– О клинике написали в местной газете, – продолжила Брек, когда фургон свернул на шоссе. – Назвали проект Бора «вторым пришествием евгеники». А через день после выхода статьи клинику кто-то поджег.
– Затем она переехала на новое место? – предположила Нина.
– Нет. Почти сразу после пожара доктор Бор покончил с собой.
– Нам нужно добыть его документы – все, что сохранилось, – сказал Уэйд.
– Погодите. – Брек провела пальцем по экрану. – В некрологе упомянут сын доктора. Ему, должно быть, уже за сорок. Если он унаследовал семейный дом, то живет сейчас в Потомаке, штат Мэриленд. Как раз по пути в Куантико. Давайте узнаем, не сохранил ли он отцовские бумаги.
– Звоню Бакстону, – тут же откликнулся Уэйд. – Скажите водителю, чтобы ехал в Потомак.
Глава 35
Фургон въехал на круговую дорожку, мощенную камнем. Брек захлопнула ноутбук, Кент отстегнул ремень безопасности. На крыльце большого особняка застыл темноволосый громила в черной футболке поло и камуфляжных брюках.
– Похоже, к мистеру Бору нечасто приезжают гости, – заметил Уэйд, сидевший рядом с Ниной. – Он явно нам не рад.
После кратких переговоров по интеркому ворота перед автомобилем открылись: застать хозяина врасплох не удалось, зато голос из динамика подтвердил, что Гэвин Бор дома.
Амбал, замерший по стойке «смирно» у парадных дверей – слишком молодой, чтобы быть сорокапятилетним сыном доктора, – по всей видимости, охранял особняк.
– Интересно, зачем Бор-младший нанял солдафона? – задумалась вслух Нина. – Это же Потомак! Что может случиться в самом богатом пригороде Вашингтона?
Кент, прищурившись, выглянул в окно.
– Да не военный он. Просто позер.
Нина поверила коллеге на слово, учитывая, что сам он служил в спецназе.
– И все-таки, – заметила она, открывая дверцу фургона, – Гэвин Бор чего-то опасается.
Агенты вышли из машины, показали амбалу удостоверения и поднялись вслед за ним в особняк, оставив водителя, как и прежде, дожидаться в автомобиле. Охранник отвел гостей в комнату, должно быть, служившую кабинетом, и удалился, закрыв за собой массивные дубовые двери.
Вошедших поприветствовал субтильный мужчина с бледным лицом и редеющими светлыми волосами:
– Присаживайтесь. Не желаете что-нибудь выпить?
Коллеги отказались, рассматривая богатый интерьер. Нину заинтересовали высокие стеллажи, уставленные книгами. Даже на взгляд человека неискушенного, многие фолианты выглядели старинными и очень дорогими. В дальнем углу на резной подставке красовался глобус размером с пляжный мяч. «И зачем в современном мире глобусы?» – подумала Нина. Учитывая, что планету постоянно сотрясают войны, любой глобус устареет еще до того, как его доделают, – не говоря уже о данном экземпляре, который годами пылился в частной библиотеке.
Скрипучий голос Бора вывел Нину из раздумий:
– Чему обязан удовольствием принимать у себя сотрудников ФБР?
Восседая в мягком кресле, хозяин не удосужился встать и поздороваться с гостями за руку. Он говорил непринужденным голосом, но постоянно облизывал губы и сжимал пальцы, что выдавало тревогу. Возможно, его напугал внезапный визит четырех федеральных агентов, однако у Нины сложилось впечатление, что мистер Бор нервничал и раньше. Мертвенно-бледная кожа, покрасневшие глаза и слегка ссутуленные плечи придавали ему сходство с лабораторной крысой, забившейся в угол клетки при виде ученого.
Хозяин взмахнул рукой, предлагая гостям занять стулья и обитый бархатом диван, стоявшие в центре кабинета напротив изящного журнального столика.
– Мы пришли, чтобы поговорить о вашем отце, докторе Уэйлэнде Боре, – начала Нина. – Можете рассказать нам о его клинике?
На лице Бора-младшего появилось брезгливое выражение.
– Опять эта чертова клиника! Всю жизнь меня преследует…
Нина не ожидала такой реакции. Любопытно. Вспомнив историю с поджогом, она рискнула спросить:
– Вы поэтому наняли охрану?
Маленькие глазки Бора холодно сверкнули.
– Некоторые люди до сих пор зовут нас нацистами. Возмутительно! Мы ведь даже не из Германии! – Он вздернул подбородок. – Мои предки родом из Голландии. А еще имя Бор встречается в скандинавских мифах. Бор – отец одноглазого бога Одина, а тот, в свою очередь, – отец Тора.
Пора направить беседу в нужное русло, подумала Нина, а то как бы не повторилась история с Анной Грейбл.
– Мистер Бор, не могли бы вы объяснить, почему волнуетесь за свою безопасность? Как это связано с клиникой?
– Началось все с того, что отец захотел помочь бездетным парам. Только вместо случайных доноров он привлек к делу здоровых мужчин и женщин с высоким интеллектом. Что в этом плохого? – Бор-младший пожал плечами.
Нине поневоле вспомнилось детство в приюте, когда потенциальные родители не замечали ее, отдавая предпочтение другим девочкам.
– Вероятно, некоторых людей оскорбляло, что ваш отец отбирал в доноры лишь представителей европеоидной расы, – заметила она.
