Бориса Степановича связали, избили и отвели в полицию, бросили в камеру. Заключенные помогли ему снять сапог с ноги и перевязали рану. Пуля прошла так, что не задела кость.
«Пока терпимо!» — подумал он.
В коридоре послышался шум. Пришла смена караульных, лязгнули запоры, в камеру ворвались трое полицейских и начальник караула, знакомый Борису Степановичу партизан Сенька, служивший в полиции по заданию штаба.
— Встать, банда, когда начальство входит! — крикнул Сенька. — Кто такие?
— Вот этот, раненный в ногу, — партизан, господин взводный, — доложил надзиратель. — В бою взяли, он семь наших ухлопал.
— Доставьте ко мне! Да смотрите в оба!..
У Бориса Степановича немного отлегло от сердца. Семен не подал вида, что знает его. Неужто удастся спастись!
Бориса Степановича со связанными руками привели к начальнику караула.
— Раздеть этого бандита! — приказал Семен полицейским. — Одежду прощупать до сантиметра. Когда осмотрите — принесите!
Полицейские ушли. Семен взглянул на Бориса Степановича, тихо сказал:
— Среди этой банды я один остался. Мишка прогорел, его в Локоть увезли и там замучили. Попытаюсь вечером выручить тебя. Ты в камере себя не называл?
— Нет.
— Скажешь, что ты Петр Иванов. Часа через два к вам в камеру подсадим пьяного забулдыгу и вора — настоящего Иванова Петра, ему дадим снотворного. Начальник приказал отдубасить его и выгнать, ты понял?
— Как не понять, — ответил Борис Степанович.
— Слушай дальше. Когда надзиратель крикнет «Иванов Петр — на выход», ты быстро выходи. Надзиратель настоящего Иванова не видел, а я прикажу выгнать тебя за ворота. Беги в дом Феклуши — там ваш Астахов, он тебя и доставит по назначению. А теперь кричи, будто я тебя бью.
Семен начал ругаться, бить кулаком по столу. Когда зашли полицейские, Борис Степанович лежал у порога и стонал.
— Убрать в камеру! — распорядился Семен.
Днем Бориса Степановича вызвал на допрос начальник полиции Масленников.
— Говори, мразь, что знаешь о партизанах? Где бродит Сидоренков? Выкладывай!
— Партизаны, господин начальник, в лесу. А вот о Сидоренкове не знаю.
— Врешь, негодяй! Я тебя заставлю говорить. По частям будем рубить, вниз головой повесим!
Он вскочил из-за стола и двинулся к Борису Степановичу, но в это время зазвонил телефон. Масленников поднял трубку и изменился в лице.
— Есть! Будет исполнено… — Он поглядел на Бориса Степановича. — У-у, гад, не дали с тобой расправиться.
Дважды ударив Бориса Степановича, он распорядился отправить его в камеру и вызвал следователя Гладкова.
Обрюзгший от алкоголя, разукрашенный татуировками, этот бандит отличался особой жестокостью.
— Готовьте документы на пойманных партизан, велено в Локоть доставить. Я лично буду сопровождать. Собирайся и ты! — сказал ему Масленников.
К концу дня в камеру, в которой сидел Борис Степанович, втолкнули пьяного пожилого мужчину, он сразу полез к заключенным целоваться, пытался петь, но скоро упал на пол и уснул. Стемнело. Борис Степанович прислушивался к каждому звуку за дверью. Наконец, шаги, и дверь открылась.
— Иванов Петр, выходи! — закричал полицай.
Борис Степанович застегнул пиджак, нахлобучил шапку — и марш! Во дворе его встретил Семен.
— Получай свои документы, бродяга, и больше не попадайся. Повесим! — Он дал Борису пинка. — Пропойца!
Полицейские вытолкнули Бориса Степановича за ворота. За углом соседней улицы, у дома Феклуши, Бориса Степановича встретил Астахов.
— Бежим в лес, к водокачке, там наша подвода. Километра три, выдержишь? — спросил Астахов.
— Выдержу.
Опираясь на плечо Астахова, Борис Степанович едва доковылял к подводе, а в штаб его привезли в бессознательном состоянии. Началась гангрена ноги. Через два дня он умер. Партизаны отряда имени Чкалова похоронили Бориса Степановича со всеми боевыми почестями.
После похорон Алексей Исаевич Сидоренков пошел по селам. Четыре недели понадобились Алексею Исаевичу для налаживания связи с подпольщиками. Нужно было найти подход к полицейским, склонить их на свою сторону.
Кому поручить это дело? Через кого надежнее осуществлять связь с подпольем?.. Не раз задумывался над этим секретарь райкома партии Сидоренков. Свои соображения он доложил на бюро.
— Подходящий человек Павел Гаврилович Незымаев, — назвал он молодого коммуниста, врача, уроженца села Радогощ Комаричского района. — Немногим более года назад он закончил Смоленский медицинский институт, работал заведующим районной больницей в Комаричах. Три его брата: Михаил, Акиндин и Владимир погибли на фронте.
С мнением Сидоренкова согласились.
— Да, на Незымаева можно положиться…
Оккупировав Комаричи, фашисты заняли часть больницы для своих солдат и офицеров. Незымаев остался в больнице. Кто-то из больных сказал ему:
— Доктор, нам все равно не уйти. Оставьте с нами медицинскую сестру и уходите. Зачем вам-то рисковать?
