Правда, мгновенный испуг у нее тут же прошел. Стоило мне только опереться о стену и машинально направить успокаивающий посыл, как я всегда делала со своей нежитью, как птицеящер сразу успокоился, уложил обратно все свои иголки, шумно выдохнул, издав тот самый подозрительный звук, который меня так насторожил по первости, и заинтересованно потянулся к решетке.
– Ой, вы ему понравились! – с радостным удивлением прошептал Ниг, благоразумно не шагнувший дальше порога. – Вообще-то вишеры очень привередливые – всадникам приходится немало постараться, чтобы им понравиться.
– Да, – задыхаясь от вони, просипела я. – Я им всецело сочувствую. Надеюсь, за такую сложную работу им платят достаточно.
– Еще бы. Всадники вишеров – весьма уважаемая каста на Элойдэ-шаэрэ!
– Не сомневаюсь, – сглотнула я, осторожно отступив от загона. – Я тоже готова их уважать уже за то, что они способны терпеть исходящий от вишеров божественный аромат.
– Но им не приходится… ой! – внезапно осекся Ниг и в священном ужасе уставился на мое зеленоватое лицо. – Госпожа, простите меня! Я опять забыл, что на вас не действует магия!
Я поспешила ретироваться в коридор и, отдышавшись, непонимающе уставилась на испуганно подскочившего слугу.
– Ну не действует… и что с того?
– Обычно мы используем особое заклинание, блокирующее неприятный запах вишеров, – с нечастным видом сообщил Ниг, сжавшись в комок и затравленно косясь на меня снизу вверх. – Когда вы вышли из «проходной», я наложил на нас это заклятие, но не подумал о том, что от вас оно сразу же отскочит! Простите меня, госпожа, умоляю! Я готов понести любое наказание за свою оплошность! Только не говорите повелителю, что я не справился! Иначе он меня убьет!
Я помотала головой, отгоняя накатившую дурноту, и фыркнула.
– Еще чего придумал… никто тебя не убьет. И жаловаться я тоже не стану – не приучена. Но в следующий раз постарайся не забыть об особенностях моего организма и найди, пожалуйста, какое-нибудь тихое место, чтобы я могла прийти в себя.
– Да, госпожа, – жалобно пискнул Ниг, съежившись под тяжелым взглядом господина Иггера в совсем уж крохотный комок. – Простите… я сейчас все исправлю!
Я только отмахнулась и, плюнув на приличия, зажала нос, который был больше не в силах выносить такое издевательство. А когда командир гневно сжал кулаки и решительно надвинулся на тихо пискнувшего «дворецкого» проворчала:
– Оставьте, ему и так хватит за глаза и за уши. Ничего со мной не случилось. Даже не вырвало. Лучше скажите спасибо, что хотя бы про вас он не забыл. А то было бы тут сейчас целое светопреставление.
– Еще одна такая шуточка, и я сотру его в порошок, – мрачно пообещал господин Иггер. Причем, судя по изменившемуся лицу Нига, эту угрозу амулет-переводчик перевел несколько иначе. Потому что он тут же отшатнулся от рассерженного валлионца, прижал кулачки к груди, а потом обреченно повесил голову и глухо сказал:
– Пойдемте за мной, госпожа. Я покажу вам более приятное место.
– Вообще-то я цветы люблю, – закашлялась я, первой ринувшись обратно к телепорту. – И любую зелень. У вас где-нибудь есть оранжерея или сад?
– Есть, – уныло откликнулся Ниг, нагнав меня и торопливо забежав вперед. – Только туда запрещено входить. Тем более чужакам. Приказ повелителя.
– Вот те раз, – неприятно удивилась я, едва не остановившись. – Получается, ты ничем не можешь мне помочь?
На «дворецкого» стало больно смотреть.
– Я… я…
Честное слово, он едва не заплакал!
– Я могу показать вам сад издалека! – наконец, выпалил Ниг так, будто признавался в предательстве. Но тут же снова поник и, впустив нас в «проходную», печально прошептал: – Если вы об этом кому-нибудь расскажете, я лишусь не только места, но и головы.
Я на мгновение опешила.
– Погоди… тебя что, могут уволить просто за то, что ты показал мне здешние цветочки?!
– Не цветочки, – тоскливо посмотрел он, – это… это надо просто увидеть, госпожа. Но раз уж по моей вине вы сегодня пострадали, и раз только таким образом я могу искупить свой грех, то я покажу вам. Недолго. Если, конечно, вы пообещаете меня не выдавать.
– Не выдам, – клятвенно заверила я маленького слугу и собственноручно захлопнула тяжелую створку, отсекая нас от царящего снаружи смрада. – Фу. Наверное, этот запах будет преследовать меня до скончания веков… Ниг, не кисни. Ничего страшного не произошло. С одежды хоть эти ароматы выветрятся?
– Да, – уныло кивнул «дворецкий», снова открывая телепорт. – Через несколько синов от него даже памяти не останется.
– А если останется, – добавил уже от себя командир, – то кое-кто сильно об этом пожалеет.
Я только хмыкнула, заходя в услужливо распахнувшуюся воронку, и облегченно вздохнула, когда та, наконец, отрезала нас от негостеприимного помещения. А потом еще и здорово удивилась, впервые за несколько дней оказавшись не в каменном мешке, а посреди изящной резной беседки, увитой от пола до потолка какой-то разновидностью местного плюща.
