Бельгию, разворачивались грандиозные бои в Восточной Пруссии, Польше и Галиции. Война на море ощущалась мало. Схоронившись в своих портах-норах, немецкие корабли почти не рисковали оттуда показываться, опасаясь встречи с более сильным английским флотом. Корабли английского флота блокировали берега Германии, никого не пуская к ним и не выпуская от них, и охраняли прибрежные города Англии от наскоков вражеских крейсеров.
22 сентября по Северному морю вблизи входа в Дуврский пролив шли друг за другом кильватерным строем, придерживаясь интервалов около двух миль, три английских крейсера: «Абукир», «Хог», «Кресси». Они несли дозорную службу в Английском канале.
Внимательно смотрели со своих постов вахтенные, но вокруг всё было спокойно. Ни одного подозрительного дымка на горизонте; чувствительные антенны не перехватывают ни единого обрывка вражеского радиошифра. Вдали чернел плавучий маяк Маас, и свежий ветер кудрявил мелкие барашки на море. Вдруг раздался взрыв, и вахтенные на «Хоге» увидели, как над крейсером «Абукир» поднялся столб чёрного дыма, и огромный фонтан воды упал на корабль. Крейсер осел кормой глубоко в воду, одновременно задрав вверх форштевень.
На «Хоге» и «Кресси» взвыли сигналы тревоги. Оба крейсера дали полный ход, но опоздали.
За несколько минут «Абукир» пошёл на дно. Крейсеры застопорили машины и спустили шлюпки, чтобы спасать людей, которым удалось остаться на поверхности моря. В этот самый момент загремел новый взрыв. На этот раз сверкнуло пламя, и поднялся столб дыма и воды над крейсером «Хог» — он погрузился в воду так же быстро, как и предшественник. На поверхности моря остался одинокий крейсер «Кресси» и несколько сотен людей на волнах. Командир крейсера и его команда лихорадочно искали врага, но враг, казалось, скрывался под шапкой-невидимкой — его нигде видно не было. Гремит новый взрыв, и гибнет последний из трёх английских крейсеров.
На протяжении часа английский флот потерял три корабля и более тысячи моряков. Их утопила немецкая подводная лодка «У-9»[7]. Она направлялась в Дуврский пролив, чтобы выйти в западную часть Английского канала, где имела поручение срывать коммуникации[8] между Великобританией и Францией. Она воспользовалась выгодной обстановкой и утопила все три крейсера торпедами. После первых двух торпедных выстрелов лодка спряталась глубоко под воду, перезарядив торпедные аппараты, снова всплыла и дала последний выстрел.
Это был исключительный успех немецких подводников. В последующем таких случаев не происходило — надводные военные корабли стали более осторожными и научились защищаться от подводных лодок. Тем не менее история войны на море знает ещё много успехов подводного флота. Тот же «У-9» через восемнадцать дней после своего успеха утопил старый английский крейсер «Хаук». Всего за время мировой империалистической войны подводные лодки утопили более двухсот военных кораблей.
Особенно много вреда натворили подводные лодки, топя коммерческие пароходы и разбрасывая мины в самых неожиданных местах. На таких минах подорвались английский линкор «Рессель» и крейсер «Хэмпшир». На «Хэмпшире» погиб английский военный министр лорд Китченер.
Подводный враг во время мировой войны стал самым страшным врагом. Больше всего подводных лодок строила Германия. Её надводный флот за время войны имел только одно столкновение с английским, отступил и больше не осмеливался выходить в море. Подводные же лодки воевали активно. После империалистической войны государства Антанты захватили весь немецкий флот и намеревались распределить его между собой. Но за одну ночь на севере Шотландии возле Скапа-Флоу, главной английской морской базы, немцы утопили весь свой флот, кроме подводных лодок; где-то около ста двадцати подводных лодок остались государствам Антанты. Согласно Версальскому договору Германия наряду с многочисленными всевозможными обязательствами не должна была также строить большие военные корабли и подводные лодки. Через двадцать лет, как известно, не осталось в силе ни единого пункта этого договора…
Теперь подводными лодками вооружены морские флоты всех государств. Появились настоящие подводные великаны, которым даже не подходит определение «лодка». Это уже подводные крейсеры с экипажем от ста до ста пятидесяти человек. Их вооружение — десять-двенадцать торпедных аппаратов, три-четыре пушки.
Слабой стороной подводных лодок остаётся меньшая скорость хода по сравнению с надводными кораблями и совсем небольшая скорость под водой. Проходя по четыре-пять километров в час, лодка может не подниматься на поверхность три-четыре дня. А со скоростью двадцать километров она может идти под водой максимум два часа. Кроме того, подводная лодка очень уязвима. Достаточно, чтобы в неё попал снаряд, бомба или сильно ударило надводное судно, и лодка гибнет. Но все эти недостатки вполне компенсируются её невидимостью.
Из этого рассказа читатель, наверное, уже догадался, что наши герои попали на подводную лодку, явившуюся к советским берегам с диверсионными и шпионскими заданиями.
