Привычная путаница коридоров, дежурный обмен приветствиями и паролями с охраной на выходе, и вот, некромант уже покинул подземный комплекс.
День подходил к своему завершению. Хотя закат еще и не наступил, летнее солнце уже клонилось к горизонту, заставляя здания лежащей внизу Конохи отбрасывать длинные тени.
Выход, которым пользовался Варкастер, выводил на скальный карниз, лежащий ниже вырезанных в скале ликов хокаге. Располагавшийся на уровне шестого — седьмого этажа, он предоставлял неплохой вид на малоэтажную Коноху. Обычно, этот пейзаж оставлял мага равнодушным. Приземленный некромант, скользнув безразличным взглядом по крышам, проходил мимо, спеша по своим делам. Но в этот раз Варкастер задержался, подойдя к краю, облокотившись на ограду площадки и уставившись в задумчивости на город.
Маг всегда находил ироничным, что шиноби, профессиональные убийцы и воины, сами того не ведая, являются гарантами мира.
Даже зеленый генин с легкостью мог уничтожить десятки, если не сотни, обычных солдат. Против джонина выставлять их было вообще бессмысленно — любой шиноби такого уровня мог умертвить целую армию. Подобный дисбаланс, длящийся много веков, практически со времен Рикудо, привел к тому, что армии обычных людей оказались задвинуты на вторые роли. Полицейские функции, охрана границ, наведение нового порядка на захваченных территориях — их использовали там, где многочисленность была важнее индивидуальных выучки и силы. Крупные сражения неодаренных были редкостью — в войнах судьбы городов, замков и иных трофеев решались схватками шиноби. Но те всегда были малочисленны. Каковы были потери в трех отгремевших мировых войнах шиноби? Считанные тысячи бойцов от каждой деревни.
Потери Конохи в нынешней войне уже перевалили за сотню, и даже маловосприимчивый Варкастер легко улавливал горечь в словах людей, которые упоминали об этом факте. Они искренне считали это страшной трагедией, не ведая о потерях привычной по Каирну войны, когда многотысячные армии простых смертных годами ложились в землю во имя расширения империи. А сколько душ сгорело в огне Мрачного Рассвета? Сто миллионов? Двести? Цифры, непредставимые для обитателя этого мира, ставящего знак равенства между войной и противостоянием деревень шиноби. Но именно о них помнил некромант, создавая свое заклинание.
Для Варкастера Мрачный Рассвет никогда не заканчивался. Даже уничтожив последние оплоты хтонийцев и эфириалов, он не собирался останавливаться. Враг повержен? Он вернется, ведь где-то остались те, кто прислал силы вторжений. А значит, новый виток противостояния неизбежен. Пока его соратники праздновали победу и обустраивали мирную жизнь возрожденной цивилизации, Варкастер начал готовиться к новой войне. Неспешно, обстоятельно, вкладывая весь свой талант и знания, не обращая внимания на пролетающие годы.
И создал Тишину. Его триумф, недостижимый прочими шедевр. Абсолютное оружие, от которого нет и не могло быть ни защиты, ни спасения. Первое в истории Каирна заклинание шестого круга. Заклинание, что было призвано уничтожить новые волны вторжения на корню, не дав врагу и шанса закрепиться на землях Каирна.
А потом принести опустошение в родные миры агрессора.
И теперь, глядя на крыши Конохи, этого уютного и такого мирного городка, маг с горечью осознавал, что его шедевру суждено навечно остаться под спудом. Да, он мог привести Коноху к величию, просто уничтожив остальные скрытые деревни. Да, стоит ему восстановить способность использовать это заклинание, и он сможет подавить любую мыслимую угрозу деревне.
Но правда заключалась в том, что Варкастеру Коноха была безразлична.
Небезразличны ему были некоторые люди, что жили в ней. Юи, Мию, Шикамару. Минато и Кушина, его первые родители, ведь иных он не помнил — уничтоженная эфириалом память о начале прошлой жизни так и останется навечно пуста. Люди, мнение которых стало важной переменной в планировании действий. Те, чьи судьбы его действительно заботили. Как они отреагируют, если он разом убьет десятки тысяч? Десятки тысяч обычных жителей враждебной какурезато? Но даже если не брать в расчет уничтожение городов, каковы будут последствия одной только демонстрации такой мощи? Как близкие отнесутся к такой власти конкретно в его, Варкастера, руках?
Социальная модель уверено отвечала — ничего хорошего не будет. Уже привычный и полюбившийся ему жизненный уклад разлетится вдребезги. Что именно изменится, некромант точно просчитать не мог. Не хватало понимания людей. Но что отношение к нему станет совсем иным — знал. Изгоем, как раньше, магу быть не хотелось. А значит, как ни печально, его шедевр так навсегда и останется в глубинах памяти.
В спокойном мире шиноби не было места оружию, что создавалось в ожидании апокалипсиса.
***
Тусклая лампочка в коридоре была единственным источником света в этом мрачном месте. Слабые лучи, проникая сквозь зарешеченную прорезь вверху основательной стальной двери, едва позволяли разглядеть убогую обстановку тюремной камеры: абсолютно гладкие, созданные дотоном и защищенные фуин стены; брошенную на такой же пол тощую скатку — спальное место; поганое ведро в углу.
Кабуто отжимался размеренно и неустанно. Бесформенная хламида, заменявшая узнику одежду, пропиталась потом. Но бывший шпион не собирался останавливаться. До той поры, когда скудный паек начнет сказываться на его физической форме, было еще далеко. Пока же движение помогало сосредоточиться на размышлениях. Мысли о том, как выбраться из этой передряги, бились в голове шиноби в такт выполняемым упражнениям.
И в унисон с ними билась тяжелая, подсердечная ненависть.
Конечно же, Кабуто на своем пути шпиона давно осознал риск оказаться схваченным, попасть на допрос. Он был готов прервать свою жизнь при необходимости. Готов был к боли и к унижениям. Он знал — сможет выдержать многое, что и не снилось хваленым АНБУ. Знал, что способен выкрутиться, ускользнуть, обмануть врагов.
Все его приготовления оказались бесполезны. Бессмысленны оказались годы развития ирьенинского мастерства — куда более изощренное искусство Сенджу с легкостью перекрыло его потуги остановить сердце, превратив Кабуто в пленника собственного тела. Бесполезны оказались навыки изощренного лжеца, способного искренне поверить в собственную ложь — Яманака не нуждался в словах. Жуткие техники мозголома работали напрямую с разумом допрашиваемого, вытаскивая на поверхность все, что интересовало проклятого хокаге. Кабуто раскололи легко, так вор вскрывает декоративный ларчик для драгоценностей, небрежным движением ножа ломая хлипкий замок. Вынули все ценное, не спрашивая на то желания, и бросили опустошенного.
О да, его оценили по достоинству. Совсем не обычная тюрьма стала прибежищем шпиона. Единственная камера, которой заканчивался короткий коридор. Тяжеленная сейфовая дверь, которую он заметил, пока его конвоировали, перекрывающая единственный проход. Тюрьма совсем не для генина. Есть, чем погордиться.
И одновременно его недооценили.
На хокаге произвели впечатление его способности. Нечасто, но четвертый спускался сюда, в камеру. Разговаривал с Кабуто, прощупывал почву, явно желая переманить на свою сторону столь полезного человека. Не осознавая, какого врага сотворил себе своим допросом. Шпион отвечал вежливо и на рожон не лез, тщательно скрывая кипящую в душе ненависть. Если надежда на помощь его хозяина — Орочимару — не оправдается, благорасположение Намикадзе было единственным шансом покинуть подземелье. Увы, вскрыть защищающие стены фуин шансов у него не было. В этом он убедился в первую очередь.
Главное выбраться, а там-то...
Мысли Кабуто были прерваны тихим шорохом. Что-то коснулось ноги шиноби. Мгновенно вскочив, он развернулся, принимая стойку. Но спустя миг расслабился, радостный оскал выполз на лицо шпиона.
Из пола, игнорируя нанесенные на тот фуин, медленно всплывал человек-растение. Горящие золотом нечеловеческие глаза сверкнули меж разошедшихся лепестков цветка мухоловки, гость открыл рот, собираясь поприветствовать узника...
Камеру вдруг залил свет, по-солнечному яркий, где-то даже уютный. Спустя едва различимое мгновение проявившиеся на стенах сияющие фуин взорвались яростным огнем...
Двое шиноби в масках АНБУ, стоявших на посту у двери, ведущей в изолятор, отпрыгнули, когда вдруг от стального монолита потянуло жаром. С опаской глядя на раскаляющийся металл, они замерли в ожидании, готовые мгновенно броситься наутек, если станет ясно, что сталь оказалась не в силах сдержать бушующую за ней силу. Но дверь выдержала. Нагревшись до тускло-вишневого цвета, металл начал остывать.
— Сообщи хокаге, что ловушка сработала.
— Есть.
***
Багровый закат озарял горизонт, заливая тревожным светом кабинет хокаге. Откинувшись в кресле и повернувшись к панорамному окну, Минато в задумчивости разглядывал рисуемую природой феерию красок. Но его мысли были далеки от небесных красот. Война? Нет, та шла своим чередом. В этот вечер предметом раздумий лидера Конохи стала совсем иная проблема.
Иноичи смог многое вытащить из памяти пойманного шпиона, потратив целую неделю на составление скрупулезных отчетов. Кабуто искренне считал себя правой рукой отступника Орочимару. Заблуждение, конечно же — опыт многих лет руководства позволил Минато быстро понять, как опальный сеннин отсекал своего человека от лишней информации и где ограничил его полномочия. Однако, даже так, шпион был осведомлен о многом.
К примеру, об Акацки.
«Рассвет», организация, в которую входил Орочимару. Нукенин явно старался держать Кабуто подальше от этой части своей жизни. Узнать удалось не так уж много — пара имен, несколько фактов. Но этого хватило, чтобы в разгар войны Минато мучился мыслями не об очередной операции, а о полученных знаниях.
Первым шел Сасори, нукенин Сунагакуре, виртуоз марионеток, умудрившийся убить третьего казекаге. Шиноби S-ранга, вне всяких сомнений, к тому же, имевший с Орочимару некий совместный проект.