Уайетту нравилось, когда людям приходилось плохо.
Это значительно облегчало задачу.
Скорее всего, Малоун поднялся наверх, по крайней мере для начала. Однако он мог выйти из любого лифта, какие были видны Уайетту. Определенно он не пойдет по лестницам, потому что полиция перекроет их первым делом. Но записка, которую Уайетт оставил в номере, погонит Малоуна вперед. Малоун будет, как всегда, Одиноким рейнджером. Преданным и верным своей драгоценной Стефани Нелл.
Уайетту нравилось быть снова в деле.
Последний контракт у него был давно. За последние годы работы стало меньше, и он тосковал по своему положению штатного агента. Восемь лет назад его вынудили уйти. Но он все-таки зарабатывал на жизнь, предлагая свои услуги, что представлялось будущим разведки. Меньше агентов в платежной ведомости, больше нанятых для конкретного задания – независимых парней, от которых можно в случае чего отречься и которые не требуют пенсии. Но ему пятьдесят, он уже мог бы подняться до заместителя администратора или даже главы агентства. Он всегда считался одним из лучших полевых агентов.
Пока…
«Что собираешься делать?» – спросил его Коттон Малоун.
Они оказались в западне. Двое вооруженных людей наверху заставили их лечь, еще двое находились в темных укрытиях, тянувшихся перед ними. Он подозревал западню, и теперь его опасение подтвердилось. К счастью, они с Малоуном были подготовлены.
Он потянулся к рации.
Малоун схватил его за руку.
– Нельзя.
– Почему?
– Мы знаем, что там. Они нет.
Они – это были трое агентов, получившие приказ наблюдать за периметром.
– Мы понятия не имеем, сколько там стволов, – сказал Малоун. – О четырех знаем, но их может оказаться гораздо больше.
Он нашел пальцем кнопку «ПЕРЕДАЧА».
– У нас нет выбора.
Малоун вырвал у него рацию.
– Если я соглашусь с этим, виновны будем оба. Мы можем справиться с этой ситуацией.
В них выстрелили несколько раз. Они лежали среди ящиков.
– Давай разделимся, – сказал Малоун. – Я влево, ты вправо, встретимся в центре. Рация будет у меня.
Он промолчал.
Малоун уставился в темноту, видимо, оценивая опасность и готовясь идти вперед.
Уайетт предпочел иной курс.
Удар пистолетом по виску, и Малоун без сознания рухнул на бетон.
Он взял рацию и приказал трем агентам войти внутрь.
Чей-то громкий голос вернул его к действительности.
В вестибюль нахлынула еще волна полицейских. Теперь людей гнали к выходам, служащие отеля помогали. Очевидно, кто-то наконец принял решение.
Уайетт оглядел эту кутерьму.
Главные лифты открылись на нижнем этаже, и люди вереницей шли наружу. Одним из них был Коттон Малоун.
Уайетт улыбнулся.
Малоун, как и предвидел Уайетт, выбросил пиджак. Одну из вещей, которые бы высматривали агенты секретной службы. Он наблюдал, как Малоун смешался с толпой, протиснулся к эскалатору и поехал вниз, к главному входу отеля. Уайетт остался, прячась за высокой портьерой. Агенты и полицейские шли к тому месту, где он стоял, жестами приказывая всем уходить.
Малоун сошел с эскалатора и вместо того, чтобы выйти в центральные двери, повернул направо и пошел к выходу, ведущему в Большой центральный вокзал. Уайетт отошел к одной из закрытых на вечер комнат для заседаний и достал из кармана рацию, уже настроенную на ту частоту, которой пользовалась секретная служба.
– Внимание всем агентам. Подозреваемый одет в светло-голубую, застегивающуюся донизу рубашку, светлые брюки, сейчас он без пиджака, выходит из главного вестибюля в туннель, ведущий в Большой центральный вокзал. Я иду в этом направлении.
Он чуть подождал, сунул в карман рацию и повернулся к вестибюлю.
Малоун вышел в дверь и скрылся.
Агенты секретной службы пустились в погоню, расталкивая толпу.
Глава 7
Нокс вышел из отеля «Плаза». Он знал, что, по крайней мере, трое членов Содружества находятся на грани паники. И поделом. То, что они санкционировали, было чревато риском. На его взгляд, слишком большим. Раньше они всегда действовали с разрешения правительства, и с такой поддержкой их поступки и власть были законными. А теперь они изменники, плывущие в бурных, неведомых водах.
Он пересек улицу и вошел в Центральный парк. Восемьсот с лишним акров деревьев, травы, озер и тропинок. Место отдыха целого города. Без него Манхэттен был бы одним сплошным кварталом бетона и зданий.
Он позвонил из «Плазы», попросил немедленной встречи. Связной тоже хотел поговорить – ничего удивительного – и находился поблизости, поэтому они выбрали ту же скамью, за Овечьим лугом, у фонтана Вифезда, где уже встречались.
Ждавший его человек был неприметным во всех отношениях, от незапоминающегося лица до простой одежды. Нокс подошел и сел, сразу же почувствовав неприязнь к самодовольному выражению лица Скотта Парротта.
