– Значит, серийные убийцы, единожды испытав зуд, не в состоянии перестать чесаться?
– Именно. Поэтому мы обращаем особое внимание на первое убийство. В самом начале преступник еще не усовершенствовал свой метод, поэтому его мотив – тот самый зуд – выявить гораздо проще. А когда мотив понятен – больше шансов найти преступника.
– Однако в случае Маньяка с окружной дороги этот подход не сработал?
– Поэтому Уэйд так себя и корит. Считает, что слишком зациклился на методах, а стоило бы присмотреться к мотиву и выбору жертв. Маньяк с окружной дороги всегда преследовал беззащитных юных девушек, в то время как его методы сильно разнились. Лишь когда число жертв из трех регионов перевалило за двадцать, мы наконец-то поняли, что имеем дело с серийным убийцей.
Эти слова заставили Нину по-другому взглянуть на Уэйда. Она и не предполагала, с чем ему пришлось столкнуться.
– Наверное, Уэйд подумал, что убийца выбирал в жертвы беспризорниц только потому, что они были легкой добычей. Их пропажу не сразу заметят, не расскажут о них в новостях…
– Мы слишком долго копались, слишком поздно поняли, что ключ к подозреваемому – его зуд – связан с типажом жертв, со стремлением преступника мучить и унижать. Уэйда до сих это гложет. Он жалеет, что не догадался быстрее.
– А как вам помогли частицы ткани?
– В отделе по работе с уликами изучили образцы материала. Химические вещества, применявшиеся при выделке ткани, привели нас к текстильной фабрике в Филадельфии. Один из местных агентов наведался туда и расспросил владельца. Тот сказал, что изготавливал ткань по спецзаказу для столичного производителя одежды, которому требовался очень прочный и эластичный материал определенной расцветки. Это была линейка спортивной одежды и экипировки для бойцов ММА под названием «Опасная зона». Дядя владельца фирмы заправлял бойцовским клубом «Стальная клетка», где племянник надеялся найти покупателей.
Нина вспомнила, что в среде бойцов MMA много судачили о Маньяке с окружной дороги. Пресса подняла шум; люди возмущались чрезмерной жестокостью, царившей в бойцовских клубах. Впрочем, недовольство постепенно утихло, так как психологи не смогли найти убедительной связи между контактными видами спорта и склонностью к насилию.
– Уэйд с напарником допросили производителя одежды, – продолжил Кент. – Тот заявил, что спросом его продукция не пользовалась – слишком уж много дешевых зарубежных аналогов, да и накладные расходы чересчур высоки. Поэтому уже более десяти лет назад он закрыл производство, а оставшийся товар продал за бесценок дяде.
– Теперь я поняла, как вы вышли на конкретный бойцовский клуб, – заметила Нина.
– Мы с Уэйдом и еще одним агентом поехали в клуб, чтобы допросить владельца по фамилии Соррентино. До сих пор его помню. Оказалось, он продал почти весь доставшийся от племянника товар бойцам своего клуба. Причем за полную стоимость!
– Какой добрый дядюшка!
– Тот еще фрукт. К тому же он заявил, что записей о сделках отродясь не вел и напрочь забыл, кому именно продал одежду.
– Вообще никого не назвал?
– Мы пригрозили позвать друзей из налоговой – пройдоха чуть не обделался. Он уже много лет приторговывал нелегально. Брал только наличные и никогда не отчислял налоги на прибыль. Наличными он заплатил и племяннику, когда купил у него нераспроданный товар, поэтому доказательств о сделке не было. Уверен, этот жулик все спланировал заранее. Он признался, что за десять с лишним лет обслужил больше сотни покупателей.
– В общем, толку от него никакого, – вздохнула Нина.
– Дальше – хуже, – продолжил Кент. – Сразу после нашего визита в бойцовский клуб погибла Чандра Браун. Думаю, Соррентино разболтал про нас дружкам, а может, сам Маньяк с окружной дороги заметил нас в клубе. Так или иначе, он понял, что мы вот-вот его прижмем, поэтому решил все закончить на своих условиях. Во всяком случае, так значилось в его предсмертной записке.
Нину давно интересовало содержание записки, ведь ее так и не обнародовали.
– А о чем там еще говорилось?
Кент бросил на нее настороженный взгляд. Должно быть, подумал, что Нина хочет перепроверить его выводы.
– Мне сразу не понравилось, что послание набрано на компьютере, – вздохнув, сказал Кент. – Однако на листе содержалось признание во всех тридцати шести убийствах, причем с деталями, о которых мог знать только сам маньяк, ведь прессе о них не рассказывали. Теперь, помимо улики, связавшей случаи воедино, у нас имелось признание преступника. А самое главное – убийства прекратились. – Кент сложил руки на груди. – Дело закрыли. Разве была причина копать глубже?
– Вы решили, что не было.
У Кента на лице появилось виноватое выражение.
– После закрытия дела я, как и положено, провел заключительный анализ личности преступника, чтобы внести его данные в базу. Он часто проявлял агрессию на людях. Презирал власть имущих. Несколько раз его арестовывали за жестокое обращение с женщинами. Все сходилось.
– И после Чандры Браун убийства прекратились?
Кент вздохнул.
– Теперь я вынужден признать, что Чандра – последняя жертва, о которой мы знали.