– Вы совсем как тот репортеришка! – фыркнул Бор. – Его заметка и вызвала скандал. Какой-то нелюдь сжег клинику, а на нашу семью посыпались письма с угрозами. Я тогда учился в старших классах. Отец не вынес такого давления и… – Мужчина помрачнел. – Мою семью до сих пор преследуют, после стольких лет! Мы никогда не простим того проклятого писаку. Он извратил все, над чем трудился отец! Изобразил его одержимым расистом. А отец был мечтателем, настоящим ученым. Он всего лишь хотел помочь человечеству, подарив людям генетически совершенное потомство.
Нина стиснула зубы. Бор-младший, истинный сын своего папаши, свято верил, что отец приносил пользу обществу. Впрочем, ей не хотелось разозлить собеседника в самом начале разговора, поэтому она сдержалась и задала вопрос на другую тему:
– После пожара уцелели какие-то документы?
– Вы не первые, кто интересуется ими. Порой ко мне приходят повзрослевшие дети отцовских клиентов – хотят узнать о биологических родителях. Я напоминаю им, что клиника работала больше тридцати лет назад – до того, как появились цифровые архивы. Отец хранил записи в коробках, а копии – на пятидюймовых дискетах. К сожалению, и бумаги, и дискеты лежали в офисе. – Бор еще больше ссутулился в кресле. – В общем – спасибо поджигателям, – от архива ничего не осталось.
– Совсем ничего? – Нина не могла смириться с тем, что расследование, так далеко продвинувшись, зашло в тупик. – Может, ваш отец хранил какие-то записи дома?
– Нет.
– У него были партнеры по бизнесу или инвесторы?
– Отец, в отличие от многих других ученых, располагал собственными средствами. Когда никто не согласился с ним сотрудничать, он основал клинику на свои деньги.
– А наемные работники? Юрист? Бухгалтер?
– Они ничего не знают о людях, обращавшихся в клинику. Уж поверьте, я и сам наводил справки. Похоже, отец приложил все усилия, чтобы сохранить анонимность доноров и клиентов. Тогда было гораздо проще держать информацию в секрете.
Нина попробовала выяснить масштаб проблемы:
– Как долго работала клиника? Вы знаете, сколько детей родилось за это время?
– Она работала около трех лет. Сколько женщин забеременело, я точно не скажу, но, судя по отцовским рассказам за ужином, от пятидесяти до ста. Супруги, растившие детей, не были связаны с ними биологически, – продолжил Бор. – Эмбрионы создавались из спермы и яйцеклеток доноров, а затем помещались в утробу будущей матери – в некоторых случаях суррогатной.
– Вы знаете еще что-нибудь важное о клинике?
– Думаю, я уже помог вам достаточно – учитывая, что вы до сих пор не сказали, зачем пришли. Теперь моя очередь задавать вопросы.
Нина приготовилась к неизбежному.
В рыбьих глазах Бора мелькнула искорка расчета.
– Я видел вашу четверку в новостях. Вы ищете серийного убийцу по прозвищу Шифр. – Он выдержал паузу, ожидая реакции, а не дождавшись, продолжил: – Я не дурак, агент Геррера. Учитывая, за кем вы охотитесь, а также ваш внезапный визит и вопросы о клинике, я прихожу к единственному выводу: у вас появился подозреваемый. Который являлся частью отцовского проекта.
Прежде чем Нина ответила, вмешался Уэйд:
– Мы не станем ни подтверждать, ни опровергать ваши догадки, мистер Бор.
Тот лишь сипло усмехнулся.
– Вы только убедили меня, что я прав. – Улыбка с его губ исчезла. – У меня всего одна просьба: не упоминайте о клинике. Если пройдет слух, что убийца как-то связан с отцовскими опытами, вся моя семья снова попадет в опалу.
– Мы не разглашаем детали расследования, – заверил его Уэйд.
– Как говорится, все тайное становится явным. Рано или поздно. И я хочу, чтобы вы, – он указал на всех по очереди, – поняли одну вещь: вы можете сильно навредить всем, кто появился на свет благодаря отцовской клинике. Если один оказался психопатом, то и остальные попадут под раздачу. Вы разрушите им жизнь. Их заклеймят как продукт евгенических опытов безумного ученого. Я это знаю не понаслышке.
– Почему? – насторожилась Нина.
Бор отвел глаза.
– Я не то хотел сказать, – слишком поспешно буркнул он.
– Вас тоже вырастили в пробирке?
Наследник доктора злобно взглянул на своих гостей. Казалось, сейчас он выдворит их, как это сделала Анна Грейбл. Нина молча ждала. Немного успокоившись, Бор произнес:
– Моя мать была бесплодной. В том числе и поэтому отец занялся репродуктивной медициной.
Становилось все любопытнее.
– Значит, доктор – не ваш биологический отец?
– Отец, – твердо сказал Бор-младший. – Он использовал собственную сперму, а вторым донором выбрал женщину из НАСА. Она не хотела растить ребенка, однако яйцеклетки пожертвовала охотно. Я был первым творением клиники. Отец успешно пересадил моей матери эмбрион. К несчастью, она умерла почти сразу после родов.
– Соболезную… – Нина вздохнула.
– Я веду к тому, – отбросив сантименты, продолжил Бор, – что некоторые люди выяснили, как я появился на свет, и кое-кто из них повел себя очень жестоко. Отец же до самой смерти ждал от меня великих свершений. Думал, я стану президентом, изобрету лекарство от рака или построю новые города… Вместо этого у него вырос сын с ай-кью ниже среднего, болезненный и со всех сторон заурядный. Думаю, я его разочаровал.