже на узел связи, — ответил он, и добавил через секунду: — квантовой связи. Технология официально на Земле неизвестна и не разрешена к поставке.
— Пап, не нравится мне здесь… — сказал Пашка, крепко сжимая руку матери.
— Да, малоприятное место, — согласился я, — но это наш лучший шанс… кстати, вот на этой площадке вроде сухо!
Я указал лучом на пустое пространство между двумя шкафами. Там действительно было сухо. Бетон даже не был покрыт вездесущей чёрной плесенью.
— Мы устроим привал? — спросил Пашка.
— Ага, — кивнул я, и добавил, стараясь, чтобы мой голос звучал бодро и оптимистично, — отдохнём как следует.
— В самолёте отдыхалось лучше… — пробормотал сын, но послушно направился вслед за мной на площадку.
Я достал из рюкзака лёгкую куртку, свитер и расстелил их на полу. Потом знаком предложил Лене и сыну занять место.
— Спасибо, — сказала Лена, после чего присела на мои вещи и уложила рядом сына так, чтобы его голова оказалась у неё на коленях, — эти переходы… были довольно утомительны.
— Главное, что мы на свободе, — улыбнулся я.
— Главное, чтобы нас не нашли, — заметила Лена и зевнула.
— Паша, — сказал я, обращаясь к сыну, — у меня меньше тридцати процентов зарядки на телефоне. Свет придётся выключить.
— Ох! — я видел, как сын напрягся, плотнее прижавшись к матери, — а зажигалка у нас есть? Может, костёр развести?
— Я думаю, здесь это небезопасно, — ответил я, — к тому же, мы прячемся. Помнишь?
— Я отлично вижу в темноте, — вмешался Васька, — можете не беспокоиться насчёт того, что к вам кто-то сможет подобраться незамеченным.
— Серьёзно? — оживился Пашка, — у тебя есть фотоусилитель или ты видишь в других диапазонах?
— И то и другое, — улыбнулся Васька.
Я выключил светодиод.
Тьма окутала нас, подобно мягкому пуховому одеялу. В наступившей тишине было слышно, как где-то далеко капает вода.
— Пап… ты тут? — спросил Пашка шёпотом.
— Да, — ответил я, — постарайся закрыть глаза и поспать. Темнота и тишина — наши друзья сейчас.
Я проснулся от прикосновения к плечу. Замер, пытаясь оценить обстановку. Поморгал. Тьма, конечно же, никуда не делась. Не самое приятное чувство — ничего не видеть с открытыми глазами. Зато уши работали безотказно. Похоже, в темноте слух даже обострился. Откуда-то из подземелья, многократно отраженное от стен и перемешанное, донеслось эхо ритмичного шума, отдалённо похожего на шаги.
— Они приближаются, — Васька говорил так тихо, что я, скорее, угадал, чем на самом деле услышал его слова.
— Надо будить остальных, — ответил я.
— Да. И отступать, пока они ещё далеко.
Лена проснулась тихо. Я шепнул ей на ухо, что надо срочно уходить. Она начала осторожно тормошить сына.
— Что?.. — успел спросонья сказать он громко прежде, чем мать на него зашипела.
— Нужно соблюдать тишину, — сказал я шёпотом, наклонившись к Пашке, — нам надо уходить.
— Хорошо, пап, — ответил он.
— Они ускорились, — заметил андроид; теперь он говорил чуть громче, чтобы слышали все, — придётся бросить часть запасов.
И действительно: ритмичный шум из глубины подземелья теперь можно было расслышать даже особо не напрягаясь.
— Я включу свет, — сказал я, доставая телефон, — вряд ли они настолько близко, чтобы увидеть отблески. Иначе идти слишком долго будем.
Я нажал кнопку фонарика на тусклом дисплее. Крошечный светодиод вспыхнул, раздвигая темноту. Лена закрыла глаза рукой; Пашка быстро заморгал.
— Разумно, — поддержал Васька, — судя по скорости передвижения, они не испытывают проблем с передвижением в темноте. Значит, у них или есть источники света, или они видят в других диапазонах, как и я.
Мы шли быстро. Раза в два быстрее, чем по дороге внутрь подземелья. И всё равно ритмический шум за спиной приближался. Приходилось ускорять шаг. В конце концов, мы уже почти бежали.
— Отбиться сможем? — бросил я на бегу, обращаясь к Ваське.
— Вряд ли, — ответил тот спокойно, как будто мы не неслись сломя голову по заброшенному подземелью, а обсуждали теоретические выкладки где-нибудь в салоне «джета», — я смогу только задержать их при необходимости. Но сейчас не время для засады. Мы успеваем выбраться.
И действительно: откуда-то спереди повеяло большой водой и свежестью. Два поворота, ржавая лестница, и мы проскочили уже знакомый тамбур.
Перед нами во всём великолепии лежала гладь озера, подсвеченная склонившейся к самому горизонту ущербной Луной. На небе горела щедрая россыпь звёзд. В стороне города, вместо привычного электрического зарева, полыхали тревожные кровавые зарницы. Едва слышно пахло гарью.
