Алтарь джашинитов сгинул, перемолотый скалами, взбесившимися от совместных техник Какаши и Хирузена. То, что осталось от полигона, Третий расплавил Дыханием Кагуцути.
Они шли обратно, разрушая за собой все, до чего могли дотянуться. Схлопывались коридоры, пылали неясного назначения залы и вполне заурядные склады. Сопротивления отряд Конохи больше не встречал. Едва ли погиб весь гарнизон, но те, кто остался, спешили убраться подальше, не пытаясь тягаться с отрядом такой силы.
На верхнем из двух уровней подземелья они задержались у камер. Сюда из тюрем свозили пленных, подобных Куренай. Десятка полтора шиноби в безликих робах и без протекторов оказались надежно одурманены — похоже, долго их здесь держать не собирались. Мию после беглого осмотра лишь покачала головой — преодолеть наркотический сон быстро ей было не под силу. Но план предусматривал и это — из свитков хранения появились носилки и взявшиеся за их рукояти неутомимые мертвецы. Разросшийся отряд продолжил движение.
— Ну, ничего себе! — присвистнул Ульгрим, когда они, наконец, покинули подземелье. На этот раз, через главный вход.
Пейзаж действительно удивлял. С узкого скального карниза, на котором они оказались, открывался прекрасный вид на долину. Но пасторальной картины больше не существовало. Прямо посередине, там, где проходящая по дну дорога делала петлю, образовался огромный кратер. Чуть дальше от него на земле лежало нечто, больше всего смахивающее на половинку рухнувшего с неба гигантского яйца — неровный край обломанной скорлупы, расплескавшееся вкруг содержимое. Разве что темно-серый цвет выбивался из образа. Присмотревшись, маг понял, что видит какой-то металл. Кое-где изломы до сих пор отливали темно-вишневым цветом, выдавая чудовищную силу опалившего их пламени.
Пламя же заставило отступить и холод — снег исчез едва ли не по всей долине. Еловой рощи больше не существовало — почерневшие лишившиеся ветвей стволы лежали на земле, веером расходясь от остатков стальной сферы. Чуть дальше разгорался пожар, уже взбирающийся по ельнику на противоположный склон долины.
— Это ты сделал? — обратился Варкастер к отцу.
— Я, — кивнул тот.
— Чем?
— Просто Рассенсюрикен, Хитакидама и много-много чакры. Взаимное усиление огня и ветра работает и на техниках S-ранга, знаешь ли.
— Впечатляет, — пробормотал некромант, вызвав удивленные взгляды команды.
— Ого, сколько эмоций! Я польщен, — улыбнулся Минато.
— Ооноке, полагаю, мертв? — счел нужным уточнить Какаши.
— Сомневаюсь, что он мог уцелеть, — кивнул посерьезневший хокаге. — Но... Наруто, попробуй проверить сферу. Вечная проблема таких техник — когда от противника не остается ничего, не разберешь, действительно ли тот мертв, или вывернулся в последний момент.
— Хорошо.
— Я с тобой на всякий случай, — двинулся следом Ульгрим.
Вблизи стальное яйцо внушало еще больше, вздымаясь вверх десятиметровой стеной. От металла все еще отчетливо тянуло жаром.
— Не слабо, да? — тихо осведомился Ульгрим, — Я, конечно, знал, что каге сильны, но только сейчас понял насколько.
— Да, — вынужден был согласиться маг. — От такой атаки не помог бы и Провозвестник. Полное одномоментное разрушение тела.
— Я смотрю, отец смог тебя действительно впечатлить, — усмехнулся мечник.
— Да, — вновь согласился маг, и сменил тему: — Ооноке мертв. Точнее, кто-то умер внутри сферы.
— Цучикаге в собственном соку, вряд ли тут возможны варианты, — хмыкнул Ульгрим.
А Варкастер вдруг понял, что успех запечатывания души джашинита, волнует его куда меньше, чем десять минут назад.
Неуязвимости в мире шиноби существовать просто не могло.
***
Двое шли по весеннему лесу, с привычной легкостью находя путь меж черных, еще и не думающих укутываться листвой деревьев. Одинаково невесомо скользя по грязи проталин и насту еще не сошедших сугробов, они напрямую двигались к своей цели, пренебрегая тропами и не смущаясь необходимостью пересекать овраги и холмы, которыми изобиловали предгорья.
Двое в черных плащах с красными облаками.
— Ну, а она, с..., и говорит: на такое я не подписывалась! С... е... ! Ну, я и не сдержался, у... от души. Кто ж знал, что там эти у... ждут?! Ну, и порешил всех. Именем Джашина, б... ! — экспрессивно вещал пепельный блондин, дополняя слова активной жестикуляцией. Лицо, приятное в иных обстоятельствах, кривилось в гримасе злобы, руки то и дело тянулись к странному оружию, закрепленному за спиной — трехклинковой каме, окрашенной в алый цвет.
— Деньги забрал?
Его спутник был куда выше и заметно шире в плечах. Обтягивающий голову капюшон и скрывающая низ лица тканевая маска не позволяли оценить его внешность.
— Забрал, б... .
— Молодец.
Блондина от пренебрежительной похвалы перекосило еще больше. Перепрыгивая очередной ручей, он было открыл рот, собираясь исторгнуть новый поток брани, уже в адрес своего спутника...
Мир остановился, заставив Хидана зависнуть посреди прыжка.
