– Точно, нет нигде Игоря Константиновича, – заключил Крейсер Грозный. – Ты, видно, ошибся, Такеути-сан, москвичи-то они все на одно лицо. Или аппаратуру вы делаете пока слабую, малочувствительную.
– Видимо, ошибся, – расстроенно согласился японский гость.
– Зато бабы выходят у вас хорошо. И что мы с тобой дрались?
– Прекрасное привидение Александрин, – вздохнул японец.
– Да что ты нюни распустил! – Крейсер Грозный приблизил бутылку «Пшеничной» к стакану Такеути-сана. – Дадим мы тебе эту Александрин! Нужна нам эта Александрин! Вон Свержов не даст соврать. У нас этих привидений пруд пруди! Экая важность! Вам надо – берите. Вам острова нужны – берите. У нас этих островов! Хотите, мы вам еще и города дадим. Как скажешь – сейчас же! У вас какие города? Хиросима, Нагасаки… Вот. Нагасаки! А мы вам в придачу дадим Семилуки, Кобеляки… Еще что?
– Кобеляки – это теперь не наши Кобеляки. Кобеляки – это теперь Великой Малороссии город, – не открывая глаз, произнес покровский Петр. – Или Малой Великороссии… Шут их разберет.
– У них Кобеляки, – подал голос Свержов. – Зато у нас есть Кулебаки.
– Вот! А у нас есть кулебяки! – успокоил японца Крейсер Грозный. – Еще вкусней. Особенно с судаком!
– Не кулебяки, а Кулебаки. На Оке. Рядом с Выксой и Муромом. Там железо делают.
«…На Оке под Муромом миллионщик Бушмелев владел железноделательными заводами», – вспомнилось Шеврикуке.
– Тем более! Кулебаки с железом! Это тебе не с судаком! – Крейсер Грозный чуть ли не в восторг пришел. – Давай шарахнем по стакану! А я тебе, Такеути-сан, расписку напишу. И на привидение, и на Семилуки с Кулебаками. Выдать – и немедленно! Хочешь – на два привидения. Одно возьми тощее. Хочешь еще города? Вон там валяется атлас. Подбери. А я пока пойду подогрею водку и перелью в чашку. Чтоб была, как саке.
– Не надо! Греть не надо! Пожалуйста!
– Не надо. Греть не надо, – согласился Крейсер Грозный. – Это по-нашему. Слушай, Такеути-сан, давай поцелуемся!
И Крейсер Грозный с японцем Такеути Накаямой обнялись и расцеловались. Осушили стаканы.
– Нет, Константиныч, ты понимаешь, – опять обратился Крейсер Грозный к Шеврикуке, – позавчера мы с ним бились, как лютые враги, мне он ребра поломал, ну не ты, не ты, Такеути-сан, а давай я тебя буду звать Сан Саныч, не ты, не ты, успокойся, кто-то другой, и этим, моим чернофлотским корешам, Петру и Дмитрию, носы своротил, ну не ты, не ты, Сан Саныч, успокойся, а сегодня мы нашли друг друга и стали, как братья. Где бумага? Где ручка? Вот бумага. Вот ручка. Пишу. Все свидетели. От Имени… кого? И по поручению… кого? Не важно. На основании закона… Во! На основании закона. Выдать господину Такеути Накаяме… Накаяме… так… выдать привидение Алексан… нет, замнем для ясности, просто привидение, количеством одно, проживающее… нет, имеющее место в доме номер… забыл, глазами помню, а номер забыл, это мы вставим… на Покровке и города Семилуки, Кулебаки и… и Армавир! Хватит пока?
– Хватит! Хватит! Пожалуйста!
– Ставлю подпись. И вы все расписывайтесь. И в получении тоже.
– Ты, Грозный, прекрати городами разбрасываться! – воинственно произнес Свержов.
– Да у нас этих городов!
– Дмитрий, – стал тормошить соседа покровский Петр, – Серега наше привидение выдает Японии.