Причем мы оказались не в замке – вокруг шелестела потревоженная ветром листва, где-то неподалеку самозабвенно звенели комары, вовсю переговаривались певчие птицы, шагах в тридцати, если мне правильно показалось, журчал бойкий ручеек… да что там говорить! После загонов с вишерами мы словно в раю оказались! Здесь можно было дышать полной грудью! Не опасаться, что откуда-то вновь пахнет свежим дерьмом! Спокойно оглядываться, с радостью встречать пробивающиеся сквозь густую листву крохотные и совсем неопасные солнечные лучики. И просто радоваться царящей вокруг благодати, потому что беседка была каменной и надежно укрывала наши головы от местного агрессивного светила, а имеющиеся проемы между арками полностью закрывали туго переплетенные между собой ветки плюща. Не давая пробиться внутрь ни мошкам, ни кусачим осам и никакой иной живности, которой, если судить по моим ощущениям, вокруг водилось немало.
Жаль только, что и пол в беседке оказался каменным, и я не могла по-настоящему ощутить эту землю. Но уже то, что мы оказались на улице, а не в душном дворце, вселяло определенную надежду.
– Спасибо, Ниг, – с чувством сказала я, с удовольствием оглядывая беседку. – Ты настолько меня порадовал, что я готова забыть обо всех неприятностях.
– Спасибо, госпожа, – пробормотал слуга, тревожно шевельнув ушами. – Но я бы настоятельно не советовал вам тут задерживаться. Поверьте, господину это очень не понравится.
– Ему что, жалко? – удивилась я такой глупости. – Ты только взгляни, как тут хорошо! А снаружи, наверное, еще лучше! Как можно прятать такое чудо вдали от тех, кто готов им искренне восхищаться?!
– Вы не понимаете, – нервно оглянулся Ниг. – Сад находится под прямым запретом. Никто, кроме «зеленых», не имеет права сюда заходить.
– «Зеленые» – это тоже слуги? – поинтересовалась я, чувствуя, что маленького помощника начинает заметно потряхивать.
– Д-да. «Серые» – слабые маги и годятся только для выполнения черновых работ. «Коричневые» более полезные, но тоже не имеют почти никаких прав. «Синие» служат в охране, оберегая дневной покой повелителя. Такие, как я, предназначены для обслуживания гостей. «Бордовые» следят за комфортом самого господина, а «зеленые»… они другие.
– Тоже маги? – предположила я.
– Да. Только они умеют с лесом разговаривать. Могут задобрить землю, выпросить у неба дождь и даже уговорить растения, чтобы давали по три урожая за сезон вместо одного.
– Значит, они стихийники?
– Нет, госпожа, – замотал головой Ниг. – Но господин их особенно ценит и только им дозволяет заходить в свои сады, чтобы те цвели и благоухали круглый год.
– Зачем? – не поняла я. – У вас же тут зим не бывает. Да и дожди, как я слышала, идут строго по расписанию. Все и так должно расти, как на дрожжах, тем более при таком-то солнце. Зачем требовать от земли и неба большего?
– Я не знаю, – нервно поежился Ниг. – Но к «зеленым» лучше не приближаться. Пойдемте отсюда, госпожа. Я выполнил свое обещание – показал вам сад. А теперь давайте вернемся, пока кто-нибудь не услышал наши голоса. Тем более что творить отсюда портал намного сложнее, чем из «проходной» – нужно, чтобы после нас следов никаких не осталось. А для этого мне придется повозиться.
Я вздохнула.
– Хорошо, готовь свой портал и заметай следы. Я сейчас приду.
«Дворецкий» радостно закивал, тут же ринувшись в центр беседки, да еще с такой скоростью, как будто от этого и правда зависела его жизнь. Присев на корточки, принялся что-то торопливо чертить пальцем прямо на камнях, при этом бормоча под нос какую-то тарабарщину. И на какое-то время полностью забыл о нас.
– Здесь творится что-то непонятное, – вполголоса заметил господин Иггер, подойдя ближе. – Странные ограничения… какие-то нелепые запреты… вполне возможно, этот сад опасен.
– Не могу с вами согласиться, – так же тихо ответила я, осторожно прикоснувшись к плющу и прислушавшись к ощущениям. – Мне кажется, тут кроется что-то иное, и дело вовсе не в этом.
– А в чем тогда?
– Пока не знаю… – я легонько погладила тонкий стебелек и улыбнулась, когда по нему пробежала едва уловимая волна удовольствия. – Этот сад живой. Он меня слышит. И откликается так, как откликнулась бы любая травинка на моей Равнине.
– Миледи, будьте осторожнее, – моментально напрягся командир. – Кто знает, к чему могут привести даже мимолетные прикосновения? Помните, что было с лесом?
Я вздохнула и с сожалением выпустила завившийся колечком плющ.
– Вы правы. Пока еще рано открывать все карты и демонстрировать свои возможности. Хотя, наверное, именно этого от нас и ждут.
– Кто ждет? – не понял валлионец.
– Повелитель. Дворец. Сад, – задумчиво откликнулась я, проследив за тем, как лишившийся поддержки стебелек встрепенулся и принялся настойчиво ощупывать усиками воздух. А когда не нашел моей руки, огорченно поник и загнулся в невообразимый крендель, похожий на недовольно поджатые губки у обиженной красотки. – Странно все это… но чтобы разобраться, мне обязательно нужно пройтись по этой земле и коснуться ее по-настоящему. Тогда, в лесу, у меня почти получилось, но Купол помешал дотянуться до границ.