Впрочем, Марк и Лёвка могли довольствоваться тем, что значительно затормозили движение шхуны на юг. Они знали, что после шквала шхуна снова очутилась вблизи Лебединого острова. В этом их убеждал свет маяка. А если бы им стали известны еще и результаты утренних вычислений рыжего, они почувствовали бы полное удовлетворение. Во всяком случае, они заметили, как хмурятся лица захватчиков.
И в самом деле, пираты нервничали. Из-за этого шквала (как они думали) «Колумб» отнесло назад, а теперь выяснилось, что скорость шхуны вообще ничтожна и она не успеет своевременно прибыть к назначенному месту. Они опаздывали на полтора-два часа. Вряд ли пароход задержится на такое время. Перспектива остаться с этой шхуной в море еще на сутки была малопривлекательна. Всё же они спешили на условленное место, как пассажир, опаздывая на поезд, спешит на вокзал, надеясь, что состав прибыл несвоевременно или задержался.
Было одно обстоятельство на шхуне, которое одинаково, хотя и по разным причинам, волновало, раздражало и злило и захватчиков, и пленных — рубка и люди в ней. Лёвка волновался за судьбу раненого Очерета, не зная, что дело было значительно сложнее, чем он думал. Моторист поверил, что раненый заперся изнутри. Шкипера в рубку переносил он и, зная серьёзность его ранения, беспокоился, не умер ли Стах после того, как из последних, возможно, сил запер изнутри дверь.
Марк злился на Андрея Камбалу за то, что ночью не сумел выйти из рубки и напасть на захватчиков. Последние тоже поглядывали на рубку, но не отваживались на решительные меры против ее обитателей. Наутро заметили, что иллюминатор также задраен изнутри. Раненый или раненые заперлись и не проявляли желания показаться на палубе. Пираты даже были рады этому — хлопот меньше, — но в то же время и беспокоились: ведь кто знает, что могут натворить люди, когда они не связаны и не чувствуют у своего виска дуло револьвера.
Анч несколько раз пытался подслушивать у дверей рубки. Иногда казалось, что оттуда доносится шорох и даже звук голоса, но мешал треск мотора. Раза два Анч стучал в дверь, но никто не отвечал.
Когда он в последний раз пытался подслушать раненых, стоя у рубки, его внимание привлёк шум, показавшийся очень знакомым. Но шум исходил не из рубки. Анч оглянулся на рыжего. Тот стоял, задрав голову вверх. Прямо к ним с моря приближался самолёт. Он летел низко, и через минуту лётчик мог уже увидеть название шхуны и, главное, узнать, что происходит на её палубе.
Шпион сообразил, что надо немедленно создать впечатление, будто на судне все в порядке. Он хотел было заставить пленных поднять вверх радостные лица и приветствовать лётчиков взмахами рук, но, посмотрев на моториста и юнгу, понял, что из этого ничего не выйдет, а угрожать револьверами на глазах у пилота невозможно. Тогда он решил проявить абсолютное равнодушие. Приказал пирату подойти к мотористу, а сам стал за спиной юнги.
Шпион очень хорошо владел собой во всех жизненных обстоятельствах, но, прочитав название самолёта, изменился в лице. Он прекрасно помнил, как позавчера с палубы лодки подстрелили самолёт с этим названием, и считал его погибшим. Заметив, что юнга смотрит вверх, он зашипел на него, и Марк опустил голову. Волна радости охватила юношу — он узнал не только машину, но и людей на ней.
Марк был уверен, что и его узнали, и потому предполагал, что «Разведчик рыбы» может сесть на воду поблизости от шхуны. Это встревожило юнгу. Пираты могли обстрелять лётчиков из револьверов. И Марк решил предупредить Барыля и Петимко об опасности. С секунды на секунду он ожидал посадки самолёта, прислушиваясь к звучанию мотора. Но вскоре ему пришлось разочароваться. Шпион отошёл от Марка, и юноша поднял голову: самолёт исчезал вдали. Осталась одна надежда — что лётчики расскажут на острове, где они в последний раз видели «Колумб» и кого на нём обнаружили.
Самолёт встревожил захватчиков. Когда Анч сообщил своему товарищу название машины, тот нахмурился. Марк, наблюдая за ними, убедился, что «Разведчик рыбы» нагнал на них страха. К сожалению, юноша не понимал их разговор.
Но вскоре к пиратам вернулось спокойствие. Во-первых, это мог быть другой самолёт с таким же названием. А если даже и тот самый, всё равно летчики не могли их узнать, а пребывание здесь «Колумба» не должно их удивить. Если самолёт ищет здесь рыбу, то почему не очутиться на этом же месте рыбачьей шхуне? Впрочем, последнее предположение наводило на мысль, что здесь вообще могли встретиться рыбачьи суда. А встреча с ними, особенно если шхуне придется ждать парохода целые сутки, не предвещала ничего приятного. «Колумб» могли узнать и подойти к нему хотя бы для того, чтобы перекинуться несколькими словами со знакомыми.
