рунте растут маленькие кустики иссиня-стальных и красных водорослей. Не всякая рыба заплывает на такую глубину. Это еще не океанские глубины в тысячи метров, где давление достигает сотен атмосфер, доступные лишь для батисфер и гидростатов, но это уже по ту сторону глубинного порога, смертельно опасного для человека.
На этой глубине можно наткнуться на затонувшие пароходы и корабли, которые редко привлекают внимание водолазов. Некоторые из них лежат здесь много десятков лет, и кто знает, сколько они еще пролежат, пока подъём их станет легким делом.
Приблизительно в ста километрах от Лебединого острова на глубине восьмидесяти пяти метров лежал корабль странной формы, без мачт, но с выступом, похожим на капитанский мостик, с двумя маленькими пушками и низенькими поручнями вокруг палубы. Опытный глаз моряка или водолаза узнал бы в этом корабле подводную лодку. И хотя ничего удивительного нет в том, чтобы встретить на такой глубине современный «Наутилус»[11], но поведение этой лодки удивило бы наблюдателя. Долгое время она лежала без движения. Из прогнутого борта тоненькой струйкой всплывала наверх нефть, руль глубины был странно изогнут. А главное, в лодке не слышно было каких-либо признаков жизни, будто экипаж вымер или притаился, опасаясь надводных судоразведчиков с очень чувствительными гидрофонами.
Впрочем, если бы водолаз опустился сюда и приложил ухо к стенке затопленной боевой рубки, он услышал бы за этой стенкой между рубкой и центральным постом управления неясный шелест.
К сожалению, водолазов вокруг не было видно.
А за стенкой в маленькой каюте, расположенной в центральной части подводного корабля, слышался тихий разговор. Если бы каюту осветили лучом сильного прожектора, можно было бы увидеть на койке забинтованного человека в морской форме, с выражением ужаса и отчаяния в глазах, а рядом с ним на стуле — светловолосую девушку лет семнадцати с миндалевидными зелеными глазами, в которых светились мужество и напряженная мысль.
Этой девушкой была Люда Ананьева, а на койке лежал раненный зверем пират, помощник Анча, брошенный на произвол судьбы своим начальником. Прошло уже много времени с момента, когда подводная лодка окончательно остановилась, а её командир вместе с Анчем, воспользовавшись масками, выбросились на поверхность, затопив для этого боевую рубку.
В течение первого часа своего вынужденного свидания наедине Люда и пират молчали. Телефон в центральном посту долго звонил и наконец умолк. Девушка не вышла туда, а раненый не мог этого сделать, если бы и захотел. Впрочем, возможно, что в отчаянии он вообще ничего не слышал. Обоим было ясно, что их вместе с обитателями других помещений корабля оставили умирать на морской глубине. Никто не придёт к ним на помощь, о них даже никто никому не сообщит. Два трупа в центральном посту управления свидетельствовали о том, что командир лодки и шпион заботились лишь о себе, и теперь они сохранят тайну плавания и гибели подводного корабля.
Люда обдумывала положение. Из разговора пирата и шпиона перед бегством она узнала о глубине, на которой лежит лодка, и поняла, что выбраться отсюда без специальных приспособлений или посторонней помощи невозможно. Лодка погибла, но часть её экипажа жива и ожидает смерти. Вряд ли эти люди согласны умереть ради того, чтобы сохранить свою тайну. Но они знакомы с подобными случаями аварий подводных лодок и способами их спасения на этих глубинах. Она хотела поговорить, спросить, что можно придумать в такой ситуации.
— Послушайте, как мне вас называть? — обратилась она к своему раненому соседу.
— Антон, — послышался голос после короткого молчания.
— Скажите, какие есть способы спастись с такой глубины?
— В нашем распоряжении — никаких… Если бы тем двоим, что выбросились из лодки, удалось спастись, они могли бы сообщить о нас. Но даже в таком случае вряд ли водолазам удастся поднять нас с этой глубины.
— Разве это невозможно?
— Фактически почти нет.
— Вы говорите: «почти»…
— На такую глубину водолазы спускаются, но для этого требуется очень много времени. Допустим, нас найдут и лодку поднимут. Но пока закончатся подъёмные работы, мы все погибнем без воздуха.
— Выходит, положение не так уж безнадёжно. Если бы нам удалось сообщить о себе, я уверена, что эпроновцы спасли бы нас.
— Разве что ваши эпроновцы… Но ни один из тех, кто спасся, не захочет вызывать на помощь советских водолазов.
— Я слышала разговор про аварийный буй. Если я правильно поняла, его можно выбросить на поверхность и подать о себе весть.
Раненый пошевелился. Девушка зажгла в нём искру надежды.
— Да, да… Если мы выбросим буй… Если его немедленно найдут и передадут эпроновцам… Мы проживём еще три-четыре дня.
Светлое пятно, едва видневшееся на том месте, где горела лампочка, совсем погасло. Каюта погрузилась в темноту. Люда потеряла последний ориентир и теперь могла двигаться только на ощупь.
— Нам нужен свет, — сказала девушка.
— У меня есть спички, — ответил Антон, — но каждая зажжённая спичка уменьшает запас кислорода.
— Неужели здесь нет электрического фонарика?
— Попробуйте найти старшего офицера и обыщите его карманы — у него должен быть фонарик.