Я замер на долю секунды, пытаясь сообразить, что делать дальше. Устроить засаду у выхода? Захватить кого-то из преследователей для допроса? В другое время я бы так и сделал. Но не теперь, когда со мной Лена и Пашка. Значит, надо бежать дальше и скрываться. Но куда? В город? Слишком опасно, хотя в таком решении могла быть своя логика: после эвакуации там полно припасов и укромных мест, где можно скрываться очень долго, навострившись водить за нос преследователей. Или же найти транспорт, и попытаться улизнуть на нём. Уйти в степь? Вообще не вариант: слишком мало укрытий, преследователи засекут нас в зоне прямой видимости раньше, чем мы сможем отойти достаточно далеко. Пойти вдоль берега, подальше от города? Похоже, самый реальный вариант. Можно найти другие входы в катакомбы или, если повезёт, наткнуться на какое-нибудь хозяйство с транспортными средствами.
В любом случае, этот выбор был, скорее, иллюзией. Похоже, преследователей было достаточно, чтобы при необходимости разделиться по всем возможным направлениям…
— Бежим по кромке воды, за мной, — скомандовал я, подхватив сына на руки. Конечно, надолго моих сил не хватит на бег с грузом, но сейчас важна была скорость рывка.
Мы успели пробежать метров четыреста. Потом Васька крикнул: «К берегу. Быстро!»
Я не стал спорить, резко забрав влево и стараясь не споткнуться на камнях. На этом участке почти не было песка, что было нам на руку: следов не оставалось. И высокий утёс выдавался вперёд узкой складкой, за которой можно было спрятаться.
— Что там? — шёпотом спросил я, вжимаясь в скалу и пытаясь выровнять дыхание.
— У них человеческое зрение, — тихо ответил Васька, — они используют фонари.
Я припал к земле и осторожно выглянул из-за складки. Вход в подземелье за ржавой лестницей было видно отчётливо: он изнутри подсвечивался мечущимися лучами фонариков. Через несколько секунд оттуда показались первые преследователи. Они выглядели точно так же, как военные в городе: такой же городской камуфляж и оружие.
Их было человек (хотя человек ли?) тридцать. Двое изучали наши следы на короткой полосе песка. Остальные выстроились полукругом, подсвечивая грунт с разных точек.
Я оглянулся и посмотрел в глаза Ваське. Тот доставал из грязных и помятых костюмных штанов какое-то оружие. Мне не хотелось оставлять андроида в засаде, очень уж полезным спутником тот был, но, похоже, другого выхода просто не было.
Однако, преследователи почему-то мешкали. Изучив наши следы, они встали ровной шеренгой на берегу и замерли, будто бы в ожидании приказа.
— Пошли! — помедлив секунду, скомандовал я, — вдоль утёса, быстро! Это наш шанс!
Васька молча кивнул, убирая оружие и снова взваливая на плечи уцелевшую часть наших припасов.
Мы шли довольно долго. Может, несколько часов. Время сжалось в тугой клубок, будто в испуге и мой обычно довольно точный «внутренний хронометр» отказывал.
Поначалу я каждую секунду ожидал нападения, то и дело оглядываясь. Но преследователи отчего-то всё мешкали.
Постепенно накатывала усталость, преодолевая все адреналиновые барьеры. Скорость сильно замедлилась. Я по сто метров через сто тащил на себе Пашку. Сын не жаловался, но было видно, насколько тяжело ему даётся этот рывок.
Наконец, я решил, что пора думать о привале. И ровно в этот момент, словно по заказу, впереди проступил на фоне звёздного неба силуэт выброшенного на берег небольшого корабля. Впрочем, возможно, моё подсознание заметило его ещё раньше, и убедило меня в необходимости привала.
— Укрытие, — коротко сказал я, указывая на корабль.
— Слишком приметно, — возразил Васька.
— Лучше, чем на голом берегу, — бросила Лена.
— Соглашусь, — кивнул андроид, — для короткого отдыха сойдёт. Но потом надо двигать дальше. На берегу, километрах в пятнадцати, есть небольшой населённый пункт. Надо добыть транспорт.
Я не ответил; сил на разговоры просто не оставалось.
Вблизи ржавая груда железа почти утратила сходство с настоящим кораблём. Через насквозь проржавевшие бока виднелись шпангоуты, очень напоминающие рёбра скелета. С надстройки почти полностью слезла краска, лишь кое-где повиснув неряшливой желтоватой бахромой. Даже беглый осмотр в луче фонарика показал, что с корабля давно было снято всё мало-мальски ценное. Перед нами был голый каркас, медленно тающий под воздействием воды, ветра и перепадов температуры.
Впрочем, среди шпангоутов, достаточно прочных на вид, чтобы не опасаться их падения, было достаточно места, чтобы спрятаться от нескромных взглядов. Вздохнув, я направился к ближайшему крупному пролому в корпусе.
Внутри пахло застарелым маслом и перегретым за день ржавым металлом. Отсек, где мы оказались, был довольно небольшим. Когда-то тут стояли вспомогательные агрегаты, следы которых можно было увидеть в луче фонарика на палубе, но их давно демонтировали. Проход дальше, вглубь корпуса, был завален ломом. Но дальше нам было не надо.