— На мину налетел! — воскликнул один из рыбаков.
— Или котёл разорвало, — ответил другой.
Над морем взлетела ракета. За первой — вторая, третья. Пострадавший пароход звал на помощь. Вскоре снова вспыхнул огонёк в море; он разгорался всё ярче. Это горел пароход. На берегу рыбаки быстро разожгли костёр, чтобы указать пострадавшим, куда должны плыть лодки.
Пламя боролось с дождём. На мерцающем фоне костра вырисовывались строгие силуэты в плащах. Все молчали. Казалось, каждого сверлила одна и та же мысль, а в горле застряли одни и те же слова. И первым эти слова произнёс подросток Лёвка:
— А если у них лодок не хватит?
Рыбаки нерешительно переглянулись, но никто ничего не сказал. Свистел ветер, клокотали взбудораженные волны, и никто не осмеливался предложить выйти в такую ночь в море.
— Дядя Стах, там же люди гибнут! — закричал Лёвка.
Хмурый Стах выпрямился. Он не сводил глаз с плавучего костра в море. Ни к кому не поворачивал головы. И тут с речью выступил рыбный инспектор. Он говорил, что нужно помочь, и уверял, что среди них нет трусов. Он громко уговаривал, но все стояли мрачные и не двигались. Но вот умоляюще и настойчиво закричал Лёвка:
— Дядя Стах, поплывём им на помощь!
Стах оглянулся на него, обвёл всех взглядом, махнул рукой и сказал глухо:
— Идёмте! Идёмте! Люди ведь гибнут. Кто смелый, идём! — И пошёл широким тяжёлым шагом к шаланде. Рядом с ним пошёл Лёвка, а следом двинулись Тимош Бойчук и Андрей Камбала.
Возле костра с минуту молчали. Но вот, ничего не говоря, один за другим все направились к шаландам.
Побеждая волну, шаланды отчалили и исчезли в темноте. На берегу остался Лёвка. Взрослые не взяли мальчика, и он плакал от досады.
Стах велел ему поддерживать огонь.
Лёвка вернулся к костру. Там стоял только один человек — Яков Ковальчук. Рыбный инспектор остался на берегу.
В ту ночь рыбаки из Соколиного выселка спасли почти всех пассажиров и большую часть команды парохода «Дельфин», погибшего от взрыва котлов. В течение нескольких дней спасённые покинули Лебединый остров. Осталась только маленькая девочка, родители которой погибли во время аварии. У неё была разбита голова, и она лежала без сознания.
Девочку забрала к себе жена Якова Ковальчука. Малышка наконец пришла в сознание, но, то ли от удара по голове, то ли от испуга, забыла всё, что знала раньше, даже забыла, как её зовут. Она едва вспомнила слова и не могла ходить. Год прошёл, пока чуткая женщина, окружив девочку материнской лаской и заботой, заново учила её ходить и говорить и уже хвасталась ею, как родной дочерью. Инспектор не очень-то одобрял поступки жены, но, когда по прошествии ещё двух лет его жена неожиданно умерла, он оставил Найдёнку, — так её называли, — присматривать за порядком в своём доме. В выселок девочку не пускал, школу она не посещала, поскольку была, как говорили все, дефективной.
Гуляя по острову, Люда размышляла об истории Найдёнки. Эту историю рассказала ей сестра Марка — Мария, и теперь девушка часто думала о «дефективной». Она больше её не видела, хотя несколько раз проходила мимо дома рыбного инспектора. Во дворе у него всегда было пусто, ни единого признака чьего-либо присутствия, только дым иногда поднимался над дымарём.
Со дня на день Люда ждала приезда отца. Она гуляла по берегу бухты и всматривалась в море, надеясь увидеть шхуну, пароход или шаланду, на которой прибудет отец. В течение нескольких дней должен был прийти «Колумб», и она надеялась увидеть также Марка.
Вместо «Колумба» пришла другая шхуна. Шкипер рассказал, что «Колумб» отправлен в открытое море, а оттуда он пойдёт в Карагалинский залив, а это отнимет десять-двенадцать дней.
Прошло дней восемь, и Люда снова обходила бухту, а когда заметила, что подошла к самому дому Ковальчука, ей захотелось увидеть Найдёнку и поблагодарить девочку за спасение мальчика. Люда знала, что инспектора сейчас нет дома: он вышел вместе с рыбаками в море на шаландах. Наверное, поэтому Люда и отважилась осуществить своё намерение.
Домик выглядел довольно приветливо. Он белел среди небольшого сада, обкопанного канавой и ограждённого камышовым плетнём. Подворье было расположено на холмике метров за триста от бухты. Люда свернула от берега и поднялась на холмик по чуть протоптанной дорожке. Через забор на грядках возле дома заметила девочку лет четырнадцати, в несуразном платье из грубой мешковины, босую, в порванной соломенной шляпе на голове. Девочка стояла, наклонясь. Она полола грядки и тихо напевала.
Люда сразу догадалась, что это Найдёнка, и стала прислушиваться к песне:
Не сердись, море,
Ветер, не вей,
Солнышко, ярко свети.
Друг ты мой милый,
плыви быстрей!
В это время в огороде появился чёрный лохматый пёс. Это было настоящее страшилище. Вывалив язык и тяжело дыша от жары, он приблизился к грядке, на которой работала Найдёнка. Девочка заметила его, подняла голову и улыбнулась собаке. Теперь Люда рассмотрела её лицо. Пёс наклонил голову, но сразу же и поднял её, настороженно повёл ушами и посмотрел в ту сторону, где стояла Люда. Найдёнка снова взялась за работу, не заметив этого. Люда не стала дожидаться, когда пёс её обнаружит, и крикнула:
— Девочка!