— Буду лечить! — ответил он твердо.
И люди пошли к молодому врачу за медицинской помощью, за добрым советом. Шли со всего округа.
Однажды медицинская сестра Аня Борисова подошла к нему.
— Павел Гаврилович, у вас можно спросить?..
— Пожалуйста, что у вас? — Незымаев насторожился.
— У нас есть хорошие советские люди, вы для них не безразличны. Вы хотели бы их видеть?
— Если это, как вы говорите, хорошие люди, я к их услугам, — сдержанно ответил Незымаев. — Запишите на прием.
На второй день в больницу пришли два пациента: комсомолец Петр Тикунов, два брата которого находились в партизанском отряде имени Чкалова, и Степан Аксенов, бывший работник райздравотдела.
Вскоре Аксенов связал Незымаева с подпольным райкомом партии, а затем пригласил его в дом к Меркулову. Здесь состоялось знакомство Незымаева с родственником Меркулова — старым коммунистом Александром Енюковым. Для конспирации Енюкова пришлось зачислить завхозом больницы.
Однажды, часов в 7 вечера, на прием к Незымаеву пришел Аксенов.
— Из подпольного райкома к вам связной! — шепнул он Незымаеву.
— Просите!
Каково же было удивление Павла Гавриловича, когда вместо связного он увидел первого секретаря райкома партии Сидоренкова.
— Алексей Иванович, здравствуйте! Вот не ждал!..
— Решил родные места навестить, а заодно и вас проведать.
— Спасибо, что не забыли. Но… — Незымаев подал Сидоренкову приказ обербургомистра Локотского округа Каминского. — Вас ищут, читайте!
— Благодарю, я уже знаю, — ответил Сидоренков.
— Что сулят, гады, а?! — возмутился Незымаев. — Земельный участок, дом, корову, военную награду и так далее. Так что, остерегайтесь!
Сидоренков приступил к делу. Он рассказал о решении окружного комитета партии и командования объединенных отрядов приступить к разложению полиции и венгерского корпуса, блокировавшего Партизанский край.
— В Комаричах сколько полиции? — спросил Сидоренков.
— Три батальона.
— Нужно найти надежных людей и действовать через них. Будем склонять полицейских к переходу с оружием на нашу сторону. Учтите, многие из них попали на службу к врагу случайно. Мы им предоставим возможность искупить свою вину. Ну, а изменников Родины, активных фашистских прислужников будем просто уничтожать. Держите связь с подпольным райкомом партии и штабом партизанской бригады имени Чкалова. Вот вам листовки для господ полицейских.
Сидоренков достал из-за пазухи пачку листовок, подготовленных штабом объединенных партизанских бригад. Вверху в правом углу стояло: «Смерть немецким оккупантам». Дальше шло обращение к полицейским и старостам. Вот дословный текст листовки:
«Немецкие войска захватили часть советской территории, которую пытаются навсегда сохранить за собой. На этой территории в своих грабительских целях они используют часть нашего населения, оставшегося после отхода Красной Армии.
Часть женщин и мужчин они угоняют в Германию на каторжные работы, других насильно, под видом „добровольцев“, берут в свою армию, а третьих ставят старостами и полицейскими.
Немцы нагло лгут, что Красная Армия и Советская власть уничтожают всех, кто остался на территории, захваченной ими (этого не было и не будет).
Мужчин, которые пошли служить в полицию или в старосты, мы не трогаем и сохраняем им жизнь, если они будут работать на пользу Красной Армии и партизан. Мы призываем всех полицейских и старост к борьбе с немецкими оккупантами.
Вам дано оружие — используйте его против оккупантов и не обращайте его против братьев и сыновей.
Вспомните замечательные традиции украинского и русского народов, которые никогда не продавались врагу, а боролись против него. Боритесь и вы.
Бейте фашистов, которые небольшими группами ездят по селам и грабят мирное население, бейте так, чтобы и следа не оставалось.
Скрывайте юношей и девушек, которых фашисты хотят насильно угнать в Германию. Работайте на пользу Красной Армии и партизан. Переходите с оружием на сторону партизан. Действуйте смело — это ускорит час гибели наших и ваших врагов — гитлеровских оккупантов.
Прочитав, передай товарищу».
Дня через три на прием к Незымаеву пришел начальник штаба Комаричской полиции Павел Васильевич Фандюшенков. Оставшись наедине с Незымаевым, он изучающе посмотрел в глаза Павлу Гавриловичу и выпалил:
— Слушайте, доктор. Я — не сволочь. Думаю, что и вы не из них… Прочтите-ка вот это!.. — Фандюшенков достал из кармана листовку и подал ее Незымаеву. — Мои дружки согласны… Вы человек местный, знаете людей, к вам ходит много народу. Посодействуйте…
Говорил он все это очень искренне.
— Хорошо. Зайдите через день, что-либо придумаем, — сказал Незымаев.
Вскоре он привлек Фандюшенкова к подпольной работе и с его помощью завербовал командира роты полиции Костю Никишина, полицейских Локина, Игоркина, Семенова и других.
Так создалась подпольная группа в полиции, которая под руководством Фандюшенкова включилась в борьбу с фашистами.