– Не допустим, – не открывая глаз, произнес Дмитрий.
– Да не ваше привидение, дурачье! – Крейсер Грозный показал всем фотографию, исполненную Такеути-саном, и ткнул пальцем в Невзору-Дуняшу. – Или вот это.
«Ни в коем случае!» – ощутив покушение на права и свободы Гликерии, хотел было протестовать Шеврикука, но не смог и промычать. «Так нельзя. Так нельзя. Надо стряхнуть с себя дурман. Нельзя жить таким расслабленным, будто заговоренным или заколдованным», – пытался внушить себе Шеврикука. Все в нем, и мысли тоже, было растянуто, зыбко, уплывало куда-то и не имело краев. Надо было удержать себя в своей сущности, сжать себя, восстановить очертания и защитные свойства. Ну, ну, еще, еще, через боль, через страх, ну, принуждал себя Шеврикука к самоуправлению. И отчасти преуспел. Все в комнате стало для него определеннее и очевиднее. Можно было разглядеть следы сражения на лицах японца, Крейсера Грозного, понять, что глаза покровского жителя Дмитрия не открываются по причине того, что они затекли. «И, несмотря ни на что, Такеути-сан и особенно Крейсер Грозный бодры и свежи, – думал Шеврикука, – а я…» Хозяин квартиры Сергей Андреевич, останкинский Громобой, был несомненно бодр и радовался обстоятельствам окаянной жизни, будто бы все они были достойны флагов расцвечивания.
– Ты этой Фудзияме отпиши еще своего змея, – мрачно посоветовал Свержов.
– Какого змея? – оживился японец. – Пожалуйста. У вас есть змей?
– Слушай, Свержов, – сказал Крейсер Грозный, – ты все со своей фанерой сидишь. То ты носил значки победителя соревнования, сразу три штуки, и их не снимал. Теперь не снимаешь фанеру. А ведь снимешь.
– Я говорю: змея не зажимай. Анаконду своего.
– Анаконду? – Такеути-сан не мог успокоиться. – Мы очень любим змеев. Мы запускаем змеев. У нас в легендах…
– Это потом. Когда-нибудь, – Крейсер Грозный нахмурился. – Змей занят. Из вас кто-нибудь пил с императором? А я пил. С Хайле Селассиеи! Ты вот, Свержов, пил с императором? Нет!
«Кто же меня дурманил? – вернулся к своему Шеврикука. – Не ставили ли надо мной опыт? И были ли на Покровке Пэрст-Капсула, Продольный с Любохватом, зоркие сычи из Темного Угла, Бордюр? Или они мне примерещились? А может, постаралась Гликерия? Какой ей расчет? Все. Более об этом не думать. Сегодня – одно лишь восстановление и заставы на рубежах».
– Константиныч, а ты пил с императором? – загремел над ухом Крейсер Грозный.
– Нет. И сегодня, если император придет, я не буду пить с ним, – сказал Шеврикука. – Вы обещали мне чай.
– Царица Морская и папа ее Нептун! – Сергей Андреевич хватил ладонью по лбу. – Сейчас будет!
И принес через пять минут чай, с пряниками и крыжовным вареньем.
– У нас есть император. Пожалуйста, – сказал японец. – У нас в легендах змеи с крыльями. Ваш змей с крыльями?
– С крыльями! – кивнул Свержов. – У него змей с крыльями, с зубами и с яйцами, берите, не прогадаете.
– Насчет змея, Сан Саныч, успокойся, – сказал Крейсер Грозный. – Хочешь, я тебе еще достану привидениев. Они понравились иностранцам. Об этом пишут в газетах. В зарубежных тоже…
– В газетах? – поднял голову Шеврикука.
