(Жестокое, жестокое сердце,
зачем ты меня искушаешь все больше и больше?
Почему ты позволяешь моим желанием исполняться все легче?
Я весь горю, я разрушаюсь до самого основания.
Я поглощаю всё, что ты мне даешь: своих Богов и Богинь,
Плотские утехи и сокровища.)
(прим. автора: текст песни David Usher – «Black Black Heart», перевод – Tosha)
До мурашек. До слабости в коленях. До желания закрыть глаза и раствориться в этом моменте. Снова аплодисменты, к которым присоединяются прохожие и ребята, сидящие на соседних скамейках, только я одна не могу пошевелиться. Не могу отвести взгляд. Даже вдохнуть не могу.
– Теперь я знаю, какой песней можно сводить девчонок с ума, – произносит хозяин гитары, забирая свой инструмент.
– Пользуйся, друг. Приемом, я имею в виду, а не девушками, – Сеня жмет руки всем пацанам и наконец подходит ко мне. – Теперь я заслужил поцелуй?
И даже больше… Словно завороженная, касаюсь ладонью его груди, чтобы встать на носочки и потянуться к его губам, которые только что подарили наслаждение моим ушам и душе, но… Желудок громко заявляет, что пора бы все-таки подкрепиться и вата уже переварилась.
– Не заслужил, – хмурится Сеня. – Ты все еще голодна, – он чмокает меня в нос и хватает за руку, утягивая к машине.
Просто молча следую за ним все еще под впечатлением от его исполнения «Black Black Heart». Одна из любимых песен. Как он узнал? Такое вообще бывает?
Сеня жалеет меня и выбирает другое кафе, поближе к нашему местоположению, потому что час я еще точно не вытерплю. Не знаю, откуда взялся этот зверский голод, но это не шутка. Я готова съесть слона. Ну… Может не целиком, но половинку точно.
Заведение оказывается довольно милым, в таком корабельно-пиратском стиле. Массивные деревянные столы и стулья стоят в шахматном порядке, темные стены украшают штурвалы разных размеров и форм. Даже есть манекен капитана пиратского корабля в огромной шляпе, с повязкой на глазу и попугаем на плече.
Официантка усаживает нас за столик и принимает заказ. С каждым следующим словом Арсения мои глаза становятся все больше и больше, потому что даже в слоне нет столько мяса. Я сама выбираю теплый салат с грибами и курицей и молюсь, чтобы мне не стало плохо. Очень хочется переварить хотя бы часть ужина, а не подарить его канализации. Тем более, не хочется портить свидание своим самочувствием и после этого неловкого момента рассказывать, что со мной происходит. Подходящее время наступит. Просто его нужно подловить и не трусить. Где там мой индикатор? Уже снова больше половины набралось.
По напиткам все проще, Сеня просит их фирменный лимонад, а я его тут же поддерживаю, на что получаю удивленный взгляд и ноль комментариев. Меня устраивает.
За теплой и непринужденной болтовней мы набиваем животы, и как бы это ни было странно, я умудряюсь не только съесть свой салат, но и попробовать несколько блюд, принесенных для Арсения прямо из его рук. Запеченную картошку на костре и лавашики с сырной начинкой. А когда на столе появляются пять видов десерта, начиная с мороженого и заканчивая шоколадным чизкейком, я просто готова убежать, но Арс неумолим. Как всегда.
Он пересаживается на стул рядом со мной и придвигается непозволительно близко. Никакие уговоры и просьбы оставить мне немного личного пространства, естественно, не действуют. Даже аргумент, что это не очень прилично, не срабатывает. Арсений просто отшучивается, дерзко улыбаясь, и заявляет, что ему плевать на всех, пусть думают, что хотят.
Он набирает в ложку мороженого и, изображая паровозик, подносит ее ко мне. Упрямо сопротивляясь, сжимаю губы, но это не помогает. Сеня просто пачкает меня, и приходится сдаться и открыть рот, потому что все три шарика могут с легкостью оказаться у меня на лице. Ну что за человек?
Слава Богу, удается убедить его не скармливать мне все десерты до конца, потому что я просто могу лопнуть в любой момент, и мы сходимся на том, что раз он не кормит меня, я должна кормить его.
Обычно я смущаюсь подобных действий, не очень люблю повышенное внимание со стороны и публичное проявление чувств. Странно для актрисы, да? Но сцена это другое. Жить я хочу нормально, обычно, без ролей и показных выступлений для кого-то. Не хочу убеждать окружающих в собственном счастливом превосходстве, как любил это делать Марк.
До сих пор помню, как он заставлял меня целоваться с ним при всех, сжимая руки под столом или за спиной. Он знал, что я не люблю это. Знал, но продолжал убеждать меня, что это правильно, потому что все должны видеть, как у нас все хорошо.
Бред. Только теперь понимаю, как у нас все было плохо. Но сейчас, рядом с Арсением я не хочу думать ни о ком и ни о чем, кроме него самого.
Случайно пачкаю Сене нос клубничным джемом и уже жду, когда он начнет меня отчитывать, но… Он тянется ближе и теперь, и мой нос тоже весь сладкий и липкий. Расслабленно смеюсь, хватая салфетку. Точно, это же не Марк. Совсем не он.