В тот же миг пёс злобно залаял, прыгнул через грядку и бросился к забору. Найдёнка выпрямилась, увидела незнакомку и закричала на собаку:
— Разбой, назад! Стой! Стой!
Услышав приказ, пёс неохотно подчинился. Он застыл на месте, но лаять не перестал.
Найдёнка стояла, не выказывая желания подойти к незнакомке, чтобы сказать ей что-нибудь или спросить.
Люда заговорила первая:
— Девочка, пожалуйста, подойди ближе.
Найдёнка подошла к забору. Вслед за ней, перестав лаять, потихоньку приблизился и Разбой. Найдёнка молчала. Теперь Люда видела смуглое лицо русоволосой девочки с приплюснутым носиком, синими глубокими глазами и заметным шрамом над левым виском.
— Я пришла поблагодарить тебя за то, что ты спасла мальчика в бухте.
Найдёнка молча слушала, рассматривая незнакомку с ног до головы. Люда тоже помолчала и начала снова:
— Видишь ли, я виновата, что он заплыл так далеко, а рядом не было в тот момент лодки. Если бы ты не приплыла к нему первой, мы бы вряд ли успели его спасти. Я тебе очень-очень благодарна.
Найдёнка продолжала молчать. Люда следила за её лицом, но оно оставалось равнодушным, без всяких эмоций. Казалось, девочка слышит слова, но тут же их забывает; Люда искала на лице Найдёнки какие-либо признаки дефективности, но ничто, кроме этого странного молчания, не вызывало подозрений в её нормальности. Выражение глаз Найдёнки говорило о какой-то мысли. Она, казалось, очень заинтересовалась Людиным нарядом.
— Ты очень хорошо плаваешь. Это правда, что ты заплываешь далеко в море? Я окончила в прошлом году школу плаванья и на соревнованиях заняла первое место. Мне бы хотелось поплавать вместе с тобой.
Разбой отрывисто гавкнул и сел у ног девочки.
Найдёнка, будто о чём-то вспомнив, нахмурилась и, внимательно посмотрев Люде в глаза, сказала:
— Уходите отсюда. Яков Степанович не любит, когда чужие без него приходят. Если он узнает, что вы приходили, то рассердится.
Неподалёку от Найдёнки алела великолепная роза. Люда решила попросить цветок и завершить свой неудачный визит.
— Если можно, подари мне, пожалуйста, один цветок.
Найдёнка охотно сорвала несколько цветов, связала бечёвкой и бросила через плетень. Люда ловко поймала их.
— Спасибо. Ты, если хочешь, приходи ко мне. Меня зовут Люда Ананьева. Мой отец — профессор Ананьев.
Мы живём у моего дяди — шкипера Стаха Очерета. Одним словом, спрашивай меня у Очеретов. Приходи. Ну, до свиданья.
Она повернулась и пошла.
— Девушка, — услышала Люда позади голос Найдёнки и обернулась.
— Скажи, ты сама башмаки сделала? — спросила Найдёнка, показывая на сандалии у Люды на ногах.
— Нет, я купила.
— Угу! — Найдёнка отвернулась, позвала Разбоя и направилась к своей грядке.
9. ФОТОГРАФ АНЧ
В тот же день Гришка после утреннего купания в компании с двумя одногодками отправился искать приключений на островных пастбищах. Они оседлали длинные хворостины и, представив себя каждый по меньшей мере командиром конного полка, помчались по острову. Оставили позади небольшую группу коров, которые разбрелись между кустами без присмотра, пробежали вдоль маленького ручейка и разбежались в разных направлениях, условившись, кто кого будет искать. Гришка забежал дальше всех. Вскоре он увидел пролив, отделяющий остров от суходола. По проливу плыла лодка — по-видимому, от Зелёного Камня к острову. Остроглазый Гришка долго следил за лодкой, поджидая, когда поблизости появятся товарищи. Но они, наверное, забежали далеко в другую сторону и, не найдя его среди кустов, отправились в выселок. Гришке наскучило прятаться. Мальчик заметил большую яркую бабочку и начал её ловить. Бегал, пока не накрыл бабочку шапкой. Но, очутившись в его пальцах, бабочка уже не была такой блестящей, потому что стряхнула часть пыльцы и помяла крылышки. Разочарованный Гришка выбросил бабочку и снова перевёл взгляд на залив. Лодка подошла к острову. На берег вышел мужчина, а лодка повернула назад. Прибывший отправился напрямик через остров. Гришку этот приезд не интересовал — мало ли кто с Зелёного Камня приезжает! Мальчик решил вернуться в выселок. Он шёл без тропинки, в высокой траве, достигавшей ему до плеч. В этой траве попадались великолепные синие и голубые колокольчики и белые с жёлтой серединкой ромашки. Люда как-то просила принести ей цветов, теперь Гришка вспомнил об этом. Он набрал уже хороший букет, когда его догнал человек, шедший от берега залива.
— Эй, мальчик! — позвал он.
Гришка увидел недалеко от себя на узенькой тропинке высокого дядьку в белой фуражке, с плащом, переброшенным через руку. Через плечо у него на ремне висела какая-то коробка. В руке он держал приличных размеров чемодан. Дядька был одет в серый костюм, а на ногах у него были чёрные краги. Мальчик видел его впервые.