– Да! И в газетах! – шумно подтвердил Крейсер Грозный. – Сейчас найду. Вот. Заголовок на всю страницу: «Московские привидения – кровь с молоком!» Мнение иностранных специалистов: московские привидения – цветущие, румяные, упитанные… еще что?.. ага, сексапильные. И если, мол, у них такие привидения, то стоит ли завозить в Москву гуманитарные колбасные изделия и яичный порошок? Это они не подумавши. Ну что, Сан Саныч, будешь брать еще одно привидение? А то я отдам другим нуждающимся. Например, в Латинскую Америку или куда-то в Эртиль. Мне визитные карточки надавали, кого я бил. Так. Этот, с черными усами, картавил. «Сеньор Хуан Ломбардьес Вера-Крус. Торговля каравеллами Колумба». Могу ему. А могу вот этому, который в свитере. Мультимиллионер из Эртиля. Где этот Эртиль, на каком континенте? Я ему свитер порвал. Ага. «Григорий Семенович Скотобойников. Эртиль. Воронежская область. Дом крестьянина „Опустошенный рай“. Фу ты! Этот-то как попал на показ? Ему и свитер порвать мало. Неужто в Эртиле и в Воронеже не хватает привидений? Я понимаю, в Вера-Крусе или у вас, Сан Саныч, в Японии! А в Эртиле-то!
– Разрешите на газеты взглянуть, – попросил Шеврикука.
– Константиныч, сделай одолжение. Да возьми ты их домой. Я себе отобрал. С фотографиями. Которая с неба спустилась особенно там хороша.
– Более всего Александрин! – мечтательно произнес Такеути-сан.
– Александрин! – рассмеялся Крейсер Грозный. – Я бы тебе рассказал про эту Александрин! Но нет, не могу. Не могу. Коммерческая тайна. Хватай ты эту Александрин и увози. Я ее тебе велел выдать, и баста! Потом сам взвоешь… А вот эта, которая спустилась с неба…
– Порой пишут и произносят нечто лишнее, – как бы самому себе сказал Шеврикука. – Сколько у нас всяческих иллюзий…
– Это верно! Это конечно! – охотно согласился Крейсер Грозный. – Возьмем вон этого же Свержова с его фанерой.
Крейсер Грозный обращался и к Свержову, и к нему, Шеврикуке, возвышался рядом, раскаты его голоса стали удаляться и затихать в углах комнаты, Шеврикука снова впал в полудрему. Он глядел в газеты, а слова расползались. Где-то вдалеке, в Чертанове или в Бутове, а то и в Коломне Крейсер Грозный обличал Свержова, басил Такеути-сан, и опять можно было подумать, что он хоть и японец, но вырос в сибирской деревне, так верно было его произношение. Крейсер Грозный держал в руке рогатку и катышами клинкера палил в фанерный щит Свержова, напоминая, что он вырос в мешках клинкера на Михайловском цементном заводе Рязанской области и в четыре года стал кандидатом в мастера спорта по стрельбе из рогатки, теперь пригодилось, теперь и по ночам он ходит по Москве с рогаткой, засунутой под ремень у флотской пряжки, и все хулиганы с обрезами и качки расступаются, его пригласили тренировать привидения, завтра он начнет. Или сегодня. Проявленный Такеути-сан интерес к орудию бытовой самообороны Крейсера Грозного привел к тому, что Сергей Андреевич с жаром и шумом принялся одаривать любознательного гостя разными модификациями рязанско-михайловских рогаток. Тут же рогатки были внесены в список «Велено выдать» вслед за городами Нагасаки, Семилуки, Кулебаки и двумя привидениями.
– Я пойду, – отважился встать Шеврикука.
– Иди, конечно, – одобрил Крейсер Грозный, Уже направляясь к двери, Шеврикука услышал высказанное Крейсером Грозным научное убеждение, что и в их подъезде должно быть свое привидение. Шеврикука насторожился. Но речь пошла не о получердачном бомже, а о Фруктове. Сергей Андреевич напомнил гостям об очистительно-оздоровительной кампании и ее жертве – ошельмованном, запуганном чиновнике Фруктове. Нет, Фруктов пока ни к кому не приходил, но вот-вот придет. А уж если на то пошло, то в таком вместите