Будто в подтверждение этих соображений рыжий вскоре заметил на горизонте точку. В бинокль ещё нельзя было разобрать, что это за судно, но именно оттуда прилетел «Разведчик рыбы», и пираты боялись встретить рыбаков. Захватчиков взяла досада. Возможность встречи с рыбаками беспокоила их еще и потому, что чёрная точка лежала как раз на их курсе. Обойти ее издалека — значит потерять драгоценное время; ведь, возможно, совсем недалеко за нею появится другая точка — и это будет желанный «Кайман». Менять курс было нельзя. Оставалось надеяться, что, может быть, то судно сойдет с их курса и, когда оно отплывет подальше, шхуна спокойно проскользнет мимо него.
Вскоре выяснилось, что если это судно не стоит совсем на месте, то, во всяком случае, движется очень медленно. Решили обходить его на таком расстоянии, чтобы оттуда нельзя было прочесть название их шхуны. Была надежда, что сломанная мачта помешает узнать «Колумб» по внешним признакам.
Марк, утомлённый бессонными ночами и не вооруженный биноклем, не сразу увидел чёрную точку на горизонте. Но его заинтересовали внимательные взгляды пиратов, устремлённые в одну сторону, и вскоре он заметил, что привлекло их внимание. Юнга размышлял примерно так же, как и они, но у него возникла и другая мысль: «А что, если это какой-нибудь иностранный пароход? Тогда захватчики перестреляют нас раньше, чем мы к нему подойдём, выбросят за борт трупы, а там смогут наврать, что угодно». Но ведь до тех пор, пока захватчики не выволокли из рубки Андрея и живого или мертвого Стаха, они не могут избавиться от всех свидетелей.
В эти минуты обстоятельства порождали у всех людей на «Колумбе» одни и те же мысли. То, о чём думал юнга, действительно беспокоило захватчиков, и как раз в этот момент они советовались, что делать с пленными. Они уже могли обойтись без них. Двух пуль хватило бы на обоих, но в рубке оставался еще свидетель. Даже случайно застрелив его через дверь, они не смогли бы вытащить труп. Конечно, последняя комбинация их всё-таки более или менее удовлетворяла: без свидетелей они могли бы сказать, что случайно встретили «Колумб» без единого живого человека.
Анч снова обошёл рубку кругом.
В это время точка на горизонте довольно быстро вырастала в пароход. Рыжий пират заметил струйку дыма над ним. Анч приказал Марку повернуть шхуну, чтобы обойти пароход. Юнга как будто не расслышал и продолжал вести судно в прежнем направлении. Шпион хотел было повторить приказ, но его перебил пират.
— Послушайте, агент, — сказал он, разглядывая пароход в бинокль, — мне видны три мачты… Труба между гротом и бизанью, бизань выше фока… Это «Кайман»!
Анч поднёс бинокль к глазам. Через минуту он опустил его. Глаза шпиона блестели. Он произнёс:
— Вы не ошибаетесь, — и повернулся к Марку, чтобы дать приказ держать курс на пароход, но ничего не сказал — юнга и сам держал шхуну на прежнем курсе, и она приближалась к пароходу.
Суда сближались, но захватчики, боясь, чтобы «Кайман» не ушёл прочь, решили поднять сигнал тревоги и сообщить, кто они. Рыжий немедленно взялся за это.
Но тут снова послышался шум самолёта. Теперь он шёл с другой стороны, держа курс между шхуной и пароходом. Появление второго самолета усилило общее волнение на шхуне. Скоро, впрочем, выяснилось, что летел тот же самый «Разведчик рыбы». Теперь он кружил поблизости. Это уже напоминало слежку. Налётчики заволновались. «Куда исчезал самолет, почему он вернулся? Если следит за шхуной, то по каким причинам и чем это угрожает?» Все эти вопросы проносились в голове пиратов, но больше всего они боялись, как бы самолет не напугал «Кайман», и тот не ушёл прочь. Но пароход, как видно, не собирался покидать свое место, несмотря на присутствие самолета и шхуны.
Рыжий завершил подготовку и поднял на обломке мачты знаки, понятные лишь капитану «Каймана», заранее обусловленные между ним и командиром лодки. На самолете, казалось, заинтересовались знаками, и он спустился очень низко над шхуной, впрочем, держась на высоте, недостижимой для револьверных пуль. Захватчики догадались, что пилоты боятся обстрела, а сами не вооружены. Понимая, что теперь уже нечего скрываться, пираты вытащили револьверы и стали угрожать ими лётчикам.
Оба пленника, не видя друг друга, пришли к одной мысли — не допустить шхуну к пароходу. «Разведчик рыбы», появившись снова, подбодрил их, и они верили в находчивость и энергию Барыля и Петимко. Марк понял свою ошибку и повернул руль. В то же мгновение затих мотор. Лёвка выключил его и протянул руки вверх к самолету. Анч подскочил к мотористу и несколько раз ударил его по голове рукояткой револьвера. Лёвка упал на мотор, прикрыв его собою. На голове у него выступила кровь. В этот миг самолет, как ястреб, налетел на шхуну, точно собираясь ее таранить. Лётчики пронеслись на метр выше мачты. Анчу показалось, что самолет падает ему на голову. Он оставил Лёвку и откинулся назад. Рыжий хоть и был встревожен этим нападением, но в то же время заметил в бинокль, что с «Каймана» сигналят. Командир лодки взбежал на нос и принялся семафорить, вызывая пароход на помощь. В ответ «Кайман» немедленно двинулся к шхуне, которая теперь стояла на одном месте.
В этот момент далеко-далеко на горизонте появилась еще одна едва заметная точка.