— …Похоже на то, что вы с вашим братом нашли способ соединить свои природные садистские наклонности с получением немалой прибыли от большого бизнеса: он — служа в армии и ЦРУ, вы — работая на нефтяные концерны. Оба вы — замечательные образчики Американской Мечты, неотделимой от торгашеской деятельности, сделок и всего, что с этим связано, двое блестящих молодых людей, старавшихся подняться повыше по служебной лестнице.
— По крайней мере, ни один из нас не стал наемным убийцей.
— Чушь! Убийцы все, кто работает на Компанию, истощающую земли и заражающую воздух и воду. То, что вы и ваш никем не оплаканный брат убивали под прикрытием высоких слов о патриотизме и служении государству, совсем не означает, что вы не являетесь убийцами; это свидетельствует только о том, что вы — трусы.
— Вы считаете, что трус сунулся бы добровольно в ваше логово, как это сделал я?
— Определенная разновидность трусов — да, трус, который боится собственной трусости.
Даймонд слегка растянул губы в усмешке:
— Вы и в самом деле ненавидите меня, а?
— Ничего подобного. Вы не являетесь личностью, индивидуумом, вы — частичка организации. Вас нельзя ненавидеть как отдельного человека; вас можно ненавидеть только как одну из клеток структуры, как ее элемент. И уж, во всяком случае, вы не из тех, кто вызывает такие сильные чувства, как ненависть. Отвращение — вот это, пожалуй, более точное определение.
— И все же, несмотря на все то презрение, с которым вы смотрите с высоты вашего происхождения и воспитания на таких, как я, — людей, которых вы уничижительно называете классом лавочников и торговцев, — именно они нанимают вас и платят вам деньги за то, чтобы вы выполняли за них грязную работу.
Хел пожал плечами:
— Так было всегда. На протяжении всей истории лавочники, трусливо съежившись, укрывались за городскими стенами, в то время как рыцари сражались, защищая их; в благодарность за это лавочники лебезили перед ними, выслуживались и угодливо сгибались в поклонах. Но их нельзя по-настоящему осуждать. Они не рождены для отваги и славных дел. И, что еще важнее, храбрость ведь нельзя положить на счет в банке.
Хел быстро просмотрел записи на последней карточке и отложил ее на полку, чтобы позднее поставить на место.
— Ну что ж, Даймонд. Теперь я знаю, кто вы и что вы из себя представляете. По крайней мере, мне известно столько, сколько мне необходимо или сколько я хочу знать.
— Полагаю, вы получили эту информацию от Гнома?
— Большая часть ее получена от человека, которого вы называете Гномом.
— Мы бы многое отдали за то, чтобы узнать, как этот человек ее добывает.
— Не сомневаюсь. Разумеется, я не сказал бы вам это, даже если бы знал. Однако я на самом деле не имею об этом ни малейшего представления.
— Но вам известно, кто этот Гном и где он скрывается.
Хел рассмеялся:
— Об этом мне, само собою, известно. Однако этот джентльмен и я — старые друзья.
— Он не кто иной, как шантажист, и ничего более.
— Чепуха. Он художник, непревзойденный мастер в ремесле добывания информации. Он никогда не требует денег с человека за то, чтобы сохранить в тайне сведения, которые он собирает по всему миру.
— Да, но он снабжает людей вроде вас информацией, которая защищает вас от карательных мер правительства, и делает на этом немалые деньги.
— Прикрытие дорого стоит. Но, если вам станет от этого легче, могу сказать, что человек, которого вы называете Гномом, тяжело болен. Вряд ли он доживет до конца года.
— Так что скоро вы останетесь без прикрытия?
— Мне будет недоставать его как умного и обаятельного соратника. Но отсутствие прикрытия не имеет для меня теперь особого значения. Я ведь — как «Толстяк», должно быть, проинформировал вас, — полностью отошел от дел. А теперь, как вы смотрите на то, чтобы мы покончили с нашим маленьким дельцем?
— Прежде чем мы этим займемся, мне хотелось бы задать вам один вопрос.
— У меня тоже есть к вам вопрос, но давайте оставим это напоследок. Итак, чтобы нам не тратить лишнего времени на объяснения, позвольте я в нескольких словах обрисую ситуацию, а вы, если я собьюсь, можете меня поправить.
Хел прислонился к стене; лицо его было в тени, тихий голос заключенного из одиночной камеры звучал ровно, без всякого выражения.
— Эта история начинается с того, что члены террористической группировки «Черный Сентябрь» убивают в Мюнхене израильских атлетов. В число убитых попадает сын некоего Азы Стерна. Аза Стерн клянется отомстить. С этой целью он организует маленькую, жалкую группку дилетантов; не надо слишком строго судить мистера Стерна за эту слабую и неудачную попытку; он был хорошим человеком, но он был болен и действовал под влиянием сильнодействующих обезболивающих средств. Арабская разведка дознается о его планах. Арабы, по всей вероятности, через своего представителя в ОПЕК, обращаются к Компании с просьбой избавить их от этого ненужного раздражителя. Компания возлагает эту задачу на вас, с тем чтобы вы подключили к делу ваших волкодавов из ЦРУ. Вы узнаете, что группа мщения — если не ошибаюсь, они называли себя «Мюнхенской Пятеркой», — направляется в Лондон, чтобы расправиться с оставшимися в живых участниками убийства в Мюнхене. ЦРУ наносит упреждающий удар в Римском международном аэропорту. Кстати говоря, я полагаю, два недоумка, сидящие сейчас в этом доме, тоже принимали участие в операции?