– Человек, который высовывался из окна? – спросил он Парротта. – Один из ваших?
– Мне сказали, что это будет остановлено, но не сказали как.
Такой ответ вызывал больше вопросов, чем решал, однако Нокс оставил эту тему.
– Что теперь?
– Мы хотим, чтобы это стало сообщением для капитанов, – сказал Парротт. – Пусть знают, что о Содружестве нам известно все. Мы знаем его работников…
– Команду.
– Прошу прощенья?
– На компанию работает команда.
Парротт рассмеялся.
– Вы прямо-таки пираты.
– Каперы.
– Какая, черт возьми, разница? Крадете у кого только можно.
– Только у врагов этой страны.
– Неважно, кто вы, – сказал Парротт. – Мы все должны быть в одной команде.
– С нашей точки зрения дела обстоят иначе.
– И я сочувствую вашим боссам. Знаю, что их притесняли. Я понимаю их. Но всему есть предел. Вам нужно это усвоить. Они должны понимать, что мы ни за что не позволим им убить президента. Меня возмущает, что они думают, будто позволим. Как я сказал, это сообщение.
Национальное разведывательное агентство, очевидно, хотело, чтобы он лично доставил его. Парротт был связником Нокса с НРА. Год назад, когда стало ясно, что фракции в разведсообществе решили уничтожить Содружество, только НРА осталось на его стороне.
– Капитаны зададутся вопросом, почему вы посылаете им сообщения. Почему вмешиваетесь.
– Тогда скажите им, что у меня есть хорошие новости. Такие, что они должны благодарить нас за то, что мы сделали сегодня.
Нокс усомнился в этом, но продолжил слушать.
– Пока мы разговариваем, ключ к вашему джефферсоновскому шифру, наверно, загружается в мой портативный компьютер. Наши люди разобрались в нем.
Он не ослышался? Ключ к шифру найден? Через сто семьдесят пять лет? Парротт прав – капитаны затрепещут от восторга. Но существовала проблема только что произошедшей глупости. Он мог только надеяться, что надежно скроет их следы. Иначе никакой ключ к шифру не будет иметь значения.
– Если что-то способно помочь им вылезти из ямы, которую они вырыли себе сегодня, – сказал Парротт, – то лишь это.
– Почему не сказать нам?
Агент издал смешок.
– Не имею права. Сомневаюсь, что вы оставили куда-то ведущий след, и мы были там, готовые остановить попытку убийства, так что это не имеет значения.
Нокс промолчал. Он утвердился в решении, которое принял по пути сюда.
Выполнить его было необходимо.
– Я подумал, может, вы угостите меня обедом, – сказал Парротт. – Чем-нибудь мясным. Вы можете себе это позволить. Потом отправимся в мой отель, и вы сможете узнать, что написал Эндрю Джексон.
Неужели эта катастрофа может обернуться удачей? Даже Квентин Хейл, очевидно, пребывающий в ярости, услышав, что шифр разгадан, придет в бурный восторг.
Нокс пятнадцать лет был квартирмейстером, заслужив должность, которую занимал его отец. Он всегда улыбался, смотря пиратские фильмы с пародийным всемогущим капитаном, который безжалостно тиранит команду. Ничто не могло быть дальше от действительности. Пиратские общины действовали как свободные демократии, их члены сами решали, кто будет ими командовать и как долго. Тот факт, что капитан и квартирмейстер избирались, служил гарантией, что обращение с подчиненными будет справедливым, разумным. К тому же нового капитана или квартирмейстера могли избрать в любое время. Многие капитаны, заходившие слишком далеко, оказывались выброшенными на первый же встречный клочок земли, и в предводители избирали другого человека. А квартирмейстеру приходилось быть еще осторожнее, потому что он служил и команде, и капитану.
Хороший квартирмейстер понимал, как угождать обоим.
Поэтому Нокс знал, что делать.
– Идет, – сказал он с улыбкой. – Бифштекс с меня, – вытянул руку и дважды погладил Парротта по плечу. – Понял. Ваш верх. Я передам сообщение.
– Я надеялся, что вы поймете правильно.
Нокс отвел руку и хлопнул по обнажившейся коже на шее Парротта, вонзив в нее короткую иглу. Небольшое давление, потом нажатие на поршень, и содержимое маленького шприца вошло внутрь.
– Эй.
Парротт потянулся к больному месту.
Один. Два. Три.
Тело Парротта обмякло.
Нокс подержал его в сидячем положении, потом мягко уложил на скамью. Он использовал жидкость, взятую из рыбы с карибских рифов. Karenia annulatis. Быстродействующий смертельный яд. Столетия назад, в те славные дни, когда шлюпы бороздили южное море, не один враг был отправлен на тот свет его почти мгновенным действием.
Жаль, что этому человеку пришлось умереть.
Но выбора не существовало.
Никакого.
Нокс аккуратно положил руки Парротта ему под щеку, словно тот спал. Обыденное зрелище для Центрального парка. Нокс ощупал карманы брюк Парротта и нашел ключ от номера в отеле «Хелси Парк-лейн». Неплохой отель. Он сам останавливался там несколько раз.
Потом Нокс ушел.