Фауста поняла, что настаивать бесполезно. Это был тяжелый удар, но она ничем не выдала своего горького разочарования. С тем же приветливым видом она просто сказала:
— Ну что ж, ничего не поделаешь…
Повернувшись к Леоноре, Фауста кивнула ей с улыбкой, которая ясно говорила: «Прекрасная работа!» А в мрачном взоре герцогини читалось: «Следующий ход за мной».
Галигаи все прекрасно поняла — но не подала вида, что заметила брошенный ей вызов. Лицо Леоноры оставалось непроницаемым…
Продолжая играть свою роль, Мария Медичи изобразила полнейшее изумление:
— Как, вы отказываетесь, крошка?! — вскричала она. — Да знаете ли вы, что отвергаете? Известно ли вам, что у мадам де Соррьентес сокровищ больше, чем у короля, у меня и у маркизы д'Анкр вместе взятых? Как бы хорошо ни относилась к вам мадам д'Анкр, она не сможет сделать для вас и сотой доли того, что обещает герцогиня де Соррьентес. Не торопитесь, дитя, подумайте хорошенько.
Дрожь пробежала по телу Флоранс: с тех пор как она попала в Лувр, мать в первый раз заговорила с ней. Взгляд девушки засветился нежностью, и медленно, точно давая матери возможность вникнуть в скрытый смысл своих слов, Флоранс прерывающимся от волнения голосом ответила:
— Вы знаете, что мне много не надо. Богатство и знатность — это не для меня. Я простая уличная цветочница, и мне было бы неловко в обществе людей, занимающих гораздо более высокое положение, чем я. Нет, я хочу жить тихо и скромно… лишь бы только меня чуть-чуть любили!
Девушка хотела сказать, что ей не нужно от матери ни богатства, ни величия, ни титулов — ничего… Ничего, кроме капельки тепла! Но бедняжка зря старалась: Мария Медичи была не в состоянии ее понять. И Флоранс закончила:
— Судьба и так слишком милостива ко мне. Мне очень хорошо у мадам д'Анкр. Было бы безумием желать чего-то еще… Лишь бы маркиза меня не прогнала…
— Упаси Бог! — вмешалась Леонора. — Вы будете жить у меня столько, сколько захотите. И я постараюсь сделать так, чтобы вы почувствовали, что вас любят. Значит, вы твердо решили, да?
— Да, мадам, — кивнула Флоранс.
— Ну, ступайте, дитя мое. Я приложу все усилия, чтобы вам было у меня хорошо, — улыбнулась Галигаи.
Сделав грациозный реверанс, совсем не похожий на те, что были приняты при дворе, Флоранс вышла из комнаты.
— Какое восхитительное создание! — искренне вскричала Фауста, проводив девушку взглядом.
— Вы хотите сказать, какая красивая дикарка, — язвительно усмехнулась Мария Медичи. — Очень сожалею, что все сложилось так неудачно, герцогиня. Но девчонка, похоже, так своенравна, что вам просто не о чем жалеть.
— Я не могу с вами согласиться, мадам, — серьезно ответила Фауста, вставая с места. — Какая утонченность, какое величие души! Вы заметили?.. И это — «простая цветочница»?! О нет! По-моему, она из знатного рода, хотя сама и не подозревает об этом… Возможно даже, в жилах этой девочки течет королевская кровь… или кровь каких-нибудь герцогов… Впрочем, Бог с ней…
— Согласитесь, герцогиня, — проговорила Мария Медичи, невольно краснея под пристальным взглядом Фаусты, — согласитесь, что не только от меня зависело…
— Мадам, — воскликнула красавица, — хоть у меня ничего и не получилось, я все равно благодарна вам за то милостивое внимание, с которым вы отнеслись к моей просьбе. А теперь позвольте мне откланяться.
— Ступайте, cara mia, ступайте, — ласково кивнула королева. — И поскорее возвращайтесь ко мне вновь!
— При первой же возможности, мадам, — заверила Марию Медичи Фауста.
Опять последовали объятия, взаимные заверения в любви и дружбе — и герцогиня удалилась, ничем не выдав своих истинных мыслей и чувств.
Едва за ней закрылась дверь, как Мария Медичи радостно рассмеялась, не в силах больше сдерживать бурного ликования.
— Право, эта малышка вела себя вполне достойно!.. — с довольным видом заявила она. — Только зря девочка пустилась в эти излияния. Никто ее ни о чем таком не просил. Нравится ей быть простой и скромной — и на здоровье! Только нам-то до этого что за дело?
Леонора украдкой бросила на королеву презрительный взгляд: Галигаи прекрасно поняла то, чего не сумела почувствовать мать Флоранс. А ведь Леонора не отличалась сентиментальностью. Но она, как и Фауста, была творческой натурой, и, безжалостно расправляясь со своими противниками, маркиза д'Анкр всегда отдавала им должное, когда они оказывались на высоте. Бессердечие и недалекий ум Марии Медичи давно уже не были для Леоноры тайной. И все же Галигаи была поражена тем, как холодно и надменно отозвалась королева о своей дочери, которая только что спасла ее жизнь и честь.
— Излияния вашей дочери, — сухо проронила Леонора, подчеркнув два последних слова, — должны бы очень и очень вас интересовать! В любом случае, мадам, не вам смеяться над ее непритязательными вкусами, поскольку именно непритязательность Флоранс и ограждает вас от многих бед.
— Меня?! Да как же это, Боже правый? — изумилась Мария Медичи.
— Да так, что иначе девочка не преминула бы последовать за синьорой, — холодно проговорила Галигаи. — Ну вот, вы наконец начинаете понимать!.. Прикиньте, мадам, каково бы вам было, если бы ваша скромная дочь погналась вдруг за почестями и богатством. Только вообразите себе такое, и вам сразу станет ясно, сколь заманчивым показалось бы ей предложение синьоры. О, какие сокровища и титулы она могла бы тогда у вас потребовать… и вы были бы вынуждены все это ей дать!
— Замолчи, мне страшно! — простонала Мария Медичи. — Да, да, ты права! А я об этом как-то и не подумала!
— Еще раз повторяю, — отчеканила Леонора с презрительной улыбкой, — что вам неслыханно повезло! Это счастье, что у вашей дочери ангельский характер, что она великодушна и добра. Вы можете преследовать ее без всякой жалости, если это необходимо для вашей безопасности, но признайте по крайней мере, что у девочки золотое сердце.
Мария Медичи молча выслушала эту суровую отповедь. Безвольная женщина была игрушкой в руках решительной и энергичной Леоноры, которая нередко распекала королеву по самым разным поводам.
Выплеснув свое возмущение, Галигаи смягчилась и извинилась:
— Все это я сказала только потому, что принимаю близко к сердцу интересы Вашего Величества.
— Ты немного резковата, но в преданности твоей я не сомневаюсь, — вздохнула Мария Медичи. — Так что я на тебя не в обиде.
Леонора заставила себя почтительно склониться перед королевой. Та перевела дух, полагая, что неприятный разговор окончен. Но Леонора тут же добавила с нарочитой холодностью:
— А теперь, мадам, мне необходимо сегодня же, прямо сейчас увезти девочку к себе домой.
— Зачем? — всполошилась королева.
— Затем, что синьора разгневана и, не теряя ни секунды, примется за дело… От нее всего можно ожидать, — убежденно заявила Галигаи.
Королева удивленно, с непонимающим видом воззрилась на Леонору. И та нетерпеливо пояснила:
— Пойдут слухи, сплетни, кривотолки… Можете не сомневаться, что завтра весь Париж начнет обсуждать, с какой стати безвестная сирота, которая еще недавно торговала на улице цветами, вдруг перебралась в Лувр, под крылышко королевы-регентши. И кто-нибудь обязательно отметит, что Ее Величество привязана к девушке, как к родной дочери. Этого надо избежать любой ценой! Вот почему я хочу забрать Флоранс к себе. Так будет спокойнее. И пусть весь город потешается надо мной. Это я как-нибудь переживу.
— Боже мой! Сколько хлопот с этой девчонкой! — простонала Мария Медичи; она снова выглядела растерянной и испуганной.
— А вы считали, что все уже позади? — насмешливо спросила Леонора. И хладнокровно добавила: — Борьба только начинается. Вы видели лишь первую стычку. Теперь синьора захочет отомстить, Да-да, все еще впереди. Необходима выдержка! Решайтесь, мадам, и поскорее. Клянусь вам, что синьора не будет сидеть сложа руки.
— Значит, девчонку надо отпустить из Лувра? — расстроенно пробормотала королева. — Сейчас она у меня под рукой, и все равно мне тревожно, а что же будет дальше?
— Говорит же вам, что я за нее отвечаю! — теряя терпение, вскричала Галигаи. — Если вы предоставите мне полную свободу действий, я сумею все уладить. Тот план, о котором я упоминала, продуман уже почти до конца. Позднее я изложу вам все детали, и мы примемся за дело. Но сейчас нужно спешить! Дорога каждая секунда!
— Что ж, забирай эту цветочницу, — согласилась окончательно запуганная Мария Медичи.
Не прошло и часа, как Флоранс очутилась в малом особняке Кончини, неподалеку от Лувра. Поменяв жилище, девушка лишь попала из одной тюрьмы в другую. Правда, новое узилище оказалось намного просторнее… Теперь у Флоранс был даже крошечный садик с яркими цветами, из которых она мастерски составляла букеты — настоящие произведения искусства.
Девушка перебралась в особняк по собственной воле. Леонора сказала только, что так нужно для безопасности ее матери.
И этого Флоранс было достаточно.
XIIУ ВОРОТ ЛУВРА
Сбежав по ступеням широкой дворцовой лестницы, Пардальян и Вальвер заметили Лувиньяка и Роктая, которых Кончини отрядил наблюдать за ними.
— Нас поджидают, — шепнул Вальвер на ухо Пардальяну.
— Вижу, черт возьми! — ответил тот, язвительно улыбаясь.
Они прошли мимо лейтенантов Кончини; те сразу последовали за ними. Граф и шевалье шагали размеренно и спокойно; каждый держал руку на эфесе шпаги, каждый был готов ко всему. Вальвер деловито спросил:
— Вы допускаете, что люди Кончини посмеют наброситься на нас прямо в Лувре?
— Да нет, не думаю, — ответил Пардальян. — Хотя кто их знает… Этот итальянец способен на все. К тому же он может просто арестовать нас, — добавил шевалье.
— Но ведь вы, похоже, в прекрасных отношениях с королем, с чем я вас искренне поздравляю, и Его Величество не позволит нас схватить, — заметил Одэ.
— Неужели вы думаете, что маршал д'Анкр будет спрашивать у короля разрешения? — усмехнулся Пардальян, пожимая плечам