«Джашин-сама!»
Дурацкое происшествие со шлюхой и скверный нрав напарника мигом вылетели у него из головы. Нечасто господин удостаивал своего единственного настоящего жреца такой чести, как прямой разговор.
«Покинь Акацки. Отправляйся на южный континент».
Когда бог приказывает, жрец делает. В голове Хидана мигом начал вырисовываться план. Потребуется несколько дней и пара жертв, чтобы перестроить тело, но оно того стоит — вряд ли что Пейн, что Зецу проигнорируют дезертирство одного из своих бойцов, но искать-то они будут пепельного крепыша-блондина, а не к примеру, скрюченного, почерневшего от работы крестьянина. Отправляться в плаванье лучше из Нитинана, и нанявшись матросом. Протектор — к биджу...
Ни единой секунды сомнений в приказе повелителя Хидан себе не позволил. Но... он все же был единственным жрецом Джашина. Настоящим жрецом. И потому, мог... нет, не задать вопрос. Всего лишь позволить всплыть тому в мыслях, зная, что они открыты его богу.
Почему?
Почему они бросают столь долго и тщательно разрабатываемый план, разом перечеркивая всю сделку с Зецу? Почему отказываются от использования жаждущих силы Ивовцев для возрождения древней магии заклинателей? Той, что так необходима, дабы вернуть культу былое величие.
Но сегодня у бога не было настроения объяснять свои поступки жрецу. Мир рванулся вперед так же неожиданно, как и остановился. Хидан мягко приземлился на берег ручья, в паре шагов позади своего спутника.
Взгляд сам собой нашарил затылок Какузу, рука коснулась артефакта за спиной, пробуждая спящую в нем магию. Один удар. Нукенин не ждет атаки, не готов. Словно наяву Хидан увидел впивающиеся в кость алые клинки, кровь, струящуюся по рукояти, дыхание чужой жизни, перетекающей к новому владельцу...
Рука разжалась, оставив оружие висеть за спиной. Привычным усилием Хидан отогнал мимолетное искушение, навеянное Жаждой жизни. Его бог не ошибается. Джашин не приказывал спешить, а значит, в этом нет необходимости. Можно дождаться подходящего момента, уйти тихо и незаметно. Пейн собирает отряд для атаки на очередного джинчурики? Отлично — превратить четко спланированный бой в свалку нетрудно. В суматохе он и уйдет.
Хидан отвел взгляд от Какузу. Несмотря на столетия опыта, дарованные Джашином знания и возможность пережить практически все, кроме полного разрушения тела, Хидан не был уверен в своей способности убить этого монстра. Сажать себе на хвост разъяренного нападением Какузу плохая идея. Лучше немного подождать.
— Пришли, — хрипловатый голос спутника, оторвал блондина от размышлений о плане своего побега.
Они стояли недалеко от опушки, на крутом склоне очередного холма. Внизу, среди пустых, кое-где еще укрытых снегом полей, можно было разглядеть вытянувшуюся вдоль единственной дороги небольшую деревушку.
Какузу указал на селение:
— Хатису.
Глава тридцать четвертая
Воздух расступился, негромким хлопком приветствуя появление хокаге на крыше башни. Зябкий ветер рванул полы плаща, дыхнул в лицо ночным холодком, отгоняя сонную одурь. Мотнув головой, Минато прищурился на только-только вставшее над крышами солнце и потер ладонями лицо. Немедленно отозвалась зудом рука, стянутая скрытой под одеждой повязкой. Рекордная по силе Хитакидама не прошла даром.
Зато настырный зуд заживающего ожога отогнал сонливость. Зевнув и еще раз потерев лицо, Минато перешел к уже ставшему привычным ритуалу. Всего пара движений, и техника призыва являет ему дежурного связного жаба.
— Доброе утро, хокаге-сама, — поклон небольшого животного мог бы выглядеть комично, не будь преисполнен достоинства потомственного аристократа.
— Доброе утро, Гамаизао-сан.
— Вам два письма, — перешел к делу призванный, протягивая хокаге хитро свернутые листки.
Первое послание оказалось кратким отчетом Саске и вызвало у Минато облегченный вздох. Седьмая команда покинула пределы страны Земли, избежав столкновений с погоней. План Шикамару сработал, несмотря на вопиющие простоту и наглость. За пределами родной страны, шансы ивовцев на перехват отряда резко упали.
Удовлетворенно хмыкнув, хокаге развернул второе послание, от Джираи. На листке оказалось только одно слово: «Хатису».
Отпустив Гамаизао-сана, Минато еще несколько секунд рассматривал короткую записку и лишь потом, стряхнув задумчивость, принялся действовать. Новый хлопок, и крыша опустела.
Через полчаса хокаге подходил к своему кабинету, продолжая начатый разговор:
— Цунаде, я все понимаю, но сейчас возможности получить эти вытяжки, у нас нет, — хокаге на ходу кивнул секретарю в приемной.
— Нет, не понимаешь! Без этого...
Уже взявшись за ручку двери, Минато краем глаза заметил движение.
Слизни, призыв Цунаде, не знали способов обучить своих контракторов аналогам режима сеннина, которым владели жабы. Тем не менее кое-какие навыки работы с сенчакрой они передать Сенджу сумели, и ее невероятные даже для шиноби физические данные являлись не только заслугой ирьендзюцу. При желании она могла двигаться очень, очень быстро.