— Думаю, это второй, а первый прошел раньше, — заметил Рик. — Не копают же они в темноте.
— Давай выждем еще десять минут. На всякий случай.
Рик поморщился, но спорить не стал.
— Как дела?
— Могло быть и хуже.
Ноутбук был старенький, картинка расплывалась, да и фотографии в свое время делали не для дешифровки, а просто для того, чтобы составить каталог. Освещение, мягко говоря, оставляло желать лучшего. Большая часть папируса чтению не поддавалась. Тем не менее отдельные слова и фразы проступали достаточно четко. Правда, смысл их часто был неясен. Как, например, понять такое: «и потом произошло то, что привело меня в Маллави»? Снова и снова автор ссылался на «просвещенного», «носителя истины», «знающего», «хранителя тайны».
— Не знаю, кто это написал, — признался Нокс, — но излишней почтительностью он явно не страдал.
— Что ты имеешь в виду?
— Всех фараонов Птолемеевой династии звали Птолемеями, а различались они культовыми титулами. Например, первый Птолемей известен под титулом Сотер, что в переводе с греческого означает Спаситель. Но здесь его называют Сотадесом.
— Сотадесом?
— Жил в Александрии такой греческий поэт и драматург с весьма сомнительной репутацией. Писал гомоэротические стишки, изобрел палиндром, потом нарвался на неприятности, когда высмеял Птолемея Второго Филадельфа за то, что тот женился на своей сестре. Кстати, Филадельф буквально означает «сестролюбец», но автор называет его «грехолюбцем». Птолемей Эвергет — «благодетель» — у него «злодей». Филопатор — «любящий отца» — превратился в «творца лжи». Примерно то же самое с Эпифаном и Филометором. Улавливаешь?
— Величайшим сатириком я бы его не назвал.
— Согласен. Но даже то, что он отзывается о Птолемеях таким вот образом…
Рик наклонился вперед, всматриваясь через ветровое стекло в ночь. Вся его поза выражала нетерпение.
— Бьюсь об заклад, все уже ушли, — пробормотал он, поворачивая ключ зажигания. — Пора.
— Еще пять минут.
— Ладно, — проворчал Рик и, выключив мотор, повернулся, чтобы взглянуть на монитор. — Что еще интересного?
— Здесь много названий. Танис, Буто, Бусирис, Мендес. Все более или менее крупные города в Дельте. Но чаще всего встречается Ликополис.
— Ликополис? Город волков, да?
— Так греки называли Древний Асьют, — кивнул Нокс. Асьют находился примерно в восьмидесяти километрах от Маллави, где нашли папирусы. Но в память стучалось что-то другое, не Асьют.
На дороге появилась вторая пара фар. Они снова пригнулись.
— Похоже, ты был прав, — признал Рик, сверкнув белозубой улыбкой.
Грузовичок остановился у дороги, пропуская встречную машину. Нокс слышал усталые голоса рабочих, радующихся окончанию долгого дня. Через пару минут красные огоньки растворились в ночи. Рик снова повернул ключ.
— Ну что, поехали?
— Да.
Небо было безоблачное, луна светила ярко, так что ехали только с включенными подфарниками. Впрочем, чрезмерная скрытность тоже могла показаться кому-то подозрительной. Вскоре добрались до рощицы, где в течение дня стояли грузовики. Дощечка, прибитая к воткнутому в землю колышку, извещала на арабском и английском, что территория закрыта для посещений и что работы проводятся под контролем Верховного совета по древностям в сотрудничестве с Македонским археологическим фондом. Они проехали чуть дальше и, укрыв «субару» за деревьями, отправились на поиски. Пока Нокс спал, Рик прошелся по магазинам и купил все необходимое для ночной разведки. Впрочем, в фонариках, один из которых он протянул товарищу, необходимости не было — вполне хватало и естественного освещения. Порыв прохладного ветерка коснулся листьев, и они зашелестели. Прокричала какая-то птица. Вдалеке, у горизонта, мерцали огни поселка. По дороге изредка проносились желтые пятнышки фар. Пройдя через поле, они обнаружили в дальнем его углу раскоп — разделенные перегородками ямы-соты размером четыре на четыре метра, за ними — раскопанные могильники, каждая в метр глубиной, рядом их содержимое, по обе стороны свежая земля. На то, чтобы проверить все, ушло минут пятнадцать.
— Да, это тебе не Долина царей, — пробормотал Рик.
— А ты думал, что они…
— Ш-ш-ш! — Рик приложил палец к губам и тут же присел.
Нокс обернулся, не понимая, что так встревожило друга, и покрутил головой. Между деревьями мелькнул оранжевый огонек.
— Двое, — прошептал Рик. — Курят. — Он кивком указал на ближайшую пустую могилу.
Нокс спрыгнул. Рик последовал за ним.
К раскопу приближались двое мужчин в темно-зеленой форме и в фуражках. На полицейских или солдат не похожи. Вероятно, охранники из какой-то частной фирмы. На ремне у каждого черная кобура. Один держал на поводке здоровенную немецкую овчарку. Собака рычала и скалилась, чуя, наверное, какой-то запах, но не зная, откуда он исходит. Второй включил из любопытства фонарик и посветил вокруг, но ничего подозрительного не обнаружил. Рик обмазал глиной ладони и шею и, жестом предложив Ноксу сделать то же самое, вытянулся лицом вниз на дне могилы. Охранники подошли ближе. Овчарка забеспокоилась, но хозяин, обсуждавший с приятелем какой-то фильм, обругал ее и натянул поводок. Луч фонарика скользнул по могиле, в которой лежали друзья, и ушел дальше. Непогашенный окурок, описав дугу, упал рядом со щекой Нокса. Один из мужчин остановился и расстегнул штаны. Помочился он, к счастью, не в могилу. Второй тем временем отпустил пару непристойных комментариев по адресу понравившейся ему актрисы. Наконец парочка удалилась, уводя за собой лающего пса. Первым пошевелился Рик.