Арсений другой, легкий и сладкий, как сахарная вата. Мне нравится то, как я ощущаю себя рядом с ним. Маленькой, хрупкой, застенчивой, но временами смелой и кокетливой, и самое главное, собой. С ним я чувствую, что не должна сдерживаться и притворяться, ну, кроме одного момента, о котором все никак не могу заставить себя рассказать.
Арсения, вроде, устраивает то, что он видит перед собой. По крайней мере, пока. И я верю в его искренний интерес, но быть уверенной в том, что он не сбежит, после того как все узнает, не могу, и это пугает больше всего. Ведь я уже не хочу его потерять. Не хочу его отпускать. Не хочу возвращаться в холод, ведь с этим парнем мне так тепло и уютно, как не было никогда.
Сеня провожает меня до подъезда, держа за руку, а я еле передвигаю ноги, прижимая к себе коробку с вертолетиком. Во-первых, желудок полон настолько, что сойдет за папуасский барабан, а во-вторых, одновременно хочется не расставаться с парнем и сбежать от него, как можно скорее, потому что мне страшно.
Страшно от того, как выросли мои чувства к нему всего за несколько часов. Страшно, что я все еще не сказала ему о беременности. Страшно, потому что я не знаю будущего, даже предположить не могу, а рисковать нельзя. Не в моем положении.
Ошибка отразится не только на мне, но абсолютно правильного решения просто нет. Как невозможно выйти сухим из воды, так и невозможно решить нашу проблему за пару секунд. Все нужно взвесить, со всем разобраться. Для этого нужно поговорить, я знаю. Не такая уж и тупая, хоть и трусиха, конечно. Только вот где гарантия, что после первой моей фразы-признания Сеня с дикими криками не сбежит от меня? Где?
Этот вечер определенно нас сблизил. Разговоры, и смешные, и серьезные. Мы узнали друг друга совсем не много, больше поверхностно, но в некоторые моменты казалось, что мы действительно стали очень близки духовно: когда он пел и играл на гитаре, когда держал меня за руку в машине и смотрел в глаза… И вот сейчас, когда он замедляет шаг и поворачивается ко мне лицом, растягивая губы в улыбке, к которой я уже так привыкла.
– Ну-у-у, – тянет Сеня, становясь передо мной и удерживая за руку, не давая потянуться к домофону. – Теперь-то тебе не отвертеться, Ника.
– Что ты имеешь в виду? – отвожу взгляд.
Прекрасно знаю, что, но намеренно тяну время, чтобы придумать выход. Я не могу поцеловать его. Не до того, как признаюсь во всем. Это разрушит ту хрупкую тонкую стену, что удалось сохранить. Нужно держать дистанцию. Не просто нужно, необходимо. Вот он. Тот самый подходящий момент.
Сеня касается указательным пальцем моего подбородка, заставляя встретиться с ним взглядом. Бесстыжий, самоуверенный, но при этом ласковый и манящий. Сколько всего намешано в этом парне…
– Поцелуй на прощание. Или я не заслужил? – почти обиженно произносит Сеня, легонько притягивая меня ближе.
– Я не целуюсь на первом свидании, – мямлю, блуждая взглядом по его лицу, избегая карих глаз, которые, точно знаю, смотрят прямо на меня без капли стеснения.
Супер-мега банальная фраза, после которой обязательно следует поцелуй, но ничего лучше не приходит в голову, наполненную розовыми мечтами о самом приятном завершении вечера, который только может быть. С ним. Сейчас. После великолепного и незабываемого свидания. Возможно, лучшего в моей жизни, потому что оно было таким… настоящим. Без фальши и притворства. Было забавным и классным, и главное, наполненным нашим взаимным притяжением.
Оно чувствуется и сейчас. Искрится в воздухе тысячами крошечных вспышек-светлячков, которые взрываются, касаясь кожи, вызывая легкую дрожь от одного только взгляда, от близости и звука его голоса…
– Ника-Ника, – Сеня качает головой, но при этом улыбается очень хитренько.
Делаю шаг назад, чтобы немного прийти в себя, потому что рядом с ним мне все труднее слышать внутреннего Гуру, который хрипло кричит из последних сил: «Скажи ему! Скажи! Пока не стало слишком поздно!».
Понимаю, что моя свободная рука все еще в плену у Арсения, и отпускать ее никто не собирается. Плохо дело.
– Ты должна еще кое-что узнать обо мне, – говорит Арс и гипнотизирует меня предупреждающим взглядом, заставляя осознать, что я не смогу уйти, пока он не позволит. – Еще один важный факт…
Секунда, и весь мир перестает существовать, закручиваясь в безумную воронку вокруг нас, и исчезает, оставляя абсолютную темноту. Смелые, но нежные губы тут же втягивают мои в чувственную игру, не спрашивая, а только лишь убеждая, что так и должно быть, что все происходящее так же естественно, как дышать.
Арс приподнимает меня над землей, обнимая за талию одной рукой, а другой гладит шею, направляясь к щеке. Кожа горит под его ладонью, пожар распространяется дальше и плавит сердце. Внутри этого смелого парня огонь, который может зажечь кого угодно. Даже меня. Не могу устоять, не могу ему сопротивляться.
Роняю вертолет на землю, не чувствуя пальцев на руках. В голове ни единой мысли, чистое блаженство окутывает тело и разум. Столько тепла и нежности в каждом его движении, столько заботы в касаниях. Не представляю, как у него получается совмещать страсть, которая почти болезненным жаром ощущается в самых интимных местах, и трепетность, которая касается души крыльями тысячи экзотических бабочек.