— Прекрасно. Что касается меня, думаю, я просижу еще несколько часов, вспоминая о наслаждениях этой грешной жизни.
— Ну что ж. До свидания, мой старый друг.
— Нет, не до свидания, Николай.
— Это так скоро?
Де Ландэ кивнул.
Хел наклонился и поцеловал его в обе щеки.
— Прощай, Морис.
— Прощай, Николай.
Хел был уже у двери, когда голос друга заставил его остановиться.
— Николай, не мог бы ты сделать мне маленькое одолжение?
— Все, что угодно.
— Эстель была очень добра ко мне все эти годы. Ты знаешь, что ее зовут Эстель?
— Нет, я не знал этого.
— Так вот, мне хотелось бы сделать для нее что-нибудь особенное — вроде прощального подарка. Не мог бы ты заглянуть к ней? Ее комната вторая от лестницы. А после скажи ей, что это был подарок от меня.
Хел кивнул:
— Это будет удовольствием для меня, Морис.
Де Ландэ смотрел на угасающий огонь.
— Будем надеяться, для нее тоже, — пробормотал он.
Хел так рассчитал свое время, чтобы прибыть в аэропорт Биаррица в последнюю минуту и как можно меньше быть на виду. Он всегда не любил Биарриц — баскский только по своему географическому местоположению; немцы, англичане и весь этот интернациональный сброд испакостили его, превратив в нечто вроде Брайтона на побережье Бискайского залива.
Он не пробыл еще и пяти минут в зале ожидания, как уловил своим внутренним чувством направленное на него напряженное наблюдение; он ожидал этого, зная, что его будут искать во всех аэропортах. Облокотившись о стойку бара и потягивая ананасовый сок, Хел быстро взглянул на толпу. Он тут же выхватил из нее взглядом молодого офицера Французской службы специального назначения, переодетого в штатское. Оторвавшись от стойки, Хел не спеша направился прямо к нему, чувствуя, как растет напряжение и замешательство молодого человека в темных солнечных очках по мере его приближения.
— Простите, месье, — произнес Хел по-французски с сильным немецким акцентом. — Я только что приехал и не знаю, как мне отсюда попасть в Лурд. Вы не подскажете мне, какой будет ближайший рейс?
Молодой агент неуверенно всматривался в лицо Хела. В общих чертах внешность этого человека отвечала имевшемуся у него описанию, за исключением глаз, которые были темно-карими, (Хел поставил коричневые некорректирующие контактные линзы.) Однако в описании ничего не было сказано о том, что Хел немец. Кроме того, он, по всей видимости, выезжал из страны, а не въезжал в нее. Агент отослал Хела в справочное бюро.
Отходя, Хел чувствовал на себе взгляд агента, но сосредоточенность того была теперь приглушена смущением и растерянностью. Он, конечно, сообщит о своих подозрениях, однако без особой уверенности. А центральные службы в эти же минуты получат донесения о появлении Хела в полудюжине различных городов. Ле Каго позаботится об этом.
Хел шел через зал ожидания, как вдруг светловолосый мальчик с разбегу налетел на него. Он наклонился и подхватил ребенка, чтобы тот не упал.
— Родни! О, простите, месье!
Симпатичная женщина лет тридцати выросла как из-под земли, извиняясь перед Хелом и тут же обращаясь к мальчику и выговаривая ему за непослушание. Это была англичанка, одетая в легкое летнее платье, призванное открывать взору не только ее загар, но и те участки ее тела, куда солнечным лучам не удалось проникнуть. На ужасающем французском языке, который является следствием из предпосылки каждого истинного британца, что единственно достойный и предназначенный для сообщения чего-либо важного язык — это английский, молодая женщина, умудрилась за считанные секунды объяснить Хелу, что мальчик — ее племянник, что она возвращается с ним после недолгого отпуска, проведенного за границей, что у нее билет на самолет, вылетающий в Англию следующим рейсом, что сама она не замужем и что ее зовут Элисон Браун (B-r-o-w-n-e с немым «е» на конце).
— Меня зовут Николай Хелм.
— Очень приятно познакомиться с вами, мистер Хел.
Так и есть. Она не услышала «м», так как заранее была настроена на другое. Все ясно: эта женщина — британский агент, подстраховывающий действия французских служб.
Хел выразил надежду, что их места в самолете окажутся рядом; она улыбнулась ему своей обольстительной улыбкой и сказала, что с удовольствием поговорила бы об этом с агентом по продаже авиабилетов. Он предложил купить по стакану фруктового сока ей и маленькому Родни, и она согласилась, не забыв упомянуть при этом, что обычно не принимает таких предложений от незнакомых мужчин, но на этот раз сделает исключение. Они ведь, в конце концов, буквально налетели друг на друга. И при этом последовал смешок.
Воспользовавшись тем, что женщина занялась мальчиком, старательно подтыкая ему свой носовой платочек под воротничок, испачканный соком, и наклонившись при этом так, чтобы продемонстрировать полное отсутствие лифчика под платьем, Хел извинился, сказав, что отойдет на несколько минут.
