— Это операция АНБУ, — сухо отрезал Какаши, — не по вашим силам. Мы берем только тот минимум людей, без которого не обойтись и за которым мы сможем приглядывать. Или ты думаешь, что соответствуешь нам по уровню подготовки?
Покачиваясь на табурете, Ульгрим отрешенно наблюдал за попытками Кибы препираться с джонином, отстаивая свою правоту. Отпускать Варкастера одного не хотелось. Нет, конечно, некромант совсем не ребенок, нуждающийся в пригляде. Порой, в часы отдыха, мечник улавливал едва заметные колебания эфира от кажущегося спящим мага — Варкастер проверял свои возможности, тасуя не до конца создаваемые заклинания. Все быстрее и увереннее, словно дирижер, разминающий пальцы. Пройдет совсем немного времени, и некромант будет готов дать всем желающим разрушительный концерт для Смерти и Бездны в тональности Мрачного Рассвета. И неважно, что пока остаются недоступными партии Провозвестника или Пожирателя душ. Мастерство боевого мага не только в силе.
И все же, к Ульгриму вернулось позабытое было беспокойство. Со времен боя в стране Тигра дела шли гладко, дальше некуда. Неприятности не за горами. Поколебавшись, мечник решил поддаться тихому шепотку интуиции. В конце концов, перспектива сидеть за каменными стенами его не прельщала — этой войне было далеко до того, чтобы вымотать ветерана Каирна. А долго скрывать свои новые возможности он и не планировал.
— Я хотел бы отправиться с вами, — вклинился он в спор, заставив подавиться Кибу очередной тирадой.
— У тебя, конечно же, есть аргументы, в пользу своего участия? — настороженно перевел Какаши взгляд на мечника.
Его ученик — не Киба. Впустую сотрясать воздух не будет.
— Конечно же, — оскалился Ульгрим, чувствуя, как чакра приливает к глазам, превращая томое обычного шарингана в дуги мангеке.
Глядя на ошарашенное лицо своего брата, первым понявшего, что видит, мечник невольно вспомнил слово «лупоглазик», выданное когда-то сестрой Варкастера.
Точнее и не скажешь.
***
Эта скала не была самой высокой. Не обладала она и какой-то особой формой. Обыкновенный каменный обломок, торчащий из крутого склона холма, лишь чуть-чуть не дотягивающего до звания горы. Один из множества каменных артефактов, принесенных на свое место ледниками миллионы лет назад. Ничуть не выделяющийся среди пейзажа, украшенного множеством ему подобных, он был недоступен простым смертным из-за своей многометровой высоты и не представлял никакого интереса для шиноби.
Отличное место для постоянного фуин-маяка.
Воздух расступился с тихим хлопком, когда Хирайшин вынес Минато на угловатую вершину скалы. Устало вздохнув, хокаге огляделся с высоты, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям сеннина. Но все было спокойно — на холмистой равнине, заросшей густым разнотравьем, не наблюдалось никаких признаков человека.
Минато позволил последним каплям природной энергии покинуть его, прерывая режим отшельника.
Первым делом он проверил стальную пластину, спрятанную в трещине на вершине скалы, убеждаясь, что коррозия пока не угрожает нанесенному на него знаку, а печать продолжает удерживать достаточно чакры для работы маяка. Только после этого хокаге устроился на краю обрыва, свесив ноги в пустоту. Из карманов обыкновенного джонинского жилета появились свиток хранения, футляр с пилюлями и фляга с водой.
Проглотив пару шариков размером с лесной орех и хорошенько напившись, Минато подождал, пока его очаг начнет лихорадочно пульсировать, наполняя почти опустевшую чакросистему. Следом настал черед плотного обеда, извлеченного из свитка.
На какое-то время Минато позволил себе отрешиться от всего, погрузившись в живую тишину девственного мира, не отравленного присутствием человека. Медленно насыщаясь, он наслаждался видами волнующихся внизу лугов и касанием ласкового ветра, пробивающимися сквозь густые облака столбами солнечного света и трелями носящихся в вышине птиц.
Но надолго этого отрешенного покоя не хватило. В голову вновь начали лезть привычные мысли и заботы.
Письмо сына застало его врасплох, вынудив перекраивать расписание, ставя на уши своих аналитиков и стратегов. Отряд под предводительством Теруми Мей ушел без него. Хотя мизукаге тоже оценила важность вести об утрате Кумо одного джинчурики — в подробности хокаге союзницу не стал посвящать — гораздо больше ее волновало исполнение взятых Минато обязательств. Откладывать давно планируемую операцию дальше она не собиралась. В конце концов, ее саму ожидали оставленные подчиненные. Вот и приходилось задержавшемуся хокаге теперь догонять отряд, используя Дороги Хирайшина.
Эта идея пришла к нему вскоре после освоения навыка запечатывания природной чакры. Получивший доступ к колоссальным, по меркам обычного шиноби, запасам силы, Минато быстро задумался о том, как он может применить их в сочетании с Хирайшином. Ответом стала особая модификация техники для сверхдальних перемещений.