— Да.
— И вы решили наказать их, заставив убирать свои собственные нечистоты?
— Что-то вроде того.
— Вы рискуете, мистер Даймонд. Глупый союзник гораздо опаснее умного противника.
— Это моя забота.
— Без сомнения. Прекрасно, итак, ваши люди основательно нагадили в Риме, так ничего и не закончив. Хотя на самом деле вы должны радоваться и тому, что они вообще что-то сделали. При таком содружестве, как Арабские разведывательные службы и ЦРУ с его всем известной компетентностью и способностями сотрудников, вам повезло, что они не перепутали аэропорт. Но это, как вы уже сказали, ваша забота. Каким-то образом, очевидно, когда операцию анализировали в Вашингтоне, вы обнаружили, что эти израильские пареньки направлялись вовсе не в Лондон. При них нашли билеты на самолет до По. Вы также открыли, что один из членов группы, та самая мисс Стерн, с которой вы только что обедали, ускользнула от внимания ваших убийц. Информация, заложенная в вашем компьютере, позволила связать мое имя с Азой Стерном, а авиабилеты до По довершили общую картину. Я не ошибаюсь, так оно и было?
— В основном так.
— Прекрасно. Тогда мы можем продолжать. Мне кажется, мяч на вашем поле.
Даймонд до сих пор еще не решил, каким образом ему представить это дело, какая комбинация угроз и обещаний будет наилучшей, чтобы нейтрализовать Николая Хела. Желая выиграть время, он указал на пару странных на вид пистолетов с изогнутыми рукоятями, как у старинных дуэльных пистолетов, и сдвоенными девятидюймовыми дулами, слегка расширяющимися на концах.
— Что это?
— По сути дела, дробовики.
— Дробовики?
— Да. Один голландский фабрикант сделал их для меня, В дар за довольно незначительную операцию, в которую входило и освобождение его сына — он был захвачен в плен молуккскими террористами. Каждый пистолет, как видите, снабжен двумя бойками, которые при нажатии на курок срабатывают одновременно, опускаясь на капсюли особых гильз, набитых мощными зарядами; те, в свою очередь, рассеивают множество пуль, каждая по полсантиметра в диаметре. Каждый вид оружия в этой комнате предназначен для использования в определенной ситуации. Это, в частности, незаменимо при стрельбе с близкого расстояния, в темноте или для того, чтобы, ворвавшись в комнату, полную сильных, вооруженных мужчин, в одно мгновение уложить их всех на месте. На расстоянии двух метров от прицела пули ложатся, поражая окружность диаметром в один метр.
Зеленые, точно старинное стекло, глаза Хела остановились на Даймонде:
— Вы намереваетесь провести вечер, беседуя со мной о достоинствах оружия?
— Нет. Я полагаю, мисс Стерн обратилась к вам с просьбой помочь ей уничтожить сентябристов в Лондоне?
Хел кивнул.
— И она, конечно, была уверена, что ваша помощь ей гарантирована, поскольку вы были дружны с ее дядей?
— У нее были такие надежды.
— Ну и каковы же ваши намерения?
— Я собираюсь выслушать ваши предложения.
— Мои предложения?
— Разве не так ведут себя обычно торговцы? Ведь они предлагают свою цену?
— Я бы, пожалуй, не назвал это предложением.
— А как бы вы это назвали?
— Я назвал бы это демонстрацией ответных акций, частично уже запущенных в действие, частично готовых к запуску в том случае, если вы окажетесь настолько неразумны, чтобы вмешиваться.
Глаза Хела чуть сощурились в улыбке, которая, однако, не затронула губ. Он мягко повел рукой, как бы приглашая Даймонда продолжать.
— Признаюсь вам, при других обстоятельствах ни Компания, ни интересы арабов, с которыми мы связаны, не были бы ни в малейшей степени обеспокоены судьбой этих, одержимых манией убийства, маньяков из ООП. Но сейчас наступили другие времена; ситуация в арабском мире изменилась, и ООП теперь стала чем-то вроде знамени, под которым объединились все проарабские силы; в наши дни это скорее вопрос общественных отношений, чем личного вкуса. Именно по этой причине Компании и поручено защищать их. А это значит, что вам не позволят вмешиваться и вставать на пути тех, кто собирается угнать самолет из Лондона.
— Как же мне помешают?
— Надеюсь, вы не забыли, что у вас имелось несколько тысяч акров земли в Вайоминге?
— Я полагаю, употребленное вами время не является результатом грамматической небрежности?
— Совершенно верно. Часть этой земли находилась в округе Бойл, остальная — в Кастере. Если вы свяжетесь с чиновниками из контор в этих округах, вы обнаружите, что не осталось никаких записей о том, что вы когда-либо приобретали эту землю. В действительности все документы указывают на то, что территория в течение уже многих и многих лет принадлежит одному из филиалов Компании. В недрах ее нашли уголь, и теперь там планируется начать горнодобывающие работы.