В киоске, где продавались разные мелочи, он купил дешевенький сувенир на память о Биаррице, коробочку для него, ножницы и оберточную бумагу — лист тонкой белой бумаги, покрытой красивым тиснением, и еще один — из дорогой металлической фольги. Со всем этим он прошел в комнату для мужчин, быстро завернул подарок, затем, вернувшись в бар, вручил его Родни, который капризничал, хныкая и вырываясь из рук мисс Браун.
— Так, маленький пустячок на память о Биаррице. Надеюсь, вы ничего не имеете против?
— О, я ни за что его не взяла бы. Ну разве что для ребенка. Уже два раза объявляли о посадке на наш рейс. Не пора ли нам поторопиться?
Хел успокоил ее, сказав, что эти французы, с их идиотской тягой к порядку, вечно начинают передавать свои объявления бог знает за сколько времени до вылета, так что спешить им абсолютно некуда. Он перевел разговор на другое, заговорив о том, где бы они могли встретиться в Лондоне. Может быть, они пообедают вместе, иди еще что-нибудь в этом роде?
Они прошли к выходу на посадку в последний момент, Хел — впереди, мисс Браун и маленький Родни — за ним. Маленький рюкзачок Хела прошел через просвечивание без всяких осложнений. Быстрым шагом направляясь к самолету, уже готовому к взлету, он услышал за собой протестующие крики англичанки и требовательные, сердитые голоса чиновников службы безопасности. Когда самолет оторвался от земли, Хел не имел удовольствия насладиться обществом очаровательной мисс Браун и маленького Родни.
Аэропорт «Хитроу»
Пассажиры, проходя через таможню, в соответствии со своим гражданским статусом становились каждый в свою очередь: «Граждане Великобритании», «Граждане Британского Содружества», «Граждане стран Общего Рынка» и «Другие». Поскольку Хел путешествовал со своим костариканским паспортом, ему, без сомнения, следовало бы присоединиться к «Другим», Однако Николаю так и не удалось встать в указанную очередь, так как, не успел он еще сделать и шагу в означенном направлении, как к нему подошли два улыбающихся молодых человека в слишком модных, пожалуй, костюмах с Карнаби-стрит, под которыми, топорща дорогую ткань, так и выпирали их могучие, натренированные мускулы; оба с мясистыми, ничего не выражающими лицами, с усами и в черных очках. Как и обычно при встречах с подобными ультрасовременными молодыми людьми, Хел мысленно сбрил с них усы и коротко остриг, чтобы понять, с кем он в действительности имеет дело.
— Вам придется пройти с нами, мистер Хел, — сказал один из них, в то время как другой предупредительно взял у него рюкзачок. Придвинувшись к нему вплотную с обеих сторон, они повели его к двери без ручки, находившейся в самом конце зала.
Два осторожных стука — и дверь перед ними открылась; офицер, стоявший за нею, отступил в сторону, пропуская их внутрь. Они молча дошли до конца длинного, без окон, коридора, стены которого были выкрашены в типичный для любого учреждения унылый зеленый цвет, и снова постучали. Дверь открыл молодой человек, явно из той же породы людей, что и охранники; изнутри донесся знакомый голос:
— Входите же, Николай. У нас как раз остается немного времени, чтобы выпить чего-нибудь и поболтать, прежде Чем вы улетите обратно во Францию. Оставьте багаж здесь. А вы трое можете подождать за дверью.
Хел придвинул к себе стул, стоявший у низенького кофейного столика, жестом отказавшись от предложенной рюмки.
— А я-то думал, вас окончательно разжаловали, Фред.
Сэр Уилфред Пайлз плеснул себе в бренди содовой.
— Примерно то же самое я думал и о вас. Но вот мы здесь, два славных матерых волка, пираты прежних времен, сидим друг против друга, совсем как в старые добрые дни. Вы правда ничего не хотите выпить? Нет? Ну что ж, думаю, где-нибудь на нашем шарике солнце уже зашло за нок-рею, так что — будьте здоровы!
— Как себя чувствует ваша жена?
— Лучше, чем когда бы то ни было.
— Передавайте ей привет от меня, когда в следующий раз ее увидите.
— Надеюсь, это случится не слишком скоро. Она умерла в прошлом году.
— Весьма прискорбно об этом слышать.
— Ничего, не расстраивайтесь. Ну как, этого достаточно для вступления?
— Думаю, да.
— Ладно. Так вот, они вытащили меня из нафталина, чтобы я разобрался с вами, когда получили сообщение от своих нефтяных хозяев о том, что вы, по всей вероятности, уже направляетесь сюда. Наверное, они решили, что я лучше, чем кто-либо другой, сумею с вами справиться, учитывая, сколько раз мы с вами уже играли в эту игру. Мне дали указания перехватить вас здесь, выведать все, что только возможно, о том, зачем вы прибыли на наш туманный остров, после чего проследить, чтобы вы спокойно отбыли обратно, туда же, откуда приехали.
— Они думали, что все это пройдет просто и гладко, не так ли?
Сэр Уилфред покачал в воздухе рюмкой.
— Сам знаешь, какая теперь пошла молодежь. Все как по-писаному, и никаких осложнений.
— А что ты думаешь по этому поводу, Фред?