Нет, он не получил возможность разом перепрыгнуть на другой конец света, но дальность, измеряемая в сотнях километров, уже делала осмысленным размещение стационарных маяков на стратегически важных направлениях. Работа заняла годы — Минато немногим доверил этот секрет, ведь любой маяк способен стать ловушкой, учитывая, что только он один мог их использовать. Результат тоже получился не идеальный — ему самому приходилось обслуживать развернутую сеть, меняя и подзаряжая выходящие из строя отдаленные маяки. Но возможность пересечь континент за несколько дней, пусть даже расплачиваясь за это чудовищным расходом чакры, стоила того. Одна только эвакуация его сына из страны Тигра окупала все усилия.
Еще два прыжка, и он окажется в местности, где сейчас должен находиться отряд Мей. Но, даже если им не удастся найти друг друга, Минато знал конечный пункт маршрута. Скрепя сердце, перед самым отправлением мизукаге все же доверила союзнику эту тайну.
Место обитания Санби, треххвостого биджу, оказавшегося на воле после гибели Ягуры, было известно Кири уже несколько лет. Но ослабленная гражданской войной, растерявшая собственных мастеров фуин, деревня просто не имела возможности вновь запечатать свое оружие. Помощь Минато в этом вопросе была одним из основных пунктов договора Конохи с Туманом.
В успехе операции Минато не сомневался. Двое каге, четверо шиноби S-ранга, джинчурики — вполне достаточно, чтобы совладать даже с таким противником как биджу.
Акацки справились и меньшими силами.
Минато нахмурился, глядя невидящим взглядом на расстилавшийся перед ним пейзаж.
Один раз — случайность. Два — совпадение? Он и раньше не особенно сомневался в выводах Итачи, предположившего, что кто-то убил джинчурики четыреххвостого, разрушив затем поле боя, чтобы скрыть свои следы. Теперь же Минато был в том уверен. Но зачем нукенинам охотиться на джинчурики? Чтобы выпустить на свободу биджу, возрождающихся спустя время после гибели носителя? Или?..
Или они создают собственных джинчурики?
Известно, что в рядах Акацки есть Сасори и Орочимару, оба не чуждые фуиндзюцу. Могло ли им достать мастерства, чтобы создать печать для удержания хвостатых? Возможно. Так что же, спустя десяток лет, когда подрастут дети, ставшие тюремщиками для демонов, ожидать появления на арене новой великой какурезато? С двумя джинчурики и таким количеством S-ранговых бойцов вполне можно претендовать на подобное.
Минато поморщился. Вроде бы все логично, но не покидало ощущение, что эти рассуждения ложны, что не собираются нукенины заниматься созданием деревни. Не те люди.
И были еще протекторы.
Важная часть культуры шиноби, знак, отождествляющий своего носителя с его родной деревней. Даже нукенины редко им пренебрегали, продолжая носить свои повязки, лишь перечеркивая отчеканенный в металле символ. Сменили бы протекторы шиноби, решившие организовать новое селение? Минато склонялся к тому, что должны. Но по всем отчетам Акацки продолжали носить старые знаки.
Но что делать, если все же к воротам Конохи заявятся послы каге Орочимару?
А ведь, пожалуй, Минато бы их принял. И даже не стал бы отказываться от мирного договора.
Годы правления без следа растворили былую наивность. Гибель нескольких шиноби Листа от рук Акацки не повод затевать войну, даже если того хочется. Любая из деревень может предъявить любой другой куда больший счет. Что же до составляющих организацию личностей, то времена, когда имя Орочимару вызывало в хокаге брезгливость, давно прошли.
Сильно ли отличается его сын от опального сеннина? Сколько раз он обдумывал, как реагировать, если Наруто в своей привычной манере сообщит: «Я решил стать бессмертным. Не поможешь ли с жертвами для экспериментов?»
Сколько раз в голове мелькал ответ: «Помогу»?
Минато тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. В бытие отцом такого человека как Наруто были свои сложности. Встающие перед ним дилеммы были едва ли знакомы иным родителям.
Вспомнив о сыне, хокаге не мог не вспомнить о его последнем письме. Четкое и сухое описание увиденного боя, оставляющее в тайне способ, которым информацию удалось получить. Он мог бы задуматься о подделке, но все те неизвестные посторонним приметы, о которых они условились, и которые были призваны удостоверять личность писавшего, оказались на месте. А пришедшие следом отчеты двести тринадцатого отмели и вариант попадания Наруто в плен.
Но — тревожный звоночек — в отчетах соратников его сына не было ни слова о полученных сведениях. Да и поведение Куренай, доведшей рейд до конца, говорило о том, что Наруто не поделился знанием.
Собирался ли он вообще распространяться об увиденном? И что могло заставить его передумать?
Впрочем, об ответе на второй вопрос хокаге догадывался. Саске Учиха, закадычный друг его сына, отличался куда большим здравомыслием.
Минато вздохнул, поднимаясь. Оставалось надеяться, что Наруто сам все расскажет. И давить смутную тревогу.
Но меж тем время отдыха вышло. Привычное усилие, и еще одна татуировка опустела, погрузив хокаге в легкую эйфорию режима сеннина. Две последние заполненные печати остались ждать своего часа. На бой должно хватить, но перед обратной дорогой придется повозиться, восстанавливая запасы.