— Черт, едва не засекли, — прохрипел он.
— Надо убираться, — согласился Нокс.
— Убираться? Ну уж нет. Подумай сам, двое охранников с овчаркой на пустом поле. Я не уйду, пока не выясню, что они тут охраняют.
— Если не заметил, у них пистолеты.
— То-то и оно. Интересные дела.
— Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Из-за меня.
— К черту! Я уже забыл, когда в последний раз попадал в такие веселые переделки. — С этими словами Рик, не дожидаясь реакции друга, двинулся дальше.
Нокс не стал спорить и, пригнувшись, последовал за ним. Хорошо все-таки, когда рядом такой надежный товарищ. Впереди их ждал пологий, но протяженный подъем. В свете луны между деревьями прыгали длинные тени. Нокс первым заметил что-то серое и поднял руку. Рик кивнул и жестом приказал ему оставаться на месте, а сам исчез, но уже через минуту вернулся.
— Два здания, — шепотом сообщил он. — Одно побольше, другое поменьше. Сложены из бетонных блоков. Окон нет. Стальные двери. Замки. Оба охранника сейчас возле того, что меньше. Вот туда-то нам и надо попасть.
— Ты же сам сказал, что окон нет, а двери на замке. Как, скажи на милость, мы туда попадем?
Рик ухмыльнулся:
— Увидишь.
5
Доктор Али Сайед проживал в солидном двухэтажном доме на краю узкой усаженной деревьями улицы. Смуглый, с белоснежными волосами и бровями и аккуратно подстриженной бородкой, он сидел за столиком у входа со стаканом в одной руке и чернильной ручкой в другой и просматривал какие-то бумаги.
— Холла! — бодро воскликнул он, завидев гостей. — Вы, должно быть, друзья нашего генерального секретаря.
Поставив стакан на бумаги, чтобы их не сдуло, доктор Сайед шагнул навстречу женщинам. Когда-то через Сиву проходили невольничьи караваны, и, кроме арабской крови, в нем явно присутствовала негритянская, что подчеркивала и одежда хозяина дома: шорты-хаки, золотистая, с алым, рубашка и открытые сандалии.
— Вы, должно быть, госпожа Колоктронис, — сказал он, пожимая руку гречанке. — А вы… — доктор повернулся к ее спутнице, — Гейл Боннар. Да-да, папины глаза!
Гейл с изумлением уставилась на него:
— Извините?
— Разве вы не дочь Ричарда Митчелла?
— Да, но…
— Хорошо! Когда Юсуф позвонил и сказал, что мне следует ожидать Елену Колоктронис и Гейл Боннар, я сразу подумал, что имя-то знакомое. После смерти вашего отца — такое несчастье! — я отправил вам посылку с его бумагами и вещами. Полагаю, вы ее получили?
— Так это были вы?! Да, получила. Спасибо.
Али кивнул.
— Мы с вашим отцом дружили. Он часто останавливался у меня. Я, конечно, был бы рад вам в любом случае, но дочери такого прекрасного человека рад вдвойне. Так что добро пожаловать.
— Спасибо.
— Странно только, что Юсуф Аббас отзывался о вас с такой теплотой. — Доктор выгнул бровь. — Ему ведь известно, чья вы дочь?
— Не знаю, — смутилась Гейл.
— Пожалуй, я сам скажу ему об этом при следующей встрече, — задумчиво произнес Али и, заметив на лице девушки недоуменное выражение, тронул ее за локоть. — Надеюсь, вы понимаете, что я шучу и ничего подобного делать не стану. Можете поверить. А теперь проходите. Окажите честь моему жилищу. Украсьте его своим присутствием. Прошу!
Поднимаясь за гостеприимным хозяином по ступенькам, Елена и Гейл обменялись взглядами. Такого приема они никак не ожидали. Переступив порог, Али похлопал ладонью по шершавой желтоватой стене.
— Харшиф, — объявил он. — Глина и соль. Прочен, как камень, но имеет один недостаток. Раскисает под дождем! — Он опустил руки по швам и громко расхохотался. — К счастью, сильные дожди в Сиве бывают не часто. После тысяча девятьсот восемьдесят пятого их тут и не видели. А теперь в Сиве все бетонное. — Али похлопал себя по груди. — Я приверженец старины.
Они вошли в длинный коридор, стены которого украшали многочисленные фотографии. Еще больше лежало на полу. Выцветшие пятна на обоях показывали, что снимки часто перевешивали. Доктор Сайед явно не стеснялся камеры. Вот он обсуждает что-то с археологами на раскопе. Вот на охоте с каким-то офицером — держит на руках подстреленную газель. Вот стоит с рюкзаком на спине на круче. Вот осматривает достопримечательности — в Париже, Сент-Луисе, Гранаде и еще в каких-то местах. Пожимает руки чиновникам, знаменитостям, специалистам. Не только стена — весь дом посвящен одному человеку.