– Все прояснилось только сейчас. – Уэйд так тихо прошел по коридору, что никто не заметил его возвращения. – Этот парень – хамелеон. Меняет внешность, орудия убийства, повадки. – Профайлер сжал кулаки. – Два года назад он повесил свои преступления на другого.
На изможденном лице Уэйда читалось отчаяние грешника, мечтающего искупить вину. Он заговорил снова, словно его вынуждали объясниться.
– Большинством серийных убийц движет неодолимая тяга, заставляя их раз за разом действовать в схожем ключе. Так возникает «почерк». А у Маньяка с окружной дороги почерк, похоже, предполагал постоянные перемены. Если б не экспертиза улик, мы никогда не нашли бы связь между убийствами, настолько они различались.
– Если Маньяк с окружной дороги и Шифр – одно и то же лицо, тогда он снова поменял свои повадки, – заметил Кент. – Раньше он держался в тени, а теперь старается привлечь к себе как можно больше внимания.
– Я пока не готов признать, что мы имеем дело с тем же самым убийцей, – сказал Бакстон. – Как отметила агент Геррера, могло быть двое сообщников, и теперь выживший орудует в одиночку. Это объяснило бы переход от полной конспирации к публичности. Для однозначного вывода нужно больше сведений.
Повисло молчание. Какое-то время Уэйд пристально смотрел на Бакстона и вдруг, прищурившись, произнес:
– Вы хотите отстранить меня от дела.
Он не спрашивал – утверждал.
Смерив профайлера сердитым взглядом, Бакстон заметил:
– Я предпочел бы обсудить это лично, агент Уэйд.
– Пусть все слышат! Плевать! – вспылил тот. – Мне нужно вести это дело! Нужно найти мерзавца!
– Мало ли что вам нужно, – отрезал Бакстон. – Я поступаю так в интересах расследования.
Пока мужчины враждебно глядели друг на друга, Нина обдумала ситуацию. Бакстон собирался отстранить Уэйда, так как тот себя скомпрометировал. Рано или поздно шеф решит, что уж Нина-то скомпрометировала себя как никто другой. Если Уэйд в его глазах – обуза, то и Нину может ждать такой же вердикт.
Она присмотрелась к суровому профилю Уэйда. Годы, проведенные за изучением безумцев и их деяний, не прошли для него бесследно. В глубоких морщинах залегло горькое осознание: невозможно спасти всех и каждого. Порой преступники избегают правосудия.
Для Уэйда Шифр был Тем Самым. Тем, что ускользнул.
В памяти всплыла записка, оставленная Шифром во рту у Софии Гарсиа-Фигероа. И тут Нина ясно поняла: доктор Джеффри Уэйд должен и дальше расследовать это дело. Как и она.
– Агент Уэйд много лет изучал подозреваемого, – обратилась Нина к Бакстону. – Во всем Бюро никто не понимает Шифра лучше. Без обид, – добавила она, взглянув на Кента.
– Вы правы, – отозвался тот.
Нина снова посмотрела на шефа.
– Теперь, когда мы поняли, с кем имеем дело, Уэйд перечитает старые записи и обновит досье подозреваемого.
Бакстон скептически поднял бровь.
– Вообще-то нам нужно новое досье. С нуля. Агент Кент с этим отлично справится.
Понимая, что переходит границы, Нина упрямо продолжила:
– Я – единственная, кто выжил после нападения Шифра. Уэйд составил первое досье на Маньяка с окружной дороги, а Кент – посмертное. Только вместе мы соберем все фрагменты мозаики.
– Иными словами, вам всем есть что предложить, – резюмировал Бакстон.
Коллеги напряженно ждали, пока шеф обдумывал этот аргумент. Уэйд не спускал с Нины удивленного взгляда.
– Ладно. – Бакстон глубоко вздохнул. – Вы составите новое досье всей командой. И вместе будете выезжать на места преступлений. – Его лицо посуровело. – Но если я замечу хоть какую-то загвоздку, если кто-то из вас поставит расследование под угрозу, я не задумываясь отстраню любого.
Все кивнули.
Уэйд повернулся к Нине, и между ними пробежала искорка понимания. Им обоим навредил один и тот же человек. Они оба упустили Шифра, и тот вновь вышел на охоту. Оба винили себя в каждом новом убийстве, поэтому и цель у них была одна.
Поймать монстра во что бы то ни стало.
Глава 25
Тем же вечером Шифр, стоя в клетке бойцовского клуба, готовился принять удар. Сегодня он намотал на руки боксерский бинт немного выше, чем обычно: вряд ли кто-то заметит, зато не видно оставленных Ниной царапин. Ничего, скоро он наградит ее увечьями посерьезнее. Хотя за слабость, проявленную в Бостоне, пришлось дорого заплатить.
Он заставил себя замереть, прежде чем грянул мощный апперкот противника. Кулак в беспалой перчатке врезался Шифру в челюсть. Голова от удара дернулась назад, а затем и он сам, качнувшись, упал навзничь.
Рефери ободряюще взглянул на него. Публика затаила дыхание. На этой арене Шифр давно прослыл легендой. Ни один боец не мог с ним сравниться. Он никому не давал ни малейшего шанса.
Толпа начала скандировать: