Закончить мысль хокаге не дала распахнувшаяся дверь. Улыбаясь до ушей, в палату ввалился упомянутый сеннин.
— Минато, и ты здесь! Как удачно! — веселость Джираи била через край.
Сложно описать словами, какая гора рухнула с плеч Минато, когда его бывший учитель стремительно пошел на поправку. Призрак старости отступил, саннин словно сбросил десяток лет. Хотя лицо его оставалось истощенным, ковылять приходилось с костылем, а из-под одежды выглядывали повязки, Джирая уже был на ногах, бодр и весел. Похоже, ему даже удалось выбить у Цунаде некую свободу передвижений — вместо безликой больничной хламиды на сеннине красовалась его привычная пестрая одежда.
— Хм?
— Держите! — проковыляв по палате, Джирая вручил Минато и Какаши сложенные веера, извлеченные откуда-то из глубин хаори.
С недоумением покосившись на бывшего учителя, в явном нетерпении ожидавшего их реакции, Минато раскрыл подарок. Первым в глаза бросился витиеватый символ клана Сенджу. А потом хокаге прочитал каллиграфически выведенное ниже приглашение и почувствовал, как у него буквально отвисает челюсть.
— Да быть того не может! — словно прочитал его мысли Какаши.
Джирая, откровенно наслаждавшийся реакцией друзей, пожал плечами:
— Придется мне сменить фамилию на Сенджу, но что поделать, надо же возрождать клан.
— Даже не знаю, что сказать, — Минато сложил приглашение на свадьбу, — Поздравляю... Биджу. Ты и Цунаде... Этот мир уже не будет прежним.
— Только попробуй не явиться из-за своих хокагских дел, — хлопнул его по плечу ухмыльнувшийся Джирая. — Обижусь.
— Я буду, конечно, — растерянно отозвался Минато, пытаясь сообразить, успеет ли он вернуться с гокаге кайдан.
— Смотри мне, — шутливо погрозив пальцем, Джирая распахнул дверь. — Ладно, пойду ошарашу еще кого-нибудь. Видели бы вы только свои лица...
Минато с Какаши переглянулись, и хокаге не стал упускать возможность:
— Видишь, даже Джирая созрел до такой ответственности, как семья.
— Дай мне немного подумать, хорошо? — вскинул руки Какаши.
— Надеюсь не над новыми отговорками, — не удержался от шпильки Минато, на что джонин лишь вздохнул.
Покинув палату Какаши и выйдя из госпиталя, хокаге на мгновение остановился в задумчивости, оглядывая цветущий больничный парк. В башне его ждала масса дел. Но искушение лично рассказать жене новость, пока та не дошла до нее другими путями, оказалось слишком велико, и, поколебавшись, хокаге перенесся к дому. Кушину он обнаружил гоняющей Юи по тренировочной площадке.
К радости Минато его дочери повезло с наследственностью. В отличие от Наруто, которому из доступных родителям четырех стихий достался только ветер, Юи унаследовала способности сразу к трем из них. Первым она освоила футон — наиболее выраженную из своих стихий — обогатив арсенал заостренным оружием. Сейчас же хокаге мог наблюдать летящие в Кушину молнии и некие подобия водяных лезвий. Конечно, до боевых техник тем было еще далеко, и вряд ли джинчурики бы пострадала от атак дочери, даже не прикрывайся базовым покровом биджу. Но для куноичи, лишь недавно перешедшей на последний курс академии, сам факт владения сразу тремя стихийными преобразованиями уже достижение. Хотя Юи порой и терялась на фоне брата, хокаге дочерью обоснованно гордился. Жаль, что в наставники ее будущей команде уже не удастся поставить Какаши. Но надежный комендант был необходим Минато как воздух.
Меж тем его появление не осталось незамеченным, Кушина подала знак, и тренировка остановилась.
— Ты не поверишь, что сегодня случилось, — обратился хокаге к подошедшей супруге.
— Ты решил устроить себе выходной хотя бы на полдня? — иронично подняла бровь Кушина.
— Кхм... Нет... Нечто еще более невозможное, — Минато протянул жене сложенный веер.
Джирая, старый шутник, был прав. Если они с Какаши смотрелись так же...
— Мам, что там? — Юи заинтересованно вытянула шею, заглядывая в приглашение из-за плеча Кушины. — Джирая-сан женится?! На Сенджу-сама?!
— Та-а-ак, — оправившись от шока, куноичи захлопнула веер и требовательно наставила его на мужа, — я хочу узнать подробности из первых рук. Когда мы с тобой в последний раз приглашали Джираю на ужин?
***
Мерный рокот судового двигателя и тихое поскрипывание переборок убаюкивали. Сидя на полу коридора, привалившись к стене, Шикамару прислушивался к ночной жизни парохода. Но, ожидаемо, все было в порядке. Нынешняя миссия не сулила сюрпризов. Заурядная рутина.
Было даже немного обидно.
В очередной раз удостоверившись в ночном спокойствии, Нара вновь занялся кусари. Привыкая к новому оружию, он почти не выпускал то из рук с тех самых пор, как отряд покинул Коноху. Вот и сейчас, охраняя спящую по каютам команду, теневик уже рефлекторно пропускал звенья цепи меж пальцев.
Не вставая с пола, Шикамару повернул выключатель, погружая коридор в темноту. Пять метров до оного выключателя остались незамеченными — ему надо было погасить свет и он его погасил. Внимание теневика оставалось сосредоточено на кусари. Точнее, на его бойке. На первый взгляд, шестигранная гирька могла показаться монолитной. Но вблизи, если присмотреться, становилось понятно, что ту образовывали шесть ребер жесткости, сваренные подобно сложенным щепотью пальцам, скрывающим внутри нечто, смахивающее на моток проволоки.
Развить свое стихийное сродство до сколько-нибудь приличного уровня Шикамару так и не удосужился, но, чтобы пустить по цепи катон, его навыков хватало. Наводнившая коридор тьма чуть отступила, отдернувшись от лепестков пламени, слишком слабых, чтобы отпугнуть ее по-настоящему...
Проволока в бойке вспыхнула белым светом, тьма распалась, нарезанная на тени шестью яркими лучами.
Спустя минуту вновь щелкнул выключатель, и электрическая лампа снова озарила коридор. Теперь сияние кусари уже не казалось столь ярким, но оно и не предназначалась для конкуренции с полноценным освещением. Просто хитрость, призванная помочь Шикамару не остаться безоружным в полной темноте.
Убрав катон и поднеся к лицу нагревшийся боек, теневик придирчиво вгляделся в тускло-серую проволоку. Насколько живуч окажется хитрый сплав при взаимодействии с порожденным чакрой огнем, не могли ответить даже его создатели. Калильные сетки начали производить совсем недавно, и до появления на пороге Шикамару мастера работали только с карбидными фонарями — светящийся в пламени горелок сплав в несколько раз повышал тем яркость. Пока что состав держался, запасная сетка оставалась невостребованной.
Одобрительно хмыкнув, Нара убрал цепь и со вздохом принялся разминать пальцы. На предложение Четвертого подписать контракт с жабами он согласился не раздумывая, однако из-за поспешного отбытия на миссию, потренироваться под присмотром хокаге удалось только раз. Осваивать весьма непростую технику теперь приходилось самостоятельно, благо былые уроки Хирузена позволяли рассчитывать на успех. Но пока призвать даже самую завалящую жабу ни разу не удалось.
Приступить к тренировке Шикамару помешал изменившийся шум двигателя. Равномерный и относительно тихий по ночному времени тот вдруг начал спадать еще сильнее — машина снижала обороты. С верхней палубы донесся топот матросских башмаков и отрывистые команды. Теневик узнал голос капитана Симады.
Не раздумывая, Нара вскочил и трижды коротко свистнул, давая сигнал к пробуждению. Что-то явно случилось, еще не тревога, но уже повод насторожиться.
Первой распахнулась дверь каюты Наруто и Саске. Судя по лицу выглянувшего в коридор блондина, тот уже, или еще, не спал.
— Что-то случилось, слышишь?
— Да.
— Наверх, — коротко скомандовал Саске, вываливаясь в коридор. — Мию?..
— Я здесь, — выглянула куноичи из второй каюты.
— Пошли.
Капитан ожидаемо нашелся на мостике. Стоя рядом с рулевым, он щурился в бинокль, пытаясь что-то разглядеть в ночной тьме. По волнующемуся морю рыскали лучи двух прожекторов — матросы ворочали тяжелые лампы, не то пытаясь нашарить что-то в темноте, не то подавая сигналы.
Вообще-то, отношения с капитаном у семерки не сложились, причиной чему стал Наруто. Тратить время попусту Намикадзе не умел, а потому большую часть дня проводил в своих штудиях, неподвижно замерев на верхней палубе. Все бы ничего, но от медитаций без использования Провозвестника он, похоже, решил отказаться совсем, чем доставлял пассажирам парохода массу «приятных» ощущений. Когда же Наруто останавливал сердце, переходя в то, что называл «мертвой фазой», грустнел даже Саске.
Конечно же, подобные занятия не вызвали восторга у капитана, подзуживаемого недовольными пассажирами. Увы, понимания у шиноби он не снискал. Даже Мию, обычно старающаяся со вниманием относиться к окружающим, на вежливую просьбу урезонить товарища лишь покачала головой. Слишком часто навыки Наруто определяли судьбу их команды, чтобы задерживать его развитие из-за комфорта толпы незнакомцев, с которыми они навсегда расстанутся через считаные дни.
Наруто сделал свои выводы из смерти Яманака. Получивший возможность умирать и оживать, Намикадзе больше не нуждался в хирургических операциях для создания модификаций. В мертвой фазе Провозвестник позволил ему преобразовывать свое тело напрямую в некроматериал. Первым под раздачу попал череп. Наруто методично заменял кость, превращая тот в бронированную капсулу, способную надежно защитить мозг от внезапной атаки будь то пулей, кунаем, или даже несильной техникой. И зная, чем занят их друг, команда мирилась с давящим присутствием Провозвестника. Пришлось смириться и капитану Симаде.
В общем, отношения с командой и пассажирами не сложились. Тем страннее была радость, с которой капитан бросился к вошедшим в рубку шиноби.
— Господа, как хорошо, что вы здесь! Не откажите в помощи!
— Что случилось? — озадачился Саске.
— Вахтенный заметил сигнал бедствия. Световой, буквально пару секунд посемафорил и погас. Толком даже азимут взять не успели... Не откажите в помощи, прошу вас, — в голосе капитана проскользнули молящие нотки, — это море. Здесь нельзя без взаимовыручки.