5. СОЛНЕЧНЫЙ ГАЗ
Комендант порта Лузаны заносил в блокнот название грузов, которые собирался в первую очередь передать на «Пенай». Дежурный по порту известил, что пароход уже показался на горизонте. Сегодня Лузаны были конечным пунктом рейса «Пеная». Он доставил сюда вспомогательную партию эпроновцев для расчистки рейда. Со времени Гражданской войны на этом рейде затонуло несколько небольших судов, которые лежали под водой и часто мешали пароходам, приходящим в порт. Места, где они затонули, приходилось отмечать охранными поплавками и держать специальных лоцманов. Наконец пароходство решило очистить лузанский рейд и заключило соответствующий договор с Эпроном. Работы по расчистке рейда начались в августе и должны были закончиться в сентябре. Сначала в Лузанах работала группа из трёх человек, но после обследования дна выяснилось, что для своевременного окончания работ нужно вызвать помощь. Сегодня «Пенай» должен был доставить ещё четверых водолазов и соответствующую установку.
К капитану порта пришёл инженер эпроновской партии, чтобы договориться о плане разгрузки «Пеная» и организации дноочистительных работ со следующего дня.
В окно комнаты коменданта были видны бухта, рыбачьи суда и чуть вдалеке — «Буревестник». Эсминец недавно пришёл в порт, сдал на катер пограничной охраны Анча и теперь грузился углём.
На столе зазвонил телефон. Комендант порта поднял трубку:
— Алло!
— Вас вызывает Зелёный Камень для срочной беседы, — послышался голос телефонистки.
— Срочной? Скорее соединяйте!
— Говорит профессор Ананьев, — послышалось из трубки. — Сегодня рыбачья шаланда из Соколиного выселка подобрала в море плавучий буй с флажками. В нём найдена записка от моей дочери. Она сообщает, что находится на подводной лодке. Лодка повреждена и лежит на грунте. Необходима немедленная помощь.
— Местонахождение лодки указано?
— Нет, указана только глубина.
— Какая глубина?
— Восемьдесят пять метров.
— Восемьдесят пять метров? — переспросил комендант.
Инженер-эпроновец насторожился.
— Пишите, — сказал комендант инженеру, указав рукой на карандаш и бумагу.
Профессор Ананьев читал в телефон Людину записку, комендант повторял его слова, а инженер быстро записывал.
— Профессор, я немедленно извещу всех, кто сможет оказать помощь, — сказал комендант, когда инженер закончил записывать. — Как только получу известия о принятых мерах, сразу же позвоню вам.
Теперь инженер уже все понял. Он сидел над телеграммой, сжав голову руками. Лицо его было темнее ночи. Он думал о том, что подводную лодку найти в море очень трудно, а людей спасти почти невозможно, потому что водолазы не могут быстро работать на такой глубине. В 1916 году американские водолазы подняли подводную лодку с глубины восемьдесят метров. Это был рекорд. Ни одного человека с этой лодки не спасли.
Комендант порта схватил телефонограмму и побежал на радиостанцию, находившуюся в этом же здании.
Инженер так и не поднялся из-за стола. Он сидел в одиночестве и не слышал, как к пристани подошёл моторный катер погранохраны. Только когда в кабинет коменданта вошли командиры-пограничники, водолазы и сам хозяин комнаты, инженер как будто пришел в себя.
Комиссар эсминца немедленно открыл совещание:
— Товарищи, мы ждем ответа на извещение о найденном письме Люды Ананьевой и распоряжения, как организовать спасательные работы. Ответ придёт с минуты на минуту. Командир нашего эсминца готовит корабль к немедленному выходу в море. Радист эсминца держит связь со штабом командования. Но и мы здесь не должны терять ни минуты. Необходимо немедленно выработать план спасения тех, кто остался в живых на подводной лодке. Такова цель нашего совещания. Прошу сразу же вносить предложения.
С минуту все молчали, наконец инженер сказал:
— У нас есть один металлоискатель, но этого мало. Надо немедленно вызвать все эпроновскне суда, на которых есть металлоискатели, и начать поиски подводной лодки…
— Разрешите, товарищ, — прервал инженера комиссар. — Мы почти точно знаем место гибели подводной лодки. Случайно наткнулись на него вчера. Там вытекает нефть и всплывает на поверхность. Мы не думали, что в лодке кто-нибудь ещё жив.
— В таком случае мы поднимем лодку, — ответил инженер, — хотя никогда ещё не поднимали корабли с такой глубины. Но людей… — Он замолчал.
Все его поняли. Только комиссар посмотрел вопросительно и произнёс:
— Почему?
— Это займёт очень много времени. Кроме того, в нашей партии нет водолазов, которые работали когда-нибудь на такой глубине. Надо вызвать глубоководников.
— Товарищ комиссар, прошу слова, — сказал водолазный старшина Варивода.
— Пожалуйста.
— Я тоже никогда не спускался на такую глубину, но уверяю вас — спущусь на восемьдесят пять метров и буду там работать. Мои товарищи, молодые водолазы, сказали мне, что, если необходимо, готовы идти на сто метров в своих мягких скафандрах.
Комиссар взглянул на Вариводу и эпроновцев с гордостью, инженер — с сочувствием.
— Я понимаю вас, товарищи, — сказал инженер. — Я тоже спущусь с вами. Мы сделаем всё, что сможем, но не забывайте, что на этой глубине вы можете работать максимум один час, а поднимать вас придется пять часов. Эх, если бы нам… — Он замолчал.
— Что вы хотели сказать? — спросил комиссар.
— Инженеры делали опыты. Они заменяли азот воздуха гелием. Водолазы, получая вместо воздуха смесь гелия с кислородом, застрахованы от кессонной болезни и могут работать долгое время на больших глубинах. Но у нас солнечного газа нет. Во всяком случае, для этого он нужен в большом количестве.
В комнату вошёл радист и подал коменданту порта радиограмму. Комендант просмотрел её и затем прочёл вслух:
— «Штаб флота поручил организацию спасательных работ Эпрону. Общее руководство работами возлагается на командира эсминца “Буревестник” капитан-лейтенанта Трофимова. Всем органам Нар-комвода предлагается безоговорочно оказывать всестороннюю помощь спасательной партии. В распоряжение капитан-лейтенанта Трофимова выделяется пароход “Пенай”. Всю водолазную партию немедленно отправьте на место спасательных работ. Информируйте о ходе операций ежечасно».
— Совещание объявляю закрытым, — сказал комиссар, взглянув в окно.
Он заметил на мачте эсминца флаги. Этим сигналом его вызывали на борт. Должно быть, на «Буревестнике» уже получили ответную радиограмму.
В это время комендант порта поднял телефонную трубку и попросил связать его без всякой очереди с Зелёным Камнем. Комиссар понял, что комендант говорит с отцом Люды Ананьевой и вкратце сообщает ему последние новости. Дождавшись конца беседы, он попросил передать ему трубку.
— Профессор Ананьев? Здравствуйте. Да, это я. У меня к вам просьба: скажите, вы добываете гелий?.. В небольшом количестве? Уважаемый Андрей Гордеевич, нашим водолазам, которые будут поднимать лодку, для продуктивной работы на большой глубине необходим воздух, в котором азот заменен гелием… Да. Да. Ага… Мы вышлем вам баллоны с кислородом самолётом, немедленно… Спешите на Лебединый остров. Сегодня ночью «Буревестник» зайдет в Соколиную бухту и заберёт гелиевый воздух. До свиданья.
Комиссар повесил трубку и обратился к инженеру:
— Гелий есть. Надо немедленно раздобыть кислород в баллонах под давлением. Сколько возможно, отправим сейчас на «Разведчике рыбы». Остальное заберет с собой «Буревестник».
Инженер знал, какие необычайные трудности предстояло им испытать, но в его глазах мелькнула искра надежды.
— Распорядитесь не разгружать «Пенай», — сказал инженер коменданту порта, — и немедленно перенести на его палубу всё наше оборудование, в том числе и кессонную камеру.
Через тридцать пять минут в воздух поднялся «Разведчик рыбы», нагруженный баллонами с кислородом. Барыль летел один, без штурмана, чтобы взять больше баллонов. Петимко догонял его на «Буревестнике», вышедшем из порта через сорок минут после совещания. Через пятьдесят пять минут «Пенай» покинул Лузаны и вышел в открытое море, прямо к тому месту, где лежала пиратская подводная лодка.
Шхуна «Колумб» подходила к Лузанам. Рыбаки видели, как в воздухе пронёсся самолет, с бешеной скоростью промчался «Буревестник». Наконец они узнали старый «Пенай», который, выпуская целую тучу дыма, должно быть, изо всех старческих сил спешил по необычному для себя курсу.
6. ТЕРЯЮТ НАДЕЖДУ
Фонарик больше не светил. Батарея была израсходована. Люда сидела на постели в кромешной темноте. Девушка только что проснулась. Ей казалось, что кто-то стучит в дверь, но она, вероятно, ошиблась — тишина была мёртвой и неподвижной. Хотелось есть и пить. На ощупь она нашла бисквиты и графин с водой. В кармане лежали спички, но Люда не хотела их зажигать, чтобы зря не растрачивать кислород. Она знала, что до определенного момента кислород на подводной лодке непрерывно обновляется, а количество углекислоты не увеличивается. Это продолжается до тех пор, пока кислород выделяется из баллонов, пока работают собиратели углекислоты. В других помещениях корабля этот процесс уже давно прекратился. Об этом свидетельствовала смерть обитателей машинного и торпедного отделений. Завершился ли этот процесс в центральных помещениях лодки, Люда не знала наверняка, но догадывалась, что, должно быть, завершился — у нее болела голова, хотелось уснуть.
Возможно, это было от усталости. Девушка решила немного полежать, и если сон начнет уж слишком одолевать, бороться с ним. Она легла на кровать и вскоре почувствовала большую слабость, вялость; хотела встать, но не было сил; чувствовала, что теряет сознание. Вдруг её поразил какой-то шум и свист за дверью. Она подняла голову. «Неужели в центральный пост управления прорвалась вода?» Но очень скоро шум и свист прекратились.
Она уже представила себе центральный пост, наполненный водой, но в эту минуту услышала какое-то позвякивание, точно там кто-то шевелится. «Кто же это может быть?» Ясное дело, только раненый Антон. Чтобы узнать, в чём дело, Люда отворила дверь и прислушалась. Кто-то, тяжело дыша, полз в нескольких шагах от неё.