парашют стремглав выносил их наверх, и. внешнее давление ослабевало с каждой секундой. Парашютные маски ещё более ослабляли его, тем самым защищая барабанные перепонки от пробоя. Кратковременность пребывания под большим давлением предохранила Анча и командира и от кессонной болезни, этого страшного врага подводников.
Дело в том, что под большим давлением кровь начинает растворять азот из воздуха, которым дышит водолаз. Если водолаза быстро поднять, внезапно изменится внешнее давление, азот мгновенно выделится из крови, и кровь вскипит, сгустится. И чем больше выделится азота, тем страшнее результаты. Если водолаз некоторое время пробыл на глубине более сорока метров и его сразу поднять на поверхность, у него пойдет кровь изо рта, из носа, из ушей, лопнут барабанные перепонки, и наступит смерть. Спасти его можно, только моментально опустив обратно на ту же глубину и потом поднимая медленно в течение нескольких часов, либо поместив в специальную декомпрессионную камеру, в которой давление повышается искусственно, с помощью нагнетания воздуха. В этом случае может ограничиться только очень сильными болями.
Для шпиона и пирата особенно страшным был первый момент, когда они переходили из подводной лодки в воду, из обычного атмосферного давления под давление восьмидесятипятиметрового слоя воды, но их парашюты были рассчитаны на стометровую глубину, и это гарантировало им спасение.
Вслед за ними взлетел в воздух с веслом-поплавком клипербот. Он не был надут. Если бы его надули, давление воды расплющило бы его. Резиновая оболочка могла выдержать давление воды только в том случае, если бы она была надута сжатым воздухом, но тогда она могла лопнуть на поверхности, как бомба или глубоководная рыба, которую неопытный гидробиолог вытащил своей драгой из морских глубин.
Хотя подъем произошёл сравнительно легко, Анч в первый момент потерял сознание. Рыжий командир, который в свое время тренировался в таких подъемах, правда с меньших глубин, сразу же подплыл к шпиону и привёл его в чувство.
В первую минуту они не заметили вокруг ни одного судна. Но когда, надув клипербот, устроились в нём, Анч первым разглядел примерно на расстоянии мили рыбачью шхуну и сквозь шум в ушах расслышал тарахтение мотора. В их планы отнюдь не входило встречаться с какими-либо судами, на которых можно было встретить множество людей. Не желая, чтобы их заметили, они начали грести в сторону от шхуны.
Где именно они находились, командир-пират не мог сказать Анчу — после обстрела глубинными бомбами в подводной лодке испортились лаг и курсограф. Он ориентировался только по компасу и указателю глубин. Пират ждал, пока непрошеная шхуна отойдёт подальше, и он получит возможность по солнцу определить точно их местопребывание. Для этого он захватил с собой маленькую коробку с необходимыми инструментами.
Заметив, что шхуна свернула и пошла к ним, пираты заволновались. Впрочем, никаких оснований предполагать, что их заподозрят в связи с подводной лодкой, не было. Решили выдать себя за потерпевших кораблекрушение, причем командир-пират должен был выполнять роль моряка, онемевшего от испуга. А в общем-то, Анч ждал шхуну, готовый выдумать любую историю и вести себя соответственно обстоятельствам. Когда шпион узнал «Колумб», он сразу же сказал командиру, что экипаж на этой шхуне состоит из трёх-четырёх человек и можно попытаться захватить её. Условились подняться на судно и при первом удобном случае застрелить двоих, а остальных принудить повернуть шхуну в море, держа курс к месту свидания с пароходом-базой.
Надежды пиратов осуществились почти в полной мере, хотя появление Марка и Яси их чрезвычайно встревожило, даже испугало. Но пираты спешили и даже не спросили юнгу, как он спасся. Впрочем, девочка теперь уже погибла наверняка. Остальных ждала та же судьба — ни шпион, ни пират не были намерены оставлять свидетелей своих преступлений в живых.
Шхуна шла на юг полным ходом. Анч предупредил, что при плохой работе моторист с места не сойдёт, и вообще ему больше ходить не придётся. Командир-пират не отходил от юнги. Наблюдать за работой двух человек захватчикам было удобно, но они понимали, что доверять пленным нельзя. Чтобы обеспечить себя от неожиданного нападения, решили связать мотористу и рулевому ноги. Начали с моториста и крепко спеленали ему ноги двойными стопорными узлами.
Вязал узлы рыжий пират — он хорошо знал, как это делается. «Не хуже опытного боцмана», — подумал Лёвка. Теперь моторист был абсолютно беспомощен: узлы развязать он не мог. Их можно было только разрезать, но большой складной нож, который он всегда носил с собой, отняли пираты.
Марка пока не связали. Пират стал у руля, а юнгу заставили выбрасывать из шхуны рыбу. Пираты считали, что полная нагрузка уменьшает быстроходность «Колумба», к тому же рыба, заполняя палубу, мешала свободно передвигаться. После получасовой работы на палубе стало свободнее. Марка снова поставили к рулю. Рулевой должен стоять у руля, а не сидеть, как моторист, и потому ему спутали ноги, как лошади, а не связали. Марк мог даже медленно передвигаться.