О том, где они находятся, Марк догадался вскоре после того, как его развязали и вывели из помещения; где держали всех троих, — их развели по разным помещениям, вероятно, для того, чтобы они между собой не разговаривали.
В подводном корабле было не особенно просторно. Казалось, его строитель старался не оставить лишним ни одного кубического сантиметра. Количество свободного места было точно рассчитано на количество членов команды. Марка провели по узкому коридору, открыли ещё одну дверь, и он увидел, что в соседнем помещении светит уже не электричество. Откуда-то сверху сквозь иллюминатор проходил жёлто-зелёный свет. Это были солнечные лучи, профильтрованные через не очень толстый слой воды. По-видимому, лодка шла неглубоко. Если бы Марк хоть немного знал устройство подводной лодки, то догадался бы, что та идёт под перископом. Длина перископа, то есть металлической трубы со сложной системой оптических стёкол, служащих для наблюдения из-под воды над поверхностью моря, редко превышает семь метров. Значит, лодка в это время пребывала на глубине пяти-шести метров.
Марк находился возле входа в командирскую рубку. Рядом с ним стоял моряк, сопровождающий парня с того момента, как его развязали и вывели в коридор. Моряк сказал ему несколько слов, но Марк его не понял. Парень спросил:
— Куда идёт этот корабль?
Часовой посмотрел на него и ничего не ответил.
— Кому принадлежит эта подводная лодка?
Часовой молчал. По его виду невозможно было угадать, понимает ли он Марка.
— Который час? — снова спросил пленный.
Моряк поднял руку и вытащил из-под рукава часы. Стрелки показывали 6.30. Юнга присмотрелся к одежде моряка: это была военная форма, только какой страны, он не знал. Команда подводной лодки могла состоять только из военных моряков. То, что они не скрывали форму, обещало Марку только худшее. Безусловно, они не выпустят его, ведь он же о них расскажет; хотя и не знает, кому принадлежит эта форма, но постарается запомнить её во всех деталях. Он должен присмотреться ко всему на этом корабле, должен прислушаться к каждому слову, хотя и не понимает их языка. Должен запомнить два-три слова, это поможет потом определить национальность пиратов. Ведь, возможно, что ему и удастся спастись из этой ловушки.
Юнга присматривался ко всему, что видел вокруг себя, отыскивая какие-то надписи, буквы или любые другие признаки. Однако не нашёл ничего, кроме знаков умножения, минусов и звёзд, количество и расположение которых он пытался запомнить. Но их предназначение оставалось для него полнейшей тайной.
Если бы Марк разбирался в военных формах всего мира, то он бы очень удивился, рассматривая одежду своего конвоира. Она напоминала военную форму многих флотов, но ни к одному из них не относилась. Командование подводной лодки, которая в мирное время появилась с вражескими целями в чужих водах, применило на всякий случай разные способы маскировки, а также снял все надписи и типичные обозначения на стенах, дверях и машинах, заменив их различными иксами, чёрточками и звёздочками. Всё было сделано для конспирации, для того, чтобы не выдать своё государство в случае провала Только Анч случайно надел китель с форменными пуговицами. И в самой сложной конспирации из поля зрения конспираторов всегда выпадают какие-то мелочи, которые позже могут сослужить добрую службу внимательному разведчику. Так, например, в империалистическую войну случилось, что радист, передавая важную шифрованную радиограмму, будучи другой национальности, сделал маленькую грамматическую ошибку. Эта ошибка привел к тому, что вражеский разведывательный шифровальный отдел расшифровал радиограмму. Противник принял меры, и важная боевая операция была сорвана…
Марк стоял, прислонившись к стене, поскольку чувствовал усталость и слабость после жестоких побоев и не подвижного лежания связанным. На руках он увидел красные полосы, оставшиеся от верёвки. Наверное, такие же следы были и на ногах. Часовой, стоявший возле него с довольно равнодушным видом, потянул за планку, при креплённую к стене, и оттуда отодвинулся на пружине приставной стульчик, подобно тем, которые бывают в коридорах мягких вагонов, только не деревянный, а из тонкого алюминиевого листа. Он показал парню, чтобы тот сел. Марк с благодарностью поднял глаза на часового ему казалось, что на лице моряка промелькнуло выражение сочувствия.
По коридору прошёл Анч. Он был без бороды, и юнга теперь сразу узнал шпиона. Значит, Анч приделывал бороду, боясь, что кто-нибудь из островитян его узнает. Анч не взглянул парню в глаза, скользнул по нему взглядом казалось, не видя его, и вошёл в помещение командира лодки.
Подводный корабль шёл куда-то, не останавливаясь. «Наверное, в открытое море, чтобы там на протяжении дня скрываться», — подумал Марк. Он уже не чувствовал волнения — вместо этого его одолевала сонливость. Это было последствие короткого сна ночью, а потом усталости от напряжения и волнения. Зевая, снова попросил часового показать, который час. И часовой немедленно, но всё так же молча сделал это. Оказалось, он пребывал в коридоре уже сорок пять минут. Кроме Анча за это время никто сюда не заходил. В лодке царила тишина, не считая шума электромоторов и каких-то постукиваний за стеной. Где находились это время Люда и Яся, Марк не знал.