Люда вспомнила, что труп старшего офицера лежал на ступеньках между каютой и центральным постом управления. В одном из его карманов Люда действительно нашла электрический фонарик, похожий на трубку. Зажгла, осмотрела убитого и вернулась к столику. Теперь можно было пользоваться фонариком.
— Экономьте батарею, — сказал Антон.
— Знаю, — ответила девушка и погасила фонарик. — Что же дальше?
— Напишите записку, которую надо положить в буй.
Девушка нашла в столике бумагу, автоматическую ручку, поставила возле себя фонарик и стала писать.
— Как называется эта подводная лодка?
Антон молчал.
— Вы хотите, чтобы вас спасли эпроновцы, и отказываетесь назвать свой корабль?
— Пишите — пиратская подводная лодка, — глухо ответил раненый, — а там уж они сами разберутся.
— Хорошо. Как определить, где мы находимся?
И снова молчание.
— Буй можно пустить плыть, а можно оставить на привязи, — ответил Антон. — В первом случае точно определяют местонахождение подводной лодки, а во втором — буй сам показывает это место, если его не сорвёт ветром и волнами (он очень чувствителен к ветру). Если мы далеко от морских путей, то буй на привязи может оставаться незамеченным бесконечно долго.
— Но мы же не знаем, где мы!
— Выпустим привязной буй.
Больше Люда ни о чём не спрашивала. Она писала быстро, не задумываясь, и через несколько минут прочла раненому:
— «Борт пиратской подводной лодки. Лодка затонула на глубине восьмидесяти пяти метров. Командир лодки и шпион Анч выбросились на поверхность, застрелив перед этим старшего офицера и рулевого. Осталась в каюте возле центрального поста управления с одним раненым. В лодке есть люди, но связь с ними прервана. Электричество погасло, пользуюсь фонарём. Запас воздуха ограничен. Ждём помощи эпроновцев».
Окончания она раненому не читала. Там было следующее:
«Пираты захватили меня в плен в бухте Лебединого острова вместе с Марком Завирюхой и Ясей Най-дёнкой. Допрашивали о торианитовых разработках, местонахождении военных кораблей, “Буревестнике” и др. Марк подвергся пытке. Он и Яся погибли как герои. Раненый пират знает русский язык и называет себя Антоном.
Если нас не спасут, известите о моей смерти отца, профессора Ананьева, находящегося на Лебедином острове.
Люда Ананьева».
По указанию раненого Люда пошла в центральный пост управления, чтобы найти там буй и шахту, по которой его выбрасывают на поверхность моря. Нашла узкий полосатый цилиндр длиной в полтора метра. Верхняя часть его представляла собой трубчатый стержень с двумя намотанными на нём флагами, означавшими: «Терпим аварию, необходима немедленная помощь». В верхней части этого цилиндра легко вывинчивалась головка, и оттуда вынималась алюминиевая трубка, в которую можно было вложить записку. Дно цилиндра заканчивалось кольцом-ушком, к которому был крепко привязан тросик. Этим тросиком буй соединялся с подводной лодкой. Он, так сказать, служил якорным канатом.
Девушка разыскала и шахту для выбрасывания цилиндра. Ей только однажды пришлось вернуться в каюту и спросить раненого, как открыть горловину шахты. Это оказалось очень легко. Сперва отвинчиваются зажимы внутреннего клапана, клапан поднимается, и буй вставляется внутрь, затем клапан снова задраивается, и поворотом рычага в шахту впускается заряд сжатого воздуха. Воздух преодолевает давление воды на внешний клапан, и буй вылетает вверх, как торпеда.
Получив все инструкции, Люда спрятала в алюминиевую трубку записку, завинтила крышку и положила цилиндр в шахту. Потом проверила крепость троса, задраила внутренний клапан и выстрелила. Легкий шум известил ее о том, что буёк вылетел из лодки. Люда представила себе, как раскрашенный цилиндр пробил водяную толщу, всплыл на поверхность и остановился, покачиваясь с боку на бок. Одновременно развернулись флаги. Теперь оставалось только, чтобы его кто-нибудь заметил. Никто не пройдёт равнодушно мимо этих флагов, разве только диверсанты могли бы уничтожить аварийный буй. Но пират и шпион уже, вероятно, далеко от этого места, если они вообще успешно выбрались на поверхность.
Мысли девушки прервал голос Антона.
— Сделано? — спросил он.
— Да, выпустила.
— Только бы не прошёл шторм или сильный шквал, а то буёк может сорваться. Тогда даже ваши эпроновцы не смогут нас найти.
И опять наступило гнетущее ожидание. На свое счастье, обитатели лодки не знали, что через несколько часов над морем действительно пронёсся шквал, сорвал их буй и понёс его сначала на север, а затем на восток…
Некоторое время молчали. Потом Люда предложила измерить количество воздуха и продовольствия, которое было в их распоряжении. Центральный пост управления и обе каюты рядом с ним имели форму правильных квадратов, поэтому Люде легко было высчитать объём этих помещений. В сумме кубатура несколько превышала двадцать кубических метров. В нормальном атмосферном воздухе это значило бы наличие четырёх тысяч литров кислорода. Человек потребляет в сутки пятьсот литров кислорода. При нормальном дыхании им хватило бы его на четверо суток. Но воздух в подводной лодке был уже испорчен. Недавно здесь находились шесть человек. Кроме того, он очищался не от всей углекислоты, и возникали опасения, что очистители вовсе перестанут работать.