Солнце зашло, и захватчики облегчённо вздохнули. В темноте, не зажигая на шхуне огней, они чувствовали себя в полной безопасности. Так можно было, не обнаруживая себя, обойти любое встречное судно. С появлением первых звезд командир-пират взялся точно определить местонахождение шхуны. Когда он принялся за работу, Марк заволновался. Он подумал, что рыжему непременно понадобится войти в рубку, чтобы произвести необходимые вычисления. А там, в рубке, возле раненого шкипера лежал почти невредимый Андрей Камбала. Кто знает, что он там делал. Марко считал Андрея большим трусом, но надеялся, что рыбак на этот раз не побоится расправиться с пиратами. Безусловно, будь на месте Андрея Лёвка, Стах или даже он, Марк, они воспользовались бы пребыванием пирата в рубке, чтобы проломить ему голову. Это можно было сделать, например, с помощью противопожарных инструментов. А потом уже, отобрав револьвер и прячась в рубке, как в крепости, они сумели бы управиться и с Анчем. Ожидая момента, когда пират пойдет в рубку, Марк следил за ним внимательнее, чем за рулем и курсом шхуны. Суровый окрик Анча заставил юнгу вернуться к своим обязанностям. Тем временем пират закончил астрономические наблюдения и принялся за вычисления. Но, вероятно, не желая работать в обществе убитого и тяжелораненого, он так и не вошёл в маленькую рубку. Своими вычислениями рыжий остался очень доволен. Юнга догадался об этом по тону его разговора со шпионом. У захватчиков было достаточно причин для радости: до предполагаемой встречи с пароходом-базой оставалось шесть-семь часов.
Марк пытался разгадать, почему пираты, захватив шхуну, пошли на юг. В первый момент он думал, что они поднялись на поверхность, чтобы снова поохотиться, что шхуну они утопят, а людей захватят в плен для допросов. Юноша все время ждал появления подводной лодки. Но прошло несколько часов, лодка не появлялась, а пираты всё так же спешили на юг.
Юнга решил, что по каким-то причинам Анч и рыжий отделились от команды подводной лодки. Возможно, подводный корабль находится где-то впереди, на юге, и они спешат именно к нему. Впрочем, Марка брали сомнения: как мог командир подводной лодки оставить свой корабль? Для этого должно было произойти нечто из ряда вон выходящее. Юноше пришло в голову, что подводная лодка потерпела аварию, и он подумал о Люде. От этого предположения его обдало холодом. Девушка могла каким-нибудь образом осуществить их замысел — уничтожить лодку, — но при этом наверняка погибла. Во всяком случае, нужно было узнать, где она. Марк дождался, пока Анч приблизился к нему, и спросил:
— Скажите, где Люда Ананьева?
Шпион смерил юношу циничным взглядом, как всегда, когда ему не надо было маскироваться, иронически улыбнулся и ответил:
— Вас интересует судьба милой девушки Люды? Обещаю: если вы всё время будете усердно исполнять свои обязанности, я отвечу на ваш вопрос по окончании рейса.
Анч повернулся к юнге спиной, отошел на два шага, снова вернулся и так стоял, иронически улыбаясь и крепко сжимая в руке револьвер.
Зная Марка, он побаивался юнги даже связанного, но утешался мыслью, что в конце рейса приставит ему револьвер ко лбу и скажет: «Сейчас вы, мальчик мой, пойдете в гости к милой Люде».
Тьма окутывала море. Впрочем, сегодня она была не такой плотной, как прошлой ночью. Узенький серп молодого месяца блистал на западе и прибавлял немного света к сиянию мерцающих звезд. Командир-пират чуть ли не каждые десять минут заглядывал к Лёвке и Марку, проверяя действие мотора и правильность курса. Время от времени он поправлял рулевого движением руки и что-то сердито бормотал на своем языке, когда тот сбивался с курса. Марк видел перед собой спину Лёвки, рубку и Анча, который, должно быть, собирался войти туда. Но Анч не открыл рубку — его в этот момент позвал командир-пират. Рыжий что-то показывал шпиону в море. Марк взглянул туда же. Далеко по их курсу был виден красный, а левее и немного выше — два белых огня, один над другим. Какой-то пароход с буксиром пересекал им дорогу слева направо. Захватчики перекинулись несколькими словами. Эта встреча их, конечно же, не беспокоила.
Потом Анч подошел к Лёвке, и Марку хорошо был слышен их разговор.
— Я хочу посмотреть на раненого, — сказал моторист. — Может быть, ему надо помочь, сделать перевязку или дать воды.
— Это можно, — ответил Анч. — Я сейчас туда загляну, а потом пущу вас.
На этот раз Анч взялся за скобу и потянул дверь к себе, но она не поддавалась. Думая, что она просто туго пригнана, шпион дернул сильнее. Дверь не открывалась. Тогда он взялся за скобу обеими руками, но ничего сделать не мог. Шпион оторопел. Марк не видел выражения его лица, но даже в темноте было заметно, что движения шпиона стали неуверенными. Значит, Андрей заперся в рубке и отсиживается там. Что же он думает делать? Марк знал устройство рубки. Она была сделана из толстых десятисантиметровых бревен в два слоя. Так ее построили еще прежние владельцы. Дуб высыхал, вымокал и становился всё крепче и крепче. Дверь, правда, была наполовину тоньше, но изнутри в неё были забиты крепкие железные скобы. Если в них засунуть, к примеру, лом, который стоял в рубке среди противопожарного инструмента, разбить дверь даже с помощью топора было бы нелегко. Оставался еще иллюминатор, но его размер, даже если выдавить стекло, не позволял просунуть туда голову. Однако поступок Андрея все же казался очень смелым — пираты могли его просто расстрелять через тот же иллюминатор, в то время как он сам в таком положении ничего не мог сделать захватчикам.