В это время Соединённые Штаты Америки, вступив в империалистическую войну, расширили добычу гелия. Они нашли у себя его природные источники. Теперь у них есть два больших завода по добыче солнечного газа, и он имеется у них в нужном им количестве. Сейчас в Соединённых Штатах гелий стоит только в десять или пятнадцать раз дороже, чем водород. Американцы за границу свой гелий продают очень редко и в небольшом количестве. Каждый раз на продажу гелия за границу требуется специальное разрешение американского правительства.
Дешёвый гелий ищут во всех странах. Дорогой гелий везде можно добывать из воздуха, но стоимость его будет огромной. Это так же невыгодно, как добывать золото из морской воды, хотя мы знаем, что в морской воде оно есть. Дешёвый гелий даст возможность сохранить от пожара дирижабли, аэростаты, стратостаты и продвинет вперёд строительство огромных воздушных кораблей.
В Индийском океане возле берегов Индии есть остров Цейлон. Принадлежит он англичанам. На этом острове найден минерал торианит. Исследователи обнаружили, что из каждого килограмма торианита можно добыть десять литров гелия. Для этого только нужно распечь торианит на огне.
На песчаном холме нашего острова я нашёл чёрный песок. Мне казалось, в этом песке много торианита, а значит и гелия. Все мои чаяния оправдались. Это высококачественный песок, который более богат торианитом, чем пески островов Индийского океана. Безусловно, из него можно добывать гелий. Кроме того, из него можно добывать одно вещество, которое называется мезоторий, оно замещает радий и оценивается в пятьдесят тысяч рублей за килограмм. Для того, чтобы наладить этот промысел, надо хорошо знать две вещи. Во-первых, много ли здесь этого песка, во-вторых, нужно найти способ дешёвой и быстрой добычи гелия в больших размерах.
Потом профессор рассказал о будущем Лебединого острова, когда на нём будет создано предприятие по добыче гелия и мезотория.
Слушатели обступили его ещё теснее. Никто, за исключением двоих, до позднего вечера не покидал собрания. Разошлись они только где-то в полночь, когда уже высоко поднялась полная луна, возбуждённые и увлечённые рассказом профессора.
Эти двое, которые ушли с собрания раньше, были Марк и Люда. Они знали больше других, поскольку чаще виделись с профессором. Приблизительно то же самое он рассказывал сегодня днём во время путешествия по морю на шхуне. Люда могла даже многое добавить к рассказу, потому что отец держал её в курсе всех дел.
Дойдя до моря, парень и девушка уселись на небольших бочках из-под рыбы. Обоим хотелось поболтать, этим они и решили заняться во время собрания, так как шкипер заявил, что «Колумб» ещё сегодня отправится в Лузаны. Он не хотел долго удерживать несолёную рыбу.
Тёплая лунная ночь, ласково величественный морской пейзаж склоняли к дружескому разговору. Марк рассказал о последнем рейсе «Колумба» в открытое море и Караталинский залив. Потом помечтали о будущем Лебединого острова, определяя своё место в этом будущем. Люда колебалась, какую профессию выбрать — геолога или химика. Обе науки интересовали её, обе связывались в её мыслях с перспективами работы на Лебедином острове.
Марк тоже высказал было идею — не учиться ли и ему на химика, но быстро передумал и решил остаться моряком.
— Знаешь, когда я была младше, — сказала девушка, — то мечтала стать садовником и разводить цветы. Я и сейчас очень люблю цветы.
И Люда вспомнила о букете, которые принёс ей Гришка, а потом рассказала о своих сегодняшних приключениях. Марк с интересом выслушал её рассказ о Найдёнке.
— Понимаешь, — сказала, наконец, девушка, — она немного чудная, очень неразговорчивая и чересчур бедно одета, а это в наше время даже как-то неудобно… Но одежда зависит не от неё… Зато выражение её лица и те несколько слов, что она сказала, свидетельствуют, по-моему, о том, что она совершенно нормальна.
— Я видел её всего лишь несколько раз, да и то издалека. Инспектор не выпускает её из дому, а к нему тоже редко кто ходит, его не любят, хотя он очень давно живёт на острове. Особенно допекает он всем своими инструкциями и распоряжениями. Всегда возит их с собой и всегда находит придирки. Он злее своего Разбоя. О девочке всегда говорит: «Дефективная, боюсь, чтобы беды кому-нибудь не наделала».
— Знаешь, её заинтересовали мои сандалии, вот мне и пришло в голову… что, если бы в Лузанах купить и подарить ей такие.
В это время собрание закончилось, и рыбаки расходились. На берег первым пришёл Лёвка, увидел Люду и Марка и шутливо спросил, почему это у них свидание на таком видном месте.
— А мы тут о твоей крестнице разговариваем, — ответил Марк.
В Соколином иногда в шутку называли Найдёнку Лёвкиной крестницей, вспоминая, как он беспокоился о спасении людей с «Дельфина». Одно время Лёвка начинал интересоваться спасённой девочкой, но она первый год не ходила и не говорила, а сварливый инспектор кого угодно мог отвадить от своего дома.
Люде пришлось во второй раз рассказать о своей встрече и разговоре с Найдёнкой. Теперь она с ещё большим воодушевлением рассказывала о её одежде и о запрете Ковальчука подпускать кого-либо к дому.
— Тоже ещё, миллионер, — презрительно сказал Лёвка. — Боится, ограбят. Специально из-за моря бандиты для этого приедут… Так, говоришь, она в лохмотьях?
— На ней всё целое, но это просто два сшитых мешка, в которых прорезаны дырки для головы её и для рук.
— Ну и гадина! — пробормотал Лёвка.
Люда повторила своё предложение — подарить Найдёнке сандалии. Марк поддержал её.
— Сандалии? — переспросил моторист. — Обязательно. И не только сандалии, я ей всё привезу. Завтра в Лузанах все магазины переверну. Пусть Яков Степанович попробует не позволить подарок крестнице сделать. А там ещё проверим, правда ли она такая дефективная, как он рассказывает. Или это он её такой сделал…
Послышалась тяжёлая походка шкипера. Луна висела за его спиной, и перед ним двигалась тень.
— Эй, команда, — весело позвал Стах. — Давай на корабль! Быстрее пар разводите, отправляемся!
Юнга и моторист распрощались с Людой и условились в следующий раз вместе проведать Найдёнку.
Девушка вернулась домой. В большой комнате отец сидел за столом, склонившись над широким блокнотом. Керосиновая лампа освещала перед ним хлеб, порезанную кусочками кефаль и высокий кувшин с кислым молоком. Он, по-видимому, за ужин ещё не принимался. Весь сосредоточился на каких-то расчётах. Между пальцами левой руки дымила папироса. Дочь деловито подошла к нему, выхватила папиросу и выбросила в открытое окно. Отец вздрогнул, сердито взглянул на неё и сказал спокойным тоном:
— Извини, но будь осторожна. Здесь папироса может наделать пожар.
Люда подошла к окну, глянула, куда упала папироса, и ответила:
— Нет, пожара не будет, но где твоё слово, данное доктору, что ты не будешь курить на протяжении месяца? И почему ты не ужинаешь? Ты же обязался ложиться на Лебедином острове не позже двенадцати.
— Сейчас без пяти двенадцать, — сказал профессор. — А главное, я только что упростил свою формулу. Она стала прозрачно-ясной, как чистая вода.
11. ДЕВОЧКА СО СВЕЧОЙ
В тот же вечер в инспекторском доме, где-то в полночь, Ковальчук и его гость пили чай при свете большой керосиновой лампы. Найдёнка, клюя носом, сидела в углу. Она постелила фотографу кровать, а теперь наливала чай или подавала еду на стол, когда ей приказывали. Ковальчук рассказывал о рыбацких делах, жаловался на скучную и однообразную жизнь на острове. Анч, дымя папиросой, спокойно, не очень внимательно слушал. Временами он поглядывал на девочку, будто ожидая, когда она уберётся отсюда. Наконец спросил:
— А почему девочка не идёт спать? Она же вот-вот захрапит.
— Ага… — Ковальчук перевёл глаза на свою воспитанницу. — А и правда… Найдёнка, иди спать.
Девочка вышла в маленький чулан за стеной, там стоял короткий топчан, на котором она спала. В чулане окон не было, и девочка зажгла свечу. Она постелила порванную дерюгу, бросила подушку, набитую морской травой, и стала раздеваться. Укрылась второй дерюгой и уже хотела погасить свечу, но тут разговор, доносившийся через дощатую стену, привлёк её внимание. На лице, освещённом свечой, появилась настороженность. Девочка повернула голову и почти прижалась одним ухом к стене. Неровное пламя свечи колыхало тени на стене и отражалось в глазах Найдёнки. Ей хорошо был слышен разговор в соседней комнате.
— Я ничего подобного… не знаю, — хрипел голос Ковальчука.
— Возможно, — слышался другой, ироничный голос, — возможно, это ошибка, но, — голос стал металлически твёрдым, — может быть, вы узнаёте человека на этой фотографии?
На полминуты воцарилось молчание.
— Фотография эта, — продолжал Анч, — сделана в 1918 году. Взгляните — вот.
Найдёнка услышала, как кто-то вскочил на ноги и упал стул.
— Успокойтесь, господин бунчужный! — приказом прозвенел всё тот же металлический голос, который, Найдёнка уже знала, принадлежал Анчу.
— Отдайте, — шипел Ковальчук, — отдайте!
— Во-первых, я сильнее вас физически, во-вторых, это не единственный экземпляр. Успокойтесь… Вы чересчур возбуждены. Помните, что во всех случаях в жизни надо быть спокойным, тогда легче всего из любого положения найти выход.
Было слышно, как инспектор сел на стул. Снова молчание. Так продолжалось минуты полторы.
Найдёнка слышала, как стучит её сердце и как еле-еле потрескивает свеча.
— Я требую, отдайте! — вскричал Ковальчук.
— Тише. Может проснуться ваша придурочная. Она подумает, что я вас режу.
— Вы таки режете, без ножа режете, — уже плаксивым голосом ответил Ковальчук.
Свеча разгорелась, фитиль вытянулся, воск скатывался большими каплями и застывал на пальцах. Но Найдёнка этого не замечала. Она слушала. И вдруг Анч спросил:
— Послушайте, ваша дефективная, наверное, спит?
Скрипнул стул, и послышались шаги. Найдёнка отскочила от стены, дунула на свечу и пальцами сжала фитиль. Свет погас, и всё